Мадам в сенате

– Фотограф.

– А что у него?

– Разворот «Пять лучших кол-герлз года».

– Да, эта рубрика влетает мне в кругленькую сумму, – засмеялась Ксавьера. – Но она того стоит. Сейчас спущусь.

Том исчез за дверью. Фрэнк продолжал копаться в ворохе писем. Наконец он прочистил горло и прочитал:

– «Дорогая Ксавьера. Я трахаюсь только с цыпочками, но люблю полизать и парней тоже. Друзья говорят, что, значит, я двуполый. А как ты думаешь?» Подпись – «Язык за Зубами».

Ксавьера приподняла брови.

– «Дорогой Язык за Зубами. Нет, я бы не сказала, что ты – двуполый. Скорее двуязыкий».

Венди со скоростью молнии застенографировала ответ, и Фрэнк перешел к следующему письму.

– «Дорогая Ксавьера. В нашем квартале шесть беременных женщин. Мы решили основать клуб. Не могла бы ты посоветовать подходящий девиз?» Подпись – «Ждущие».

Ксавьера крутнулась на вращающемся стуле и продиктовала:

– «Дорогие Ждущие! Пожалуй, вам подошел бы девиз:

«Лучше кверху ножками, чем кверху ручками!» А вообще-то вам следовало бы обратиться в местную санинспекцию, чтобы они проверили состав воды в квартале: нет ли там чего-нибудь такого, что не положено?» Успела, Венди? Давай, Фрэнк, что там у нас дальше? Тот снова зашуршал конвертами.

– «Дорогая Ксавьера, я влюблена в чистопородного колли, мы живем вместе уже целых пять месяцев. Мои родители не против, а вот его – да. Мы оба хотим от наших отношений чего-то большего. Я мечтаю иметь от него щенков. Что ты скажешь?» Подпись – «Породистая».

Ксавьера покрутилась на стуле, наморщила нос, слегка покачала головой и начала диктовать:

– «Дорогая Породистая…»

– Ни в коем случае! – донесся от двери женский голос. – Могут родиться мутанты, и придется от них избавляться.

Лицо Ксавьеры озарила радостная улыбка.

– Мам!

Элегантная, привлекательная женщина средних лет – мать Ксавьеры – вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

– Сейчас в городе несколько сезонных распродаж, вот я и решила отправиться за покупками. Дай, думаю, заодно заскочу к дочке. Когда ты в последний раз видела Линду?

– Линду? Да я не встречала ее с тех самых пор, когда она слиняла в Вашингтон.

Мать Ксавьеры достала из-под мышки газету, развернула ее на письменном столе и ткнула пальцем.

– Читай!

Это была какая-то новая газета, издававшаяся на Западном побережье.

Ксавьера видела ее впервые. Она придвинула стул поближе к письменному столу и бегло пробежала глазами статью.

– Здесь пишут, что ее предположительно опознали как женщину, с которой застигли сенатора Чамли. После чего она исчезла. Интересно, как это Линда умудрилась исчезнуть?

– Теперь она не сможет уличить сенаторов во лжи, когда они будут валить на нее вину за соблазнение бедного сенатора Чамли, – едко заметила мать Ксавьеры. – Ее заставили исчезнуть! Ксавьера прикусила нижнюю губу и призадумалась.

– Ну, ты же знаешь, мам, в прежние времена они запросто могли позволить себе терять целые дивизии. Стоит ли удивляться, что они оказались неспособны даже установить последнее место ее работы.

– Ты невнимательно читала, – возразила мать. – Утверждают, что в последнее время она работала у Чамли. Это-то они как раз обнаружили, а вот девушку – нет. И я бы сказала, что не случайно.

Ксавьера печально покачала головой.

– Мам, я всегда учила Линду беречь честь смолоду и держаться подальше от Вашингтона. Ее родители до сих пор убеждены, что она работает у меня. Но эта статья откроет им глаза. Господи, да ведь они от нее отрекутся!

– Сначала ее нужно найти, – резонно заметила мать.

– Я разыщу ее, – задумчиво протянула Ксавьера. – Она была моей подругой, и я сделаю все, что в моих силах.

– Линда переехала в Вашингтон и тем самым оборвала все дружеские привязанности. Ты обязана думать о своей собственной репутации.

– Не будем ссориться, мам.

– Я и не собираюсь, – ответила та, снова наклоняясь над газетой. – Смотри-ка, они образовали специальный подкомитет по расследованию злоупотреблений сексом.

