Разведены и непредсказуемы

– Не переживай, солнышко! Ты все сделал правильно!

– Мне бы твою уверенность, — грустно улыбнулся Никита. — А то так муторно на душе, словно… словно я на Виктора ябедничал. Смешно звучит, да? Вот и я: умом понимаю, что детский сад развел, а все равно что-то изнутри царапает.

– Давай расставим все по полочкам, лады? Не ты тащил Стеллу в постель и забывал предохраняться, это раз. Не ты, наплевав на родителя, принял участие в запрещенном мероприятии и умудрился ввязаться из-за этого в крупные неприятности, это два. И это не ты, узнав, что твоя беременная любовница погибла, принялся пороть всякую чушь в присутствии следователя, это три. Сообщить Воронцовым о происходящем было необходимо. Тем более что ты сам мне сегодня сказал: если этого не сделаешь ты, значит, сделает кто-то другой. А теперь хватит о грустном!

– Я тебе говорил раньше, что ты — женщина-вулкан?

– Нет, никогда!

– Значит, сегодня первый раз. У тебя такой напор, что ты кого угодно можешь убедить в своей правоте.

– Получается, тебя мне все-таки удалось уговорить, что ты поступил правильно? — прищурилась Ника.

– Ну…

– Так да или нет?

– Да, да, да! — смеясь, отозвался Никита и притянул Нику к себе, усадив на колени.

Конечно же, в самый разгар поцелуйной сцены по закону подлости затрезвонил мобильник Ники. Она, виновато пожав плечами, потянулась за трубкой, гадая, кто бы это мог быть.

– Ой нет! — воскликнула она, увидев номер звонящего. — Ну что он ко мне прицепился-то? Сказано ведь — занята, не до разговоров мне!

– Никак, бывший благоверный? — осведомился Никита.

– Он самый, — мрачно подтвердила Ника.

– А ну-ка, давай сюда трубку! — весело потребовал Аникушин. — Алло? — гаркнул он, заполучив мобильник. — Что, Нику? Она занята! Кто говорит? Это вы уж сначала представьтесь, уважаемый! Терпеть не могу, когда моей девушке звонят незнакомые мужчины! А, вы ее бывший супруг? Тогда позвольте осведомиться: что вы от нее хотите? Ах просто поболтать? Могу посоветовать вам найти иной объект для болтовни! И не звоните сюда больше!..

Ника, прикрывая рот ладонью, еле сдерживалась от того, чтоб не засмеяться в голос, сведя на нет всю конспирацию.

– Не слишком я его? — озабоченно спросил Никита, нажав на кнопку отбоя.

– В самый раз! — заверила Ника. — Может быть, наконец-то перестанет меня сватать за своих приятелей и причитать над моей на корню загубленной личной жизнью!

– Я ему покажу — сватовство! Отныне ты моя, и ничья больше!

– Ничего не имею против!

Никита подхватил Нику на руки, закружил по кухне, да так, что они едва не снесли на пол остатки закусок, а затем отнес в комнату и бережно положил на кровать.

Ника сама не знала, откуда в ней взялась такая страсть, неистовое желание обладать этим мужчиной, оставляя на его теле царапины-отметины, словно ставя печати собственницы. Ведь с Мишкой, да и с теми, кто был до него, у нее никогда не было ничего подобного! Нет, к фригидным дамам она себя не относила, но искренне считала, что рассказы про всепоглощающее влечение — удел дешевых цветастых романчиков «про любовь», и не более. Пять, изредка десять минут, безусловно, приятных ощущений и телодвижений, кульминация-развязка и логичным завершением процесса — тихий спокойный сон. Но здесь!..

Ника не узнавала себя. Откуда взялась эта распущенная требовательная женщина, готовая зубами вцепиться в своего возлюбленного, яростно сражающаяся с ним и с безмерным удовольствием терпящая поражение, отдаваясь на милость своему победителю? И что еще принесет ей продолжение знакомства с этим удивительным человеком — Никитой Аникушиным? Что еще она испытает, находясь с ним рядом, что познает о себе?..

Отчего-то по завершении постельной баталии им обоим до ужаса захотелось пройтись пешком, подышать воздухом ночной столицы. Поэтому, наскоро поплескавшись в душе, они отправились на прогулку в близлежащий сквер, вернувшись обратно лишь в начале второго. Посмотрели друг на друга и не удержались от невинной шалости, долго целуясь в темном подъезде, словно подростки, только-только познавшие чувство первой любви. Потом снизу хлопнула дверь, вышедший покурить сосед-полуночник спугнул их, и они, как напроказившие школьники, хохоча, опрометью взбежали вверх по лестнице к Никиной квартире.

– Ой, темно, как в преисподней!

– Ага, кому-то из постояльцев неймется: только придут мастера из ЖЭКа и свежие лампочки вкрутят, так обязательно жильцы или разобьют их, или сопрут. Не понимаю я этих товарищей, хоть ты тресни! Сами же себе хуже делают!

– И как ты ключом в замочную скважину попадешь? Ни зги ж не видно!

– А у меня специально на этот случай есть один артефакт! Так, ага, а вот и он!

Достав из кармана, Ника включила маленький светодиодный фонарик-брелок, продемонстрировала его Никите.

– Надо же, такая кроха, а светит очень даже прилично! — одобрил он «артефакт». — Надо будет и мне чем-нибудь подобным обзавестись: места почти не занимает, а пользы от него много.

– Бери этот! Дарю!

– Ну что ты! — замахал руками Никита. — Вот еще глупости: тебя без любимой игрушки оставлю!

– Никогда не спорь с женщиной! — назидательно заметила Ника и для верности погрозила пальцем. — Сказано — подарок, значит, бери!

– Спасибо! — расплылся в улыбке Никита. — Я его тогда на ключи от машины повешу, а то все никак не удосужусь брелком обзавестись, так и таскаю в кармане, как есть.

– Ну вот видишь, а ты еще сопротивлялся!.. Хотя предыдущие сутки выдались весьма нервными и изматывающими, влюбленной паре это нисколько не помешало, и вот уже вторую ночь кряду они, усталые и счастливые, засыпали под самый рассвет, когда за окнами вставало солнце нового дня. 

Хотя на работу они поехали каждый на своей машине, в редакцию они вновь зашли вместе, да еще и рука под руку. Хорошо хоть не опоздали, как вчера, по крайней мере пятнадцать минут для начальства — это не опоздание, а так, задержка.

Раечка отчего-то смерила ее откровенно недружелюбным взглядом, а затем, нарочито игнорируя Нику, обратилась к главному редактору, расплывшись в широкой улыбке:

– Никита Егорович, а у нас как раз чайничек вскипел. Вам как обычно, чай без сахара, но с печеньем?..

– Два: один с сахаром, один без, и печенье, разумеется! — Никита тут же понял, в чем дело, и не колеблясь ринулся на защиту своей возлюбленной.

В ответ на это Раиса лишь одарила их обоих еще одной фальшивой улыбкой и поплелась к диспенсеру, временно признавая свое поражение.

Ника лишь тихо вздохнула. Ну вот, теперь ей точно можно не рассчитывать на понимание в родном коллективе. Еще бы — поступилась принципами клуба разведенок, да еще и сошлась не с кем-нибудь, а с самим шефом. Правда, она далеко не первая ослушница, скорее уж одна из последних, но все равно: был бы повод, а осуждение не замедлит себя ждать.

Хотя вот что странно: с чего это Раечка столь увлеченно под Аникушина прогибается? Или пресмыкательство перед начальством у нее в крови? Но тогда неувязочка получается: она, Ника, сейчас не просто рядовой журналист, а официальный заместитель главного редактора. А Раечка ее таким взглядом одарила, прямо будто Ника у той зарплату за полгода вперед отняла. Чудеса, да и только!

Ника, чувствуя спиной злой взгляд Раечки, проследовала за Никитой в кабинет, гадая, где же она перешла дорогу этой бабе.

– Что это с ней? — вполголоса поинтересовался Никита. — Никак, не с той ноги встала?

– Видимо, — вздохнула Ника. — А скорее всего убедилась, что между мной и тобой что-то есть. Значит, еще одна отступница в клубе объявилась, ату ее! Меня то есть.

– Ты думаешь? — с сомнением протянул Никита. — В вашем клубе, кроме самой Раисы да Зинаиды, и не осталось никого, так с чего бы это вдруг она на тебя окрысилась?

– Не знаю. Еще вчера вроде все нормально было, хотя еще тогда имеющий глаза сразу бы понял, что мы близки. Может, она просто тормоз? Вчера не догадалась или не обратила внимания, а сегодня до нее наконец-то дошло, что произошло. Вот и бесится…