Две пары

В эти моменты Надин была особенно слаба и говорила очень мало. Джоанна тоже по большей части молчала. Она часто присаживалась на край койки, брала руку сестры в свою, словно хотела таким образом влить в нее часть своих жизненных сил. Ей хотелось рассказать Надин о своей беременности, но подходящего момента не возникало.

Вечера Джоанна проводила с племянниками, ночевала также у Надин.

Ферн морально поддержала разуверившегося в успехе дела Люда и убедила его продолжать съемки, так что он целыми днями пропадал на студии. Джоанна редко урывала часок, чтобы повидаться с ним, очень тосковала без него и утешала себя тем, что в конце концов жизнь вернется в привычную колею.

Надин быстро приходила в себя, ее ребра, с которых пока не снимали повязки, понемногу срастались, и она уже могла свободно и безболезненно дышать полной грудью. Однако трижды в неделю ее продолжали подвергать процедуре гемодиализа. Надин не переставала задавать доктору один и тот же вопрос: когда ей можно будет отправиться домой, но неизменно получала туманный ответ:

– Посмотрим, возможно, через несколько дней.

Она не расспрашивала доктора о своем состоянии в подробностях, и он, со своей стороны, не выказывал желания делиться с ней информацией, которой располагал.

Когда Люду разрешили наконец повидаться с Надин, он взял себя в руки и решил воздержаться от упреков. Бедняжка, она так ужасно выглядела! Он ласково поцеловал ее в лоб.

– Как ты, крошка? Уже лучше?

– Что может быть лучше, чем лежать без движения с семнадцатью повязками на теле!

– Понимаю. Извини. Тебе очень больно?

– Такое ощущение, словно мул лягнул, – с кривой усмешкой ответила Надин.

Она видела, что Люд все так же жизнерадостен и привлекателен, и рассердилась на него, на себя, на весь свет. Слезы обиды задрожали у нее на ресницах. Еще совсем недавно она была так хороша, а теперь похожа на старую развалину! Все могло быть иначе, не будь он таким упрямым!

Люд подозревал, что Надин винит его в случившемся. Черт побери, он этого нисколько не заслуживает! Она хотела от него невозможного, за что и поплатилась.

– Будь хорошей девочкой и слушайся доктора, – сказал он с ласковой улыбкой и поцеловал ей руку. – Ты нам нужна, так что возвращайся скорее.

– А что будет с моими сценами с Меган?

– Не волнуйся. Сцены в домике можно отснять здесь в павильоне, а вертолетные мы успели сделать там с другим пилотом. Работа движется, но без тебя мы как без рук. – Люд говорил с воодушевлением, которого не испытывал.

Надин понимала, насколько непривлекательно выглядит теперь, и по возможности избегала встречаться с Людом глазами. Ей хотелось поскорее выздороветь, вернуться к работе и вновь обрести утраченное положение. Но она так слаба! Хватит ли у нее сил на то, чтобы осуществить это?

Беспокойство Джоанны росло с каждым днем. Надин шла на поправку и вместе с тем чувствовала себя ничуть не лучше. Доминик уехал на конференцию в Чикаго, доктора Мака вызвали в Мэриленд проводить трансплантацию. Интерн, ответственный за постоянный мониторинг, отказывался сообщать подробности о состоянии Надин, уверяя, что все в порядке.

Когда доктор Мак вернулся, Джоанне показалось, что он избегает встречаться с ней, потому что ничего утешительного сказать не может. При мысли, что ей придется расстаться с почкой, Джоанну бросало в холодный пот.

Не выдержав состояния неизвестности, она подкараулила доктора Мака у входа в больницу рано утром.

– Я хочу знать правду о том, что с сестрой. Прошу вас, скажите все как есть.

– Я не могу сейчас говорить с вами. Меня ждут пациенты!

Джоанна выбрала не самый подходящий момент. Только что доктору сообщили, что операция в Мэриленде оказалась неудачной. Мало того, что организм сорокадвухлетнего пациента отторг пересаженную почку, с ним случился сердечный приступ.

– В любом случае, миссис Леннокс, я должен сначала поговорить с вашим акушером, который сообщит вам результат нашей беседы.

– Прошу вас, хотя бы в двух словах скажите, как Надин.

– Я могу сказать и одним словом: плохо. Ее состояние трансформировалось из острого в хроническое. До тех пор пока ей не пересажена почка, она не в состоянии жить без гемодиализа.

– Понятно, – прошептала Джоанна, чувствуя, как сжалось ее сердце. – Она… Ей понадобится трансплантат?

– Да. Извините меня. Мне нужно идти, – бросил он на ходу, шагая через холл.

Джоанна старалась не отстать.

– Господи! Неужели нет надежды на то, что она поправится? Хотя бы небольшой?

– Она не поправится, – покачал головой доктор. – Я сказал вам правду, как вы просили. Как только позволит время, я встречусь с Хэллораном.

– А гемодиализ? Разве он не может помочь ей?

Джоанна почти бежала рядом с ним. Она была расстроена и нуждалась в поддержке.

– Помочь может, но вылечить – нет. Он дает ей возможность жить, – сказал он и, подумав, что его слова звучат чересчур жестоко, остановился, чтобы объясниться. – Человек с поврежденными почками не может нормально существовать. Ваша сестра стала инвалидом, она не в состоянии вести обычную жизнь. Токсические вещества и шлаки, скапливающиеся в организме, разрушают тело. Она постоянно будет чувствовать усталость, потеряет аппетит, станет страдать от депрессии. Насколько я знаю, она актриса. Она спрашивает меня, когда сможет вернуться к работе. Ее я травмировать не хочу, а вам скажу: ваша сестра больше не сможет играть. Спокойная работа в офисе – пожалуйста. Но о съемочной площадке с такими почками ей придется забыть.

– О нет!

Если Надин не сможет сниматься, жизнь для нее будет кончена. И фильм Люда, в который он вложил столько сил, времени и денег, так и не выйдет на экраны.

– А если сделать операцию, то как скоро она сможет окончательно поправиться, чтобы вернуться к работе?

– Если не будет никаких осложнений, то через четыре-пять недель.

Джоанна почувствовала, как на ее щеках выступил румянец стыда. Она очень любит Надин и всем сердцем хочет помочь ей. Однако в глубине ее души жил страх потерять часть своего тела.

– Разве человек может жить с одной почкой?

– Да. Одна почка, если она здорова и нормально функционирует, устроена так, что может выполнять работу двух. В некотором смысле две почки – это роскошь.

В этот момент затрещал его бипер, и доктор бросился к ближайшему телефону.

– Проклятие! Черт бы его побрал!

Джоанна отшатнулась, услышав такую бурную реакцию на очевидно плохие новости.

Доктор повесил трубку и устало провел рукой по глазам. Ему хотелось плакать от досады. Почка в Мэриленде не прижилась, пациент только что умер.

Он не сразу вспомнил о том, что Джоанна стоит рядом. На ней лица не было от ужаса.

– Уходите, пожалуйста. Нам больше не о чем говорить. Вы ничем не можете помочь своей сестре, пока не родите ребенка. Никто не станет забирать у беременной женщины почку. Это исключено.

Глава 19

Однажды утром Надин проснулась, дрожа от страха. Ей приснился кошмар, который она, как ни старалась, вспомнить не могла.

– Сестра, я бы хотела поговорить с доктором Маком.

– Простите, миссис Баррет, его не будет в отделении до полудня. Вам что-нибудь нужно?

– Да, – горько отозвалась Надин и откинулась на подушку. – Новое тело.

Миссис Робинсон, которая работала в отделении уже несколько лет и повидала всякого, с состраданием посмотрела на пациентку.

– Никому бы не помешало новое тело, дорогуша. А покуда другого нет, надо позаботиться о том, чтобы это себя сносно чувствовало. Вам надо поесть. Напрасно вы не прикоснулись к завтраку.

– Я не могу смотреть на еду. От одной только мысли о ней меня начинает тошнить.

Надин не хотелось даже встать с постели. Она провела в больнице уже три недели и привыкла к здешнему распорядку дня. Скоро к ней подключат отвратительную, надоедливую машину, и начнется настоящая мука, которая продлится четыре-пять часов. Потом она почувствует себя лучше, появится обманчивое ощущение, что худшее позади. На следующий день она сможет ходить, испытает кратковременный прилив сил, который затем сменится усталостью, головной болью, тошнотой и потерей аппетита.