Ксавьера прочла и криво усмехнулась.

– Чертовы лицемеры! Не думаю, что они начнут с себя.

Мать засмеялась.

– И я не думаю. Найдут кого-нибудь поколоритнее.

В это мгновение приоткрылась дверь, и в образовавшейся щели показалась голова Тома.

– Ксавьера, как насчет фотографа? Поторопись, пожалуйста, и не забудь, что дома у тебя назначена еще одна деловая встреча. Вызвать лимузин?

Она с отсутствующим видом кивнула и снова уткнулась в газету.

– Боюсь, что они доберутся до тебя, – озабоченно произнесла мать.

– Что ты имеешь в виду?

– Этот подкомитет. Начнут вызывать свидетелей… Как бы тебе не пришлось ехать в Вашингтон.

– Ксавьера. – Том еще не ушел и продолжал сверлить ее взглядом. – Ты рискуешь выбиться из графика.

Она кивнула, обошла вокруг стола и поцеловала мать в щеку.

– Пока, мам.

Во взгляде женщины сквозила тревога.

– Пока, родная.

Ксавьера ласково потрепала ее по плечу и пружинистым шагом устремилась к выходу.

Глава вторая

Ксавьера спустилась на лифте этажом ниже и, пройдя по коридору, на ходу расточая улыбки и отвечая на приветствия, вошла в просторное помещение художественного отдела. Здесь, как обычно, стоял дым коромыслом. Сотрудники носились взад-вперед с какими-то бумагами. И все орали друг на друга.

В дальнем конце комнаты виднелась дверь с табличкой: «Не входить!» Ксавьера открыла дверь и скрылась за ней.

Это была фотостудия, огромная, завешенная плотными шторами и слабо освещенная комната – только яркое пятно от софитов в центре. Там, в ослепительных потоках света, лежала на низенькой тахте сногсшибательная блондинка, на которой ничего не было, кроме прозрачной рубашонки, едва доходившей до талии. Рядом суетился фотограф, маленький человечек в мешковатой шелковой пижаме и сандалиях на босу ногу, с золотой серьгой в правом ухе. На шее у него болтались «Никон», «Пен-такс», «Мамия», пара экспонометров и прочие фотопринадлежности. Когда открылась дверь, он гневно обернулся, подбоченился и по-птичьи наклонив набок голову, направился навстречу. При этом фотограф свирепо щурил глаза, чтобы разглядеть налетчика. Узнав Ксавьеру, он немного смягчился.

– Привет, Ксавьера.

– Привет, Рэнди. Как дела?

Тот сердито мотнул головой, фыркнул и отвернулся.

– Какие могут быть дела, если мне постоянно мешают. Ксавьера понимающе улыбнулась и положила руку ему на плечо.

– Я просто хотела знать, все ли в порядке. Низенький человечек еще больше напрягся! А при виде чужой руки на своем плече его затрясло от ярости.

– С вашего позволения… – ледяным тоном начал он.

– Ох, извини, – Ксавьера быстро убрала руку и подошла к фотомодели, бросив Рэнди через плечо: – Постараюсь тебе не мешать.

Он вскинул голову и презрительно засопел. Потом немного оттаял и обратился к девушке:

– Ну что, куколка, ты готова?

– Всегда готова! – отрапортовала та.

– Я говорю о съемке!

– И к ней тоже!

Фотограф в течение нескольких секунд в молчании заламывал руки. Затем взял «Никон» и посмотрел в видоискатель.

– Повернись немного. Прими такую позу… ну, ты знаешь… Вот именно.

Раздался металлический лязг хлопнувшей шторки. Что-то загудело. Девушка извивалась на тахте, принимая всевозможные позы и соблазнительно улыбаясь в объектив.

– Подложи под мягкое место подушку, – бормотал Рэнди, нагибаясь и прыгая из стороны в сторону, чтобы поймать новый ракурс – Теперь снова повернись ко мне. Умница. – Снова послышалось гудение. – Ножку немного выше… прикрой свои заросли… Молодец… Вот и чудненько! – Он оставил «Никон» и взялся за «Пентакс». – Повернись-ка на спину… Теперь раскройся чуток… Боже, где взять силы?.. Ничего дорогая, не обращай внимания…

Ксавьера вошла в полосу света и окинула девушку критическим взглядом.

– Соски плосковаты.

Рэнди опустил фотоаппарат и присмотрелся. Потом сердито зашипел: