Влюбленный скрипач (сборник)

– Здравствуйте, Исаак Моисеевич!

– Приветствую тебя, Скрипач. Вон как ты повзрослел. Молодцом! А я знал, что ты придешь за должком.

– За каким должком? – опешил Давид.

– Ну, я тебе откладывал деньги, а когда тебя посадили, отдал их твоей женщине.

– Моей женщине?

– Да. Ее Саша, кажется, зовут?

Давид залился краской, и его бросило в жар, как почти всегда случалось, когда он вспоминал о ней.

– Нет. Я посоветоваться пришел. В общем, я ступил на бандитскую тропу, а теперь хочу организовать свой бизнес. Рэкетом больше заниматься не буду. Правильно вы говорили, это все не мое. Но я хочу быть состоятельным человеком. Вы мне поможете?

Исаак Моисеевич, забыв о болезни, хотел встать, но, едва приподнявшись, беспомощно упал в кресло. Руки предательски дрожали.

– Да, сынок. Я помогу тебе. Детей-то у меня нет. Не возражаешь, если я тебя усыновлю? – в его голосе зазвучала надежда и радость от осознания своей нужности хоть кому-то.

– Да! – Давид кивнул, ему действительно не хватало родной души.

– Так вот. Бизнес – это как оркестр. Если плохо дирижируешь – все: музыки не будет…

Так Исаак Моисеевич посвящал в тайны бизнеса своего приемного сына, а Давид был хорошим учеником. Он занялся ювелирным бизнесом. Буквально через год филиалы компании «ДМ & Co» были выстроены по всему миру. Ювелирные изделия компании пользовались популярностью в Америке. Особенно Давид гордился несколькими редкими бриллиантами: один был в двенадцать карат, а еще имелся голубой бриллиант в шестнадцать карат. Конечно, все они хранились в сейфе швейцарского банка.

Бывшие члены банды рэкетиров теперь тоже работали на него. Толик был правой рукой Давида. Друзья часто сидели допоздна: обсуждали деловые вопросы и просто разговаривали, иногда выпивали. Толик никогда не спешил домой. Это удивляло Давида. И он как-то спросил друга:

– Почему ты домой не торопишься?

Тот потер бритую голову и вздохнул.

– Ну?

– Понимаешь, после того, как Томка завязала, она как потухшая лампочка. И еще… Я думал, детки родятся, она оживет. Но детки не получаются.

– А к врачу ходили? Может, на лечение в Швейцарию ее повезти?

– Ну, повезу. Сам не знаю, хочу ли я теперь этого. Ушла любовь…

– Послушай, когда в семье нет детей, всегда возникает пустота. А может, взять ребенка из детского дома?

– Нет. На это я не решусь. Полюбить чужого ребенка… Я хочу найти суррогатную мать.

– Какую?

– Ну, чтобы выносила нашего ребеночка. Как инкубатор.

– Я даже не знал, что такое существует, – изумился Давид.

– Слушай, а пойдем с тобой к Ирке. У нее есть подруга. Может, она согласится родить от меня?

– А я при чем?

– Тебе тоже надо заканчивать с холостой жизнью.

– Мне и так хорошо!

– Хорошо-то хорошо, но не нормально. Ты во главе холдинга, должен быть примером во всем. А у тебя нет семьи, неправильно это!

– Мне никто не нужен, кроме Саши!

– Не хотел тебе говорить, но она тут недавно звонила мне… Я не стал с ней разговаривать.

– Ну и кому лучше сделал? Ты же понимаешь, как много она значит для меня! – едва сдерживая дрожь в голосе, выкрикнул Давид.

– Ну врежь мне, врежь, – уныло проговорил Толик. – Наверное, я это заслужил.

– Да иди ты, – отмахнулся Давид и через минуту тишины вдруг сказал: – Ты знаешь, а я ее видел. Тогда в Женеве, она сидела в машине у банка.

– Так почему ты ее не окликнул?

– Я был не готов.

– А сейчас?

– Еще чуть-чуть. Я должен быть богаче, чем…

– Чем кто?

Давид промолчал. Он не хотел рассказывать Толику о том, что выяснил в клинике «Шагреневая кожа», применив к Петру Ивановичу не совсем лояльные методы. До сих пор Давид не понимал, зачем Саша подменила погибшую женщину. А еще родила девочку… «Неужели Саша любит его, того мужчину?» – этот вопрос не давал Давиду покоя.

– Ты знаешь, а давай встретимся с девчатами! – отчаянно сказал он.

– Так поехали?

– Поехали!

Толик позвонил Ирине, договорился о встрече в ресторане «Мариус». Они изрядно выпили. Давид пил для смелости, а Толик – от тоски. После ужина Давид поехал к Ирине. Скромная, но чистая квартирка говорила о том, что потенциальная любовница – хорошая хозяйка.

– Хочешь чайку?

– Пожалуй!

Давид неожиданно быстро протрезвел, но отступать было неудобно. Ирина приняла душ и вышла в коротеньком халатике в горошек. Потом села к Давиду на колени и начала страстно его целовать. Давид, с удивлением прислушиваясь к себе, вдруг понял, что ему это совсем не надо. Ну не волновала его эта женщина, совсем не волновала. Он мягко снял Ирину с колен и встал.

– Ну, я пойду! Спасибо за чай. Извини меня. – Он быстрым шагом, не оглядываясь, вышел за дверь.

Уже на лестнице, прыгая через ступеньку, Давид почувствовал, что ему не хватает воздуха. Наверное, это было предчувствие. Когда он стал пересекать двор, торопясь к машине, раздались выстрелы. Боль пронзила его, и Давид упал лицом в покрошившийся за зиму асфальт. Приподняв голову, увидел, как некто в черном сел на мотоцикл и с ревом рванул со двора. Давид запомнил номер и потерял сознание.

Очнулся он в больнице. В палате на восемь человек Давид лежал один. Как только он открыл глаза, сразу услышал знакомый голос.

– Как ты нас напугал! – голос друга дрожал. – Спасибо Ирке, она услышала рев мотоцикла и выглянула в окно. Увидела тебя, лежащего в странной позе. Вызвала «Скорую» и позвонила мне. Кто это был? Ты разглядел?

– Пиши… – Давид, превозмогая боль, продиктовал номер мотоцикла. – И еще… Найди Сашу, – он замолчал. Продолжил через несколько минут: – Если со мной что-то случится, а это начало охоты… – он внимательно посмотрел на друга, – все ей, Саше.

– Я усилил охрану. Ты теперь один никуда ходить не будешь, – хрипло сказал Толик.

– Позови доктора!

– Я здесь! – пожилая, совершенно седая женщина улыбалась за спиной Толика.

Теплой рукой она дотронулась до лица Давида, вернее, до той части, которая была без повязки.

– Ну, в рубашке родился, дорогой ты мой! – ласково сказала женщина.

– Что болит в животе? – Давид испытывающе посмотрел на нее.

– Была полостная операция. Почку, которую задела пуля, мы удалили. Не пугайся! С одной живут. Селезенку тоже. А остальное зашили… И лицо тебе подпортили. Шрам глубокий на правой щеке, хорошо, что глаз не задело.

Давид закрыл глаза.

– Ты не думай ни о чем плохом, милый, все хорошо теперь!

Почему-то присутствие этой женщины успокоило Давида, и он, не в силах справиться со сном, провалился в темноту.

– Вы идите, он должен сейчас поспать, – сказала доктор Толику.

– С ним все в порядке?

– Да. Мы ему снотворное вкололи, чтобы меньше боль чувствовал.

Толик сунул доктору пачку купюр. Женщина кивнула вместо «спасибо» и, тяжело ступая, вышла из палаты.

Толик поспешил следом.

– Так, усилить охрану. Один – в палату, трое – здесь! И докладывать мне!

В больничной столовой Толя выпил кофе и, немного успокоившись, поехал домой. Тома, худая, даже изможденная, распатланная, в старом спортивном костюме, лежала на диване, перещелкивая программы телевизора.

– Я пришел!

– Слышу! Кушать будешь? На плите, – равнодушно проговорила она, продолжая свое бессмысленное занятие.

– Том! Посиди со мной!

Она нехотя встала и босиком прошлепала вслед за мужем на кухню. Увидев жену, Толик вдруг окончательно понял, что их брак идет трещинами, как глиняный кувшин, который не был обожжен в печи и высох…

Не став ужинать, он взял дорожную сумку, кинул туда самое необходимое, прихватил черный плащ и молча вышел. Тома даже не окликнула мужа, ей было все равно…

Сев в машину, он поехал в Киев, а потом улетел в Женеву.

18. Встреча с «отцом»

Срок беременности перевалил за половину. Ребенок стучал ножками, постоянно напоминая о себе. До сих пор гинекологу не удавалось рассмотреть пол малыша, но теперь, когда тот устраивал чуть ли не дискотеки в мамином животе, шансов увидеть все, что необходимо, было, конечно, больше.