Невезучая(СИ)

Вор в законе притворно вздохнул и отвернулся, делая вид, что смахивает несуществующую слезу. Оксана неожиданно почувствовала, что сидит на чем-то липком и холодном. Резко вскочила, обернулась и ахнула:

— Костюм испортила! В краску села. Что теперь делать?

Казбек махнул рукой:

— Да я тебе сотню их куплю! И в голову не бери. Сейчас заедем в магазин и купим другой. Только не плачь больше, пожалуйста! Не могу видеть твои слезы!

Анисимов в это время допрашивал одного из заместителей Батона. Попугай Кузя, которого Оксанка так и не забрала, сидел в клетке на подоконнике. Внимательно слушал разговор людей, склонив голову набок и посверкивал черными бусинками глаз. Он привык к Сергею. Сидел у него на пальце и на плече, перебирал короткие волосы следователя клювиком и голосом Оксанки говорил, какой он хороший попугай. От этого родного голоса Анисимову каждый раз становилось не по себе.

Только теперь следователь до конца понял, что обязан Зиновьевой жизнью и как ни странно, карьерой. Понял и глупость своего поведения. После публикации в газете документов, полученных якобы от Батона и их копий, присланных в отдел по почте на имя Анисимова, никто не сомневался, что следак ни при чем. Его никто не преследовал и никто не угрожал. Начальство поручило разобраться с документами, но довольно тактично намекнуло, что особо копать не стоит. Сергей получил очередное звание «майор» и отдельный кабинет, став начальником «убойного» отдела.

В газете промелькнула волна более мелких разоблачений. Некоторых чиновников сняли «за связь с преступными группировками». Сергей решил не рисковать и пока «не лезть на рожон». Он сделал вид, что вполне доволен успехами, тем более, что всех трех замов Батона посадил. Сейчас его беспокоила Оксана. Вместе с другом они искали ее неожиданно затерявшиеся следы.

На другой день, после обеда, отец и дочь в сопровождении трех охранников, улетели в Лондон. Тауэр и старинные кельтские храмы, зеленые холмы Ирландии и гористая местность Шотландии с ее старинными замками. Дорогие отели и рестораны. Походы по шикарным магазинам и экскурсии по городам. Две недели промелькнули, как один миг. Целые дни они проводили вместе. Оксана все больше узнавала отца. Он рассказывал о своей жизни, ничего не скрывая. Описывал суровые тюремные порядки и законы. Лишь об убийстве ее матери не обмолвился ни словом. Сказал только, что услышал о смерти бывшей подруги случайно. Дочь говорила о своей жизни в деревне с бабушкой.

Паромом перебрались во Францию. Побывали в Лувре и Версале, на Монмартре и у Триумфальной арки, поднялись на Эйфелеву башню. Долго сидели в ресторанчике, пили вино и кофе, оглядывая с высоты французскую столицу, словно подернутую голубоватой дымкой тумана. День был пасмурным, но отец и дочь радовались этому. Многодневная жара уже «достала» их.

Прошел месяц, как они уехали из России. После Франции были Мадрид и Рим. Испанские марьяччо исполняли для девушки прекрасные серенады по вечерам, но ее это не радовало. Казбек всячески старался развеселить дочь, но у него ничего не получалось. Оксана становилась все скучнее и скучнее. Она отказывалась ехать гулять и старалась все больше побыть одна, лежа в постели. Казбек ничего не понимал. Пробовал спрашивать, но она молчала и лишь грустно улыбалась в ответ.

В Вечном городе они остановились в небольшом частном пансионе. На другой день девушка твердо решила поговорить с отцом. Рано утром Оксана, одетая в роскошный атласный халат, постучалась в дверь его комнаты. Дождалась разрешения и вошла. Константин Федорович встретил ее улыбкой, еще нежась в широченной постели:

— Доброе утро, малышка! Как спалось?

Протянул руки к ней и одеяло сползло до половины, открывая взору еще крепкую грудь. Она не подошла по обыкновению и его это удивило. Оксана запахнула атласный халат поплотнее и уселась в кресло. Закинула ногу за ногу. Тяжело вздохнула:

— Я пришла поговорить…

Он заметил ее бледное лицо и круги под глазами. Улыбка пропала. Беркут сел на кровати и встревожено спросил:

— Что случилось? Может, врача вызвать?

— Я должна тебе сказать, но не знаю как. Не перебивай меня…

Она сделала несколько судорожных вдохов, словно перед прыжком в воду и судорожно выпалила:

— Я беременна. Срок два месяца. Я не сказала всей правды вам с Арнольдом в тот вечер, когда мы разговаривали. Мы с Анисимовым провели ту июльскую ночь вместе…

Казбек от такой новости ошеломленно молчал и какое-то время не знал, что сказать. В голове от этой новости все смешалось. Оксана решила, что он сейчас начнет уговаривать ее избавиться от ребенка и торопливо сказала:

— Ребенок мой и избавляться от него я не собираюсь!

Беркут кивнул. Потер пальцами лоб и широко улыбнулся:

— А кто говорит об аборте? Воспитаем! У меня кроме дочери еще и внук будет. Разве это плохо? Рожай! Я, конечно, ничего не смыслю в воспитании детей, но думаю, что вдвоем справимся. Я так рад, ты даже представить не можешь, как я рад твоему сообщению! Ты собираешься сказать Анисимову о ребенке?

Она наблюдала за ним. Искренняя радость отца успокоила Оксану. Она отрицательно покачала головой:

— Зачем? Эта новость не будет ему в радость, как тебе.

Константин Федорович был очень доволен ее ответом, хотя он и сделал вид, что страдает за дочь. Теперь осталось сделать так, чтобы она никогда не встретилась с Анисимовым. По приезде в Россию он решил перебраться жить в Петербург.

Сергей в это время лежал в больнице в тяжелом состоянии. За это время он сумел выйти на след Оксаны. Ни слова не сказав другу, куда направляется, он пришел в квартиру Казбека. Остававшиеся в квартире охранники, получившие инструкцию от шефа, что делать со следователем, затащили его в квартиру и зверски избили. Ночью забили в багажник иномарки. Вывезли за город и бросили в лесу, предупредив:

— Еще раз появишься поблизости от этой квартиры, считай, что ты труп! Понял?

Пнули напоследок в живот и уехали. Окровавленный и еле живой, он сумел выползти на дорогу. Несколько легковых машин промчались мимо, объезжая неподвижное тело и только водители-дальнобойщики на огромной фуре подобрали полумертвого, потерявшего сознание следователя. Они доставили его в ближайшую больницу.

Очнувшись через два дня, он рассказал правду лишь Валерке Украинцеву. Остальные считали, что на него напали на улице. В таком городе, как Москва, в этом не было ничего удивительного. Подобные происшествия случаются сплошь и рядом.

Беркуты в конце сентября вернулись в Россию. Оксана сразу же уехала в заброшенную деревню сказать ребятам, что опасность миновала. Казбек пытался ее отговорить или взять его с собой, но она настояла на своем:

— Я хочу побыть одна.

Она постаралась одеться так, как одевалась прежде: в джинсы и куртку. Брюки на талии не сходились. Она продернула сквозь шлевки пояс от халата, сверху надела длинный свитер и широкую куртку. Около полудня уехала в деревню рейсовым автобусом, хотя Константин Федорович предлагал отвезти ее на машине. Молодая женщина решительно отказалась.

Под вечер добралась до деревни. Шла пешком, любуясь на позолоченные деревья и яркие пятна елей среди желтой листвы. Тяжелая сумка оттягивала руку и она часто перемещала ее со стороны на сторону. Большая часть ребят, еще в августе вернулась в Москву. В доме ее бабушки жили Рокер, Голландец и… к большому удивлению Оксаны, Крепыш. Когда она постучалась в окно, они все были дома. Рокер распахнул перед ней дверь и радостно сказал:

— Здравствуй, Оксана! Вот уж не ожидали тебя увидеть! А мы в твоем доме поселились. Если скажешь, чтобы убирались, в другой переберемся.

Женщина улыбнулась:

— Привет, ребята! Живите, сколько хотите. Я приехала сказать, что опасность давно миновала. Не могла раньше приехать, прошу простить.