Игра теней

Она проплакала целый день, а на следующий — стала проситься домой. Врач понял, что нервное напряжение пациентки возрастает, и пообещал выполнить ее просьбу в самое ближайшее время, тем более что она была уже почти готова покинуть больницу. Марина звонила домой, чтобы услышать хотя бы голос дочки. Она скучала по Лидочке, но никто не подходил к телефону. Это было похоже на самую изощренную пытку. Марина была уверена, что ей стало бы легче, услышь она хоть словечко, произнесенное дочуркой. Сергей ни разу не взял ее с собой в больницу, а теперь Марине казалось, что она не застанет ее дома, когда вернется. Она боялась, что ее встретит квартира с пустыми стенами, без мебели, без вещей, без того уюта, который она создавала все эти годы, без дочкиных игрушек. А накануне выписки Марина позвонила Даше и попросила приехать утром, чтобы вместе с ней вернуться домой.

— Дашуня, я боюсь вставлять ключ в замок. Я боюсь, что меня удар хватит, если дома что-то изменилось, — лихорадочно говорила она. — Приезжай, пожалуйста, не оставляй меня.

— Хорошо, хорошо. Ты не волнуйся. Я приеду пораньше.

— Часам к десяти, Даш. Раньше обхода меня не выпишут. Только приезжай!

— Ну, я ведь пообещала, не волнуйся.

В день выписки Марина ждала ее в коридоре, нервно покусывая ногти. Она сидела в полуразвалившемся кресле, накручивая на палец прядь длинных черных волос. Ее карие глаза суетливо бегали, не в силах сосредоточить взгляд. Она была на грани нервного срыва. Такой Даша ее никогда не видела и почувствовала, как неприятный холодок прошел по всему телу. Однако показывать это Даша не собиралась.

— Привет, Машка! — бодро поприветствовала она подругу, но в ответ Марина бросилась к ней, уткнулась в плечо и разрыдалась. — Что случилось?

— Дома никто не берет трубку, никто! — всхлипывая, ответила Марина. — Они бросили меня. Я осталась одна, совсем одна.

— Перестань, — пыталась успокоить подругу Даша. — Они могли пойти гулять, поехать к бабушке с дедушкой, выйти в магазин за хлебом. Сергей может быть на работе, а Лидочка у Лидии Павловны. Как-то же они обходились без тебя все это время. Что за паника, к чему?!

— Нет, нет, я знаю. Он не простил меня. Такое не прощают, — твердила Марина, закрывая лицо руками. — Все кончено, все, понимаешь? До тебя доходит, что у меня все кончено?!

— Успокойся, прошу тебя.

— У тебя ведь все в порядке, у тебя всегда все в порядке! Как ты можешь кого-то понять? Ты, которая получила все на блюдечке с голубой каемочкой! — глотая слезы, кричала Марина. — Твой Дубровин тебя на руках носит, как тебе понять?

— Заткнись! — Даша крепко взяла ее за плечи и с силой тряхнула. — Заткнись, истеричка!

Больные выглядывали из палат, чтобы посмотреть, кто так истошно рыдает и причитает, кто кричит. Это было представление — они редко, но случались в стенах этого тихого заведения, живущего размеренной, от обхода до обхода, жизнью. Бледные лица застыли в ожидании продолжения, но резкие слова Даши, кажется, возымели действие — Марина замолчала. Она даже не подумала обижаться на подругу, взяла сумку с вещами и молча пошла по длинному коридору. Даша покачала головой и поспешила за ней, стуча каблучками своих зимних сапог.

На улице они поймали машину и в молчании ехали к Марине домой. Дубровина искоса наблюдала, как Марина кусала губы, отворачиваясь к окну. Она выглядела совершенно разбитой, беспомощной, а въезжая во двор, взяла Дашу за руку и крепко, до боли сжала ее пальцы.

— Прорвемся, Мариша, прорвемся, — тихо сказала Даша, не представляя, что ждет их впереди.

Дома действительно никого не было. Увидев игрушки Лидочки, разбросанные по комнате, Марина схватила первую попавшуюся и, уткнувшись в нее, снова расплакалась. Только теперь это был беззвучный плач, когда слезы катились по щекам словно сами собой. Даша стояла в проеме двери, молча наблюдая за подругой. Она не знала, какие слова утешения найти сейчас.

— Маш, давай позвоним Лидии Павловне, — предложила она наконец.

— Я боюсь, — вытирая мокрые щеки, нос, ответила Марина.

— Нужно понять, что происходит. Нет ничего хуже неизвестности.

— Господи, откуда такие познания! — иронично заметила Марина.

— Опять начинаешь!

— Нет, не начинаю. Не злись, я не в себе, пора бы догадаться.

— Хорошо, будем считать, что у тебя все привилегии человека, находящегося на грани. Тебя это устраивает?

— Вполне.

— Тогда или успокойся и дождись вечера или звони свекрови, — Даша скрестила руки на груди, в упор глядя на подругу.

— Я приму душ.

— Нет, сначала ты должна все выяснить. Остальное потом. Потом, понимаешь?!

— Да-а! — крикнула Марина, резко снимая с себя полушубок, сапоги. — Проходи. Или ты собираешься стоять в прихожей все время?

Даша медленно расстегнула «молнии» на сапогах и поставила их в уголок прихожей. Вскоре на вешалке оказалась ее дубленка, сумочка. Сунув ноги в тапочки большого размера, Даша поняла, что надела обувь отсутствовавшего хозяина. Поправив волосы, Дубровина зашла в комнату и принялась аккуратно складывать игрушки в большую коробку, явно предназначенную для их хранения. Даша медленно подбирала разбросанных куколок, мишек, собачек, поглядывая на Марину, застывшую у телефона.

— Ты забыла номер? — съязвила Даша. Ее вдруг стало злить бездействие подруги.

— Нет, я не знаю, как начать разговор.

— Скажи «доброе утро», остальное Лидия Павловна тебе сама скажет, — выйдя из комнаты в коридор, сказала Даша. Достав из сумочки сигареты и зажигалку, она решила покурить на кухне. — Я оставлю тебя, если не возражаешь.

Она специально вышла, чтобы не быть свидетельницей неприятного разговора, а в том, что он не будет приятным, Даша не сомневалась. Сигарета ненадолго отвлекла ее от происходящего в комнате. Слух, как назло, обострился, и Дубровина слышала малейший шум, доносившийся оттуда. Сначала характерный звук набора номера, а потом тихий голос Марины. Даша тряхнула головой, словно сбрасывая с себя неуверенно звучащий звуковой поток. Это были слова, которые Марина едва подбирала, чтобы разговор не оборвался на первой минуте.

Даша подошла к окну и принялась разглядывать случайных прохожих, снующих где-то внизу, — с десятого этажа шестнадцатиэтажного дома они казались похожими на сказочных гномов, спешащих совершать свои сказочные дела. Даша глубоко затянулась, выдохнув мощную струю дыма в прозрачное стекло. Серая пелена на мгновение словно отгородила волшебство улицы от того, что происходило в этой обычной панельной квартире, и ощущение волшебства исчезло.