Одиночество вдвоем

— Я на время отложила решение этого вопроса. Хотя в пятницу вечером, возможно, Джонатан снова захочет выяснить. У него день рождения. Ты не могла бы посидеть с ребенком?

— Без проблем, — как-то нервно произнесла Бет… В конце концов, Бен — мальчик, и он уже разбил крышку с плюшевым медвежонком от моей банки с печеньем.

— Около семи?

— Отлично, — ответила она, потом легкомысленно добавила: — Ты знаешь, что самое забавное я обнаружила, когда вернулась домой? Он скосил эту чертову траву.

Неделя проходит в сплошных напоминаниях и страхе никуда не поспеть. Рекламная съемка родниковой воды проходила на абсолютно белом фоне с падающими откуда-то сверху каплями. У директора был печальный вид и решительный подбородок. Он двигался неуклюже, словно был высечен из камня. Бен сидел на корточках на сделанном на полу холме, который выглядел, как прозрачная оберточная бумага. Когда начала литься вода, я ждала, что он сорвет съемки или, по меньшей мере, поползет ко мне. Но вместо этого он смеялся, нанося удары пальцами по шипучим каплям. Другой ребенок, запасной, так и не потребовался.

— Не беда, мы прекрасно провели утро, — с явной досадой сказала его мать.

Утром следующего дня я просматривала материалы для репортажа «Мой секрет», чтобы выудить хоть какую-то идею, но так ничего и не нашла. Я позвонила Элайзе и спросила, не хочет ли она поведать мне историю «Мой игрушечный мальчик-любовник», но она даже не стала говорить. «Лаки» не относится к ее любимым журналам. Он подходит только для того, чтобы забить ею туалетную ванночку ее кота. Интересно, что Чейз скажет об истории стриптизерши? На то, чтобы дать ее сначала почитать Рози, у меня не оставалось времени. Она могла обнаружить брошенный где-то на кухне репортаж, но никаких намеков на это я не слышала. Я не могла смотреть ей в лицо. Довольно сложно вести себя нормально с Бет; я боюсь, что мой озабоченно наморщенный лоб проболтается: «Я видела, как они занимались этим. Они оставили Мод в манеже в грязных и вонючих ползунках».

Из журнала «Лаки» позвонила Джесс и спросила, не могла бы я поработать побольше на этой неделе? Они запустят репортаж со стриптизом, так как для переписывания нет времени, но хотели бы дать его с неожиданным поворотом. Она говорила визгливо, как будто просила у школьной медсестры гигиеническую женскую прокладку.

— Вы сделали фотографии? — спросила я.

— Вчера. Фотограф сказал, она очень естественная красивая девушка. Даже невозможно представить, чтобы она занималась какой-то дешевкой.

— Она темная лошадка, — ответила я.

— Я получу сегодня недельный кусок? — спросила Джесс.

— Он почти закончен, — пробормотала я.

Покормив Бена, я пошла с ним по парку и ходила, пока он не заснул в коляске. Вернувшись домой, быстро набросала выдуманную историю для рубрики «Мой секрет» о женщине, которая знает, что у ее мужа есть любовница, но ничего не предпринимает, потому что он хотя бы не пристает к ней с сексом. Я закончила как раз в тот момент, когда услышала зов пробуждающегося Бена, и почти поверила в то, что это реальная история.

Я отправила материал по электронной почте в «Лаки» для Джесс, объяснив, что героиня отказывается фотографироваться. Они могут воспользоваться фотографиями из шкафа или сфотографировать Джесс, что они и сделают, я полагаю.

Рекламная съемка для Автомобильной ассоциации проходила на обочине автострады Ml. Бену надо было лишь корчить фотогеничные гримасы, пока ирландский актер, поднаторевший на ролях заботливых папаш, поднимал его в детском автомобильном кресле. Он напоминал Рональда и выглядел так, словно меньше чем за минуту мог поставить палатку. Единственный раз он позволил себе улыбнуться, когда опять передал Бена мне.

Джонатан пришел домой с работы и пожаловался, что его команда не сколачивается, несмотря на три дня, проведенных в рытье пруда.

— Каждый работает сам по себе, занимаясь своими собственными делами. Я хочу поговорить об этом.

Интересно, о чем это он хочет поговорить? Я не представляю Джонатана в роли установителя законов.

— Как дела с машиной для гостей? Ты сказала, что закажешь микроавтобус, чтобы отвезти всех из загса к Фоксу, — коротко сказал он.

— Разве мы не можем взять такси? Там лишь двенадцать человек. Они могут… — предложила я.

— Я выясню, — отрывисто произнес он. Затем прослушал на автоответчике сообщение Элайзы, которая напомнила мне, чтобы я была у нее точно в восемь часов.

Она выглядела так, словно только что перезанималась сексом. В ее квартире все было вверх дном.

Обстановка напоминала благотворительную распродажу разнообразных подержанных предметов, после того как были растасканы все лучшие экземпляры.

На окне комнаты для гостей болталось серо-голубое платье. На плечике висела бирка с надписью: «Образец: подлежит возврату». Я надела его, не снимая бирки.

— Повернись, — скомандовала Элайза.

Я ощущаю в теле какую-то вялость. Мне нужны подпорки, что-то вроде лесов.

— Сзади смотрится отлично, — произнесла она.

Гостиничный номер люкс для рождественских съемочных проб украсили топорно вырезанные зеленые блестки, возможно, чтобы создать детям праздничное настроение. Реклама предназначалась для каталога игрушек и домашних предметов: «Прямо со страницы к вам домой». Как я буду чувствовать, если Джонатан купит мне комплект кастрюль со стеклянными крышками? Такое уже случалось. Бет была разгневана, когда Мэтью подарил ей на прошлый день рождения мусорный ящик. Она уже была в предродовом периоде и рассказала мне об этом на консультации. Мусорное ведро приятно радовало глаз, насколько мусорные ведра на это способны, — блестящее с желтым оттенком с тремя бутылками шампанского «Моет». Так вот, ей не нужно было мусорное ведро, и шампанское она тоже не могла пить, так как ждала ребенка.

Джонатан и я не думали о Рождестве. Завтра его день рождения. У меня и так достаточно было проблем с этим. Под нашей кроватью спрятаны два свертка: портфель с острыми углами и массивным замком с цифровой комбинацией (хотя его нынешний портфель вполне хороший) и набор для ухода за кожей из трех предметов в черной вельветовой сумке. Продавщица могла подумать, что это подарки для моего папы.

— Нервничаете? — высоким голосом спросила женщина, чей ребенок никак не мог успокоиться, даже при виде свисающих с потолка блесток и морозных звезд.

— Нет, нам уже раньше приходилось этим заниматься.

Она посмотрела на Бена, потом на меня.

— Вы снимались в «Маленьких красавчиках», не так ли? А это знаменитый Бен.

«Знаменитый Бен» смотрел на меня с гордостью звезды и с вопрошающим выражением: «Мы будем проходить прослушивание? Они что, не знают, кто я?»

В пятницу вечером пришла не Бет, а Рози.

— Вы не против, правда? — произнесла она, сгребая Бена, одетого в спальный костюм на молнии. — Бет сказала, что хочет иногда побыть одна с Мэтью. Какое чудесное у вас платье!

Не считая пары примерок, черное платье пролежало слишком долго завернутым в ткань в темном месте, как стеклянные животные матери Бет. Оно пахло плесенью и не выглядело таким уж черным. Туфли до ужаса неудобные. Я не соответствую этим туфлям бронзового цвета.

На Джонатане светло-голубая рубашка и немыслимые черные брюки, которые, судя по всему, служат ему не для работы. Он уставился на мое платье и явно собирался что-то сказать, но не при Рози. Мы детально ее проинструктировали: что делать, если Бен не захочет ложиться в свою кроватку. «Руководство по уходу за ребенком» рекомендует выполнить испытательный пробег, когда няня находится дома, а родители «уходят», что мне кажется бессмысленным и нелепым. Ну и что в этом случае родителям надо делать? Сидеть на кухне и потягивать вино, делая вид, что они «ушли» в бар? Джонатан показал Рози, где лежат подгузники, носовые платки и «Калпол», хотя Бен был переодет и не собирался болеть. Я достала всю коллекцию его игрушек, кроме ржавого велосипеда, который принесла ему моя мама, чтобы он не чувствовал себя заброшенным.