Плод нашей нелюбви (СИ)

- Ты меня понял? – крикнул молодой человек, вырываясь из рук друзей. – Да отпустите вы меня!

Осмотревшись по сторонам, он увидел ошарашенных Пелагею и Полину, стоявших неподалеку от места драки. Сделав глубокий вздох, Дима направился к девушкам.

- Дима, это что было? – взволнованно спросила Гагарина, бегая глазами от Полякова к Билану. Но мужчина ее не замечал, пропустил все вопросы мимо ушей, одаривая Полю странным взглядом. Все его мысли заняты были лишь Пелагеей, из-за которой он дрался.

- Билан, ты вообще как? Совсем больной? – Пелагея недовольно фыркнула, сложив руки на груди. Ничего не ответив, Дима подошел к девушке и, аккуратно приподняв ее голову за подбородок, коснулся губами ее лба.

- Все в порядке. Ничего не бойся, – прошептал он и вошел в здание.

Комментарий к Глава 20. Ничего не бойся Приветствую критику только в мягкой форме, укажите все недостатки работы.

====== Глава 21. Разговор по душам ======

«Ты самое прекрасное, сладкое, упрямое, что случилось в моей жизни...»

(с) Запах клубники.

Дима Билан проводил репетицию со своими участниками команды в полной прострации. Вчера вечером мужчину будто подменили. Такого необычного чувства он никогда не испытывал, разве что по отношению к той Поле, с которой они были друзьями в далеком прошлом. И вот вчера от той стервы, вечно бесившей Диму, не осталось и следа. Перед ним открылась прежняя Пелагея: хрупкая, беззащитная, такая ранимая и нежная, носившая под сердцем его ребенка. Плевать, что между ними было столько недопонимания, ненависти и злобы. Дима настолько привык к этому ощущению быть заклятыми врагами, что ему стало все равно на наставления лучших друзей, которые то и дело твердили, что пора прекращать эти войны. И сейчас он понял, что был полнейшим идиотом, когда надевал на свое лицо маску безразличия. Спросите, зачем?.. А чтобы не было больно и обидно оттого, что близкому человеку глубоко наплевать на тебя. Но, как бы ты ни пытался возненавидеть своего прежнего друга, ничего не получится. И эта защитная маска, скрывавшая все чувства, начинает трескаться, когда этот человек нуждается в твоей помощи. Ты пытаешься сопротивляться, бежать как можно дальше, чтобы не подойти и не обнять, закрыть от всего жестокого мира, защитить ото всех. Кричишь, убеждая себя в том, что ненавидишь, но все напрасно. Ты все равно (хочешь этого или нет), оберегаешь ее. А она?.. Она принимает условия этой игры, позабыв о том, что когда-то им было хорошо вместе. В глубине души она скучает, в ее памяти всплывают самые яркие воспоминания о прошлой дружбе. Но она никогда не покажет того, что чувствует.

Дима помнил каждый момент, “сыгранный” ими на публику. И только сейчас он мог объяснить свой неожиданный порыв поднять ее на руки. Ведь в сценарии такого не было. Просто он почувствовал необходимость обнять ее, прижать к себе, ощутить ее тепло. Эта девушка для него подобна наркотику – когда она рядом, все хорошо. Когда она исчезает – невыносимо плохо. Пелагея, как глоток свежего воздуха, заставляет почувствовать новый прилив сил. Дима почувствовал, как Поля прижалась к нему, вцепилась, как будто это был последний шанс побыть с ним. Они оба понимали, что нуждаются друг в друге, но продолжали играть эти дурацкие роли. Наверное, так было проще. Обида, через которую переступить было нереальным, продолжала делать свое дело. Она перестала доверять ему, боялась, что он предаст ее вновь. А вот на что обижаться ему? На пощечину? Но она ведь заслуженная... Это уже не обида, а слабость! Слабость признать то, что ты был не прав. Как известно, лучшая защита – это нападение. Они оба не думали о том, что все зайдет так далеко...

- Дим, Дима, – позвал наставника Сергей Сергеевич Жилин, поднимаясь из-под музыкального инструмента. – Мы закончили. Сейчас Поля придет репетировать... а точнее, уже пришла, – обернувшись, Дима увидел Пелагею, разговаривающую о чем-то со своей тройкой.

- Все, мы уходим, – отозвался Билан. – Ребят, вы молодцы! На сегодня все свободны.

Нехотя он поплелся к выходу из репетиционной. Но что-то заставило остановиться Диму в дверях. Обернувшись, мужчина с нежностью наблюдал за тем, как Пелагея, присев на корточки, объясняла маленькой девочке, как правильно взять ноту. Молодой человек встал в проходе, опершись боком о дверной косяк. В его голове начали всплывать фрагменты их с Полей дружбы. Больше это было похоже на обрывки киноленты: вот они играют в снежки, вот Поля вымазала Диму мороженым, а вот летом они в компании Полины поехали в Америку. А когда-то очередным зимнем вечером молодые люди сидели в загородном доме Билана. Шел довольно-таки интересный фильм, был слышен шум горящих дров в камине. Тут же картинки сменились нескончаемыми ссорами, вечными упреками и издевательствами... Сейчас, смотря на Полю, Билан совершенно не понимал, как мог повышать на нее голос, не говоря уже обо всех колких словах, которые были произнесены в ее адрес. Мужчина готов был провалиться сквозь землю и сгореть от стыда.

Когда его столь надежная броня дала сбой?.. Когда на ней успела появиться трещина? Вчера вечером?.. Нет. Но что-то очень важное произошло вчера, вот только что? Пока ответа на этот вопрос у Димы не было. А ведь первый удар по защите был нанесен в тот день, когда он узнал, что Пелагея от него беременна. Позже она потеряла сознание на одной из репетиций. Именно тогда он сорвал маску равнодушия. А действия Вики... Да он чуть с ума не сошел, когда увидел, что Пелагее угрожает опасность! И он сдался! Сломался!.. Он наплевал на все принципы, чтобы защитить ее и малыша.

- Димка, ты чего здесь завис? – поинтересовался Леонид, вырывая Билана из размышлений. – Странный ты какой-то сегодня, – заметил он, медленно покачав головой. – То за километр репетиционную обходишь, когда Пелагея здесь, а теперь тут стоишь и любуешься. Что-то случилось?

- Лень... – Дима тяжело вздохнул, не решаясь спросить то, чего он хотел. – Мы можем поговорить?

- Да без проблем, – согласился Агутин. – Только давай в гримерке? Не будем Поле мешать.

Прикрыв дверь репетиционной, мужчины направились к гримерке Билана.

- Ну, рассказывай, что с тобой происходит, – Леонид удобно устроился на кожаном диване, приготовившись слушать очень