Пленение (ЛП)

— Ладно...

— Суть в том... — Он сделал паузу, внимательно глядя на меня. — Суть в том, что мы с тобой можем... дружить и твою мать не смогут обвинить в какой-либо правомерности — конфликте интересов или предвзятости.

* * *

— Тебе не стоило ехать.

— Мне хотелось.

— Ты хотел провести рождественский день в центре для пожилых людей в Квинсе?

Мартин пожал плечами, переключая передачу. Машина издала урчащий звук.

Между тем, я всё еще обдумывала информацию, которую он взорвал во время завтрака. Мне всё еще было интересно, каким точно был характер его отношений с Роуз Паттерсон. К тому же, я не могла перестать думать о том факте, что он целенаправленно организовал свое участие в проекте спутника и учредил фонд так, чтобы наша дружба не скомпрометировала мою мать.

Я не хотела приписывать слишком многое его действиям, но это, казалось, означало, что он думал обо мне и некой будущей дружбе со мной несколько месяцев назад, когда основал фонд. И этот бурлящий мысленный процесс скрутил меня в комок из путаницы.

Потому что я не понимала, что его действия месяцы назад значили для нас сейчас.

На самом деле я уже открыла рот, чтобы задать этот вопрос, когда Мартин нарушил тишину своим собственным вопросом:

— Почему ты уезжаешь сегодня вечером? Останься еще на день. — Он бросил на меня взгляд, его вопрос и немного требовательное заявление вытянули меня из моих мыслей. Он вернул свое внимание на дорогу. — Я возьму завтра выходной и покажу тебе город.

— Очень мило с твоей стороны, но билеты на завтрашний поезд очень дорогие. Но я хотела попросить тебя о том...

— Я подвезу тебя домой.

— Нет. — Я поморщилась, покачав головой. — Не будь глупым. Дорога займет у тебя около четырех часов. К тому же, я обещала Сэм, что буду дома сегодня вечером, чтобы мы могли поужинать вместе. Она будет одна весь день, и у нас есть план.

— План?

— Да. Мы собираемся обменяться подарками, выпить вина из коробки и, объедаясь, смотреть последний сезон "Доктора Кто"⁶¹.

Он кивнул, а я заметила, что уголок его рта изогнулся вниз, выражая неодобрение. Могла сказать, что он потерялся в своих мыслях. Тем временем я снова набиралась мужества, чтобы спросить его о фонде.

Внезапно он задал вопрос:

— Когда ты снова будешь в Нью-Йорке? Когда твое следующее выступление?

— Ох, ну. — Я прочистила горло, сгибая пальцы на коленях. — Не раньше конца января, насколько я знаю. К тому же, занятия начинаются со следующего семестра, и по новым факультетским требованиям мне придется сократить время с группой.

— Ты кажешься... счастливее. — Глаза Мартина стрельнули ко мне, он изучал мое лицо.

Его слова и то, как он наблюдал за мной, когда произнес их, словно он уважал и ценил меня, заставили ощутить в моей груди беззаботность и легкость. Я поняла, что он пытался быть хорошим другом. Я взглянула вниз на свои руки, смущаясь под его пристально-оценивающим и изучающим взглядом.

— Я счастлива. — Я кивнула на это утверждение.

Я была счастлива.

Даже без Мартина я была счастлива, и это осознание вызвало прилив благодарности из-за него, из-за нашей недели на острове и из-за нашего странного Рождества в Нью-Йорке, согревая меня от макушки до пальчиков ног.

Потому что я хотела, чтобы он знал, он помог мне и за это я всегда была бы благодарна, я продолжила спонтанно:

— Я люблю музыку, я люблю музицировать и сочинять. Ты был прав, подталкивая меня. Ты сделал что-то значимое в моей жизни, и я не думаю, что благодарила тебя за это. Так что... — Я подняла глаза, он наблюдал за мной с жадным интересом. — Спасибо тебе, Мартин. Спасибо, что нашел меня в том шкафу в кабинете химии, увидев в первую очередь меня. Спасибо за то, что помог мне найти себя.

Мы были на светофоре, и Мартин изучал меня долгим взглядом. Он задумчиво двигал челюстью и, казалось, обдумывал проблему некой важности. Я дала ему время и тишину для размышления.

Наконец он сказал:

— Извини.

Или, по крайней мере, я думала, это было тем, что он сказал. Но шанс, что Мартин Сандеки сказал "извини" ни с того ни с сего, практически равнялся нулю. Более вероятно, что он бы сказал "я звезда" или "я Феррари".

Я попыталась разъяснить:

— Что? Что ты сказал?

— Извини меня, — повторил он, его глаза скользили по моему лицу, в то время как губы изогнулись в небольшую улыбку, вероятно, потому что я выглядела такой абсолютно недоверчивой.

Светофор сменился на зеленый, и мы начали движение. Когда он заговорил, его глаза не отрывались от дороги:

— Я подвел тебя, а ты доверяла мне. Я думал... после весенних каникул, думал, что смогу дождаться тебя. Я надеялся, что ты передумаешь, думал, ты блефуешь, что в конце концов ты согласишься видеться со мной тайно — таким образом мы получим то, чего оба хотим. Но когда я преследовал тебя в студенческом союзе и ты сказала мне, что я уничтожил тебя... я понял, ты права и каким чертовски глупым я был, дожидаясь. До меня не доходило, что между нами все кончено, пока ты не попросила меня уйти. А когда ты это сделала, я осознал, что было слишком поздно.

Отрезвление, которое сопровождалось противными воспоминаниями и серьезными вопросами, отгоняло мои немного приятные ощущения и заменяло их на медленное тепло недовольства и возобновляющийся прилив дискомфорта. Я вспомнила этот день с абсолютной ясностью, словно это случилось только что. Я вспомнила, как хорошо он выглядел в тот раз, насколько неизменившимся, пока я практически умоляла его оставить меня в покое.

А потом он выглядел сломленным. Его агония была материальной, отражением моей собственной.

Я взглянула на его профиль, действительно посмотрела на него. Он был всё тем же Мартином, но другим. Мы оба стали настолько изменились. Я больше не пряталась в шкафах, а он не терял самообладания.

— Ты заслуживаешь лучшего, — сказал он тихонько. Он произнес это, словно говорил сам с собой.

Мартин въехал в центр для пожилых людей и припарковал машину. Его движения были резкими, словно он был недоволен сам собой или сожалел о своих словах или воспоминаниях. Как бы там ни было, он был взволнован и встревожен, когда выходил из автомобиля. Между тем, я чувствовала себя неспособной сложить кусочки головоломки в моей голове воедино.

Он выглядел отлично в тот день в студенческом союзе, потому что не думал, что мы расстались. И это осознание заставило меня ощутить пустоту, потому что я недооценила его.

И он заслуживал лучшего.

Глава 11: Молекулярные формы

Мартин остался на выступлении, но ситуация была весьма напряженной.

Уиллис пристально смотрел на Мартина.

Фитц глядел на Абрама.

Джанет уставилась на пожилых граждан. Я предположила, что она не очень-то их любила.

А Абрам... ну, он играл на своей гитаре и игнорировал раздражение.

К счастью, в выступлении было всего два сета из классических рождественских хитов. Когда все закончилось, большинство участников группы разошлись в рекордно короткие сроки и без всяких любезностей. Я надеялась, что тяжелое напряжение было результатом недели, практически беспрерывно проведенной вместе, и мы вернули бы наши привычки после перерыва.

Абрам замешкался, занимая себя упаковкой бас-гитары. Как только мы остались одни, он подошел туда, где я запихивала в сумку мой галстук и пиджак, и остановился прямо напротив меня.

— Хей, — сказал он, его улыбка была скромной и искренней, но, как и всегда, с намеком на дерзкую ухмылку.

— Эй. — Я взглянула на него одним глазом. — Ты выглядишь так, словно задумал что-то не доброе.

— Я? Никогда. — Его ухмылка увеличилась, когда он дотронулся до моей руки, вытягивая ее лицевой стороной вверх между нами. Потом он поместил в центр моей ладони небольшой пучок зелени, перевязанный белой ленточкой.