Мучения Минти Мэлоун

– Ты мучаешь кошку, – отозвалась я.

– Что?

– Ты мучаешь кошку, вот что ты делаешь, – объяснила я. – Нам рассказывали на занятиях по психологии. Если у тебя проблемы на работе, ты приходишь домой и вымещаешь злость на домашних. В твоем случае все наоборот: ты отыгрался на Софи.

– Наверное, да. Честно говоря, я сейчас плохо соображаю. На самом деле, Минти, я уже на пределе.

О соле мио...

Я тоже была на пределе.

.. .ста ифронте те!..

Она крутит эту пластинку целый день.

кванно фа нотте...

На предельной громкости.

О соле мио!..

И каждый раз, когда я пытаюсь уменьшить громкость, снова увеличивает ее. Я не могу думать.

– Нельзя ли чуть-чуть потише? – спросила я Эмбер. – Чуть-чуть.

– Нет! Это можно прочувствовать только на полной громкости.

Эмбер проводила терапию – заболел Педро. В это время года он впадает в уныние. Эмбер говорит, у него зимняя аномальная депрессия. Сокращенно ЗАД. Он не вылетает из клетки, понуро вешает голову и молчит как рыба. Более того, он выдирает перья на груди – верный признак тоски у попугаев. Единственное лекарство от нее – неаполитанские серенады. Хотя Педро любит не всех исполнителей. Например, Марио Ланца помогает лучше, чем Тито Гобби. Карузо действеннее Каррераса. И в особенный восторг попугая приводят нежные неаполитанские напевы Тони Марчи. В точности, как бабушку. Паваротти на него совсем не действует. Уж мы проверяли.

Ке белла коза, на иурната э соле, Наръя серена доппа на темпеста!

– Очень сентиментальная птица, – произнесла Эмбер, передвигая мой журнальный столик красного дерева в другой конец гостиной. – Любит музыку, которая идет от сердца. Надо связать ему теплый полосатый свитер, – со смехом добавила она. Потом уперла длинные, изящные руки в стройные бедра, оглядела гостиную и распорядилась:

– Помоги-ка мне, Минт!

– Ты чего?

Она решительно взялась за подлокотник маленького дивана:

– Передвинем его к окну.

– Зачем?

– Так будет лучше. Вот зачем.

– Ну, вообще-то, я... не хочу, чтобы он там стоял, – промямлила я.

Эмбер вперила в меня недоуменный взгляд. Я поежилась. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели, накатило знакомое ощущение паники. Я попыталась вспомнить, что нам говорили на занятиях. Что же это было? Ага: страх оказаться отвергнутыми заставляет вас говорить «да», когда вам хочется ответить «нет».

– Ты не хочешь двигать диван?

– Н-нет, – произнесла я, заикаясь. – Нет, не хочу.

– Да хватит тебе, Минти! – отмахнулась Эмбер, пренебрежительно фыркнув.

– Оставим все как есть, – не отступала я. Она сводила меня с ума этой манерой все время командовать. Наверное, Чарли готов был убить ее. После всего, что говорили на семинаре, она обходилась со мной по-прежнему. Я чувствовала, как растет кровяное давление. Хотелось затеять уборку. Потом я вспомнила еще кое-что, чему научилась на семинаре: излишняя доброта может быть опасна. Если все время себя сдерживать, раздражение накапливается и может выплеснуться в самый неподходящий момент, на ни в чем неповинного человека. А меня не устраивало, чтобы кто-то попал под горячую руку. Мне просто хотелось научиться отстаивать свои права и говорить «нет».

– Послушай, Эмбер, – Ну же, смелей! – Я не...

– Прекрати эту чушь, Минти! – окрысилась она. Через полчаса мою гостиную было не узнать. Два дивана поменялись местами, торшер переместился к камину, стол из красного дерева покинул свой уютный уголок, и персидский ковер тоже сменил место жительства. Перестановка мне совершенно не понравилась.

– Теперь, – провозгласила Эмбер, – избавимся от этих кошмарных занавесок!

«Ничего себе!» – прокричал Педро.

– Прекрасно, он выздоравливает! – порадовалась кузина.

Пока она сюсюкала с Педро, я украдкой уменьшила громкость, и сквозь пение Марио Ланцы, проступили другие звуки – треск фейерверков, заразительный детский смех. Сегодня вечером на Примроуз-Хилл устраивали большое представление. Я не собиралась идти: зачем, если можно посмотреть из сада? Эмбер пыталась скормить Педро кусочек яблока. Попугай схватил его чешуйчатой лапкой, поднес к клюву и поклевал. «Силы небесные, когда же она, наконец, съедет? – подумала я, доставая пылесос. – Она ведь даже не вносит за себя арендную плату».

– Мне не хватает места, – вдруг изрекла Эмбер. Ур-р-ра! Наконец-то... Неужели прочитала мысли?

– У меня очень маленькая спальня, – продолжала она. Действительно, маленькая.

– Да, – признала я. – И там полно барахла. – В основном ее собственных книг. Эмбер скупала их сотнями, безуспешно пытаясь вывести свои творения в списки бестселлеров. В комнате валялось не меньше двухсот томов.

– Там ничего не помещается, – жаловалась она.

– Что ж, проблему можно решить.

– Да, но это будет нелегко.

– Ничего страшного, привыкну, – успокоила я.

– Надеюсь.

– Не переживай. Все хорошее когда-нибудь кончается.

– Значит, ты не против, если я перееду в твою спальню?

– Что?!

– Понимаешь, ты весь день на работе, приходишь только переночевать. А я работаю дома. Думаю. Творю. Поэтому мне кажется, нам нужно поменяться.

– Что?

– Мне к январю сдавать рукопись...

– Да, но...

– ...и, откровенно говоря, недостаток свободного места мешает творческому процессу.

– Подожди-ка...

– А твоя спальня в два раза больше.

– Эмбер! – рявкнула я. Ну, все. С меня хватит! Сейчас взорвусь, как вулкан Этна.

Но не тут-то было: Эмбер подскочила ко мне и чмокнула в щеку:

– О, Минти, спасибо! Спасибо огромное! Я так и знала, дорогая, что ты согласишься. Ты такая милая!

Педро к тому моменту уже окончательно оклемался и даже заскучал. «У-а-а, у-а-а, у-а-а! – затянул он. – У-а-а-а-а!»

– Смотри, Минти, ему уже лучше, – щебетала Эмбер. – Чудесно, правда? Он кричит. Посмотрим, станет ли петь. – Она вывернула ручку громкости до отказа, и Педро заголосил, подтягивая Марио.

О соле мио...

– Бог мой...

... ста нфронте те!..

– Вкусное мороженое... – завела Эмбер. «Итальянское мороженое», – подхватил Педро. Откуда-то издалека, перекрывая нестройное трио итальянского тенора, женщины и попугая, донесся телефонный звонок. Я шмыгнула в прихожую:

–Да?

– Ты – мусорная куча!

– Что?..

– Ты – пустое место!

– Кто это?

– Какой из тебя радиорепортер!

– Послушайте...

– Давай, Минти! Теперь твоя очередь.

– Джо?!

– Угадала. Хочешь пропустить стаканчик? Хочу ли я пропустить стаканчик? Пожалуй, нет.

Точно, нет. В любом случае, какой смысл мне идти куда-то с Джо? Он – парень Хелен. Я это точно знаю.

– Так ты хочешь сходить куда-нибудь?

– Хм...

– Всего один рожок...

– Решай.

– .. .дай мне!

–Ну...

Кванно фа нотте...

– Давай, Минти. О соле мио...

– Ты хочешь меня увидеть...

– О, Минти, он совсем поправился! – драла глотку Эмбер.

– .. .или нет? – спросил Джо.

– Да, – вдруг решилась я. – Хочу.

Через полчаса мы с Джо сидели в баре «Инженер» неподалеку от моего дома. Оказалось, Джо живет совсем рядом, в Камдене. Всего одна остановка на метро по Северной линии или пятнадцать минут пешком.

– Откуда у тебя мой телефон? – спросила я. – Хелен дала?

– Нет, он был в контакт-листе семинара.

– О!

– Что ж, надеюсь, в последнее время ты не позволяла никому собой манипулировать, – сказал он, сменив тему и избежав разговора о Хелен. Джо потягивал пиво и смотрел на меня очень серьезно.

– Позволяла, и очень жалею, – призналась я. – Только что продемонстрировала прямо-таки чудеса доброты по отношению к Эмбер.

– О боже, – расстроился он. – Я разочарован.

– Но кое-что радикальное сделано, – утешила я, дотрагиваясь до волос.

Джо кивнул:

– Потрясающе!

– А ты? Готовишься к боям с киностудиями?

– Работаю изо всех сил, – отрапортовал он. – Я решительно настроен продать сценарий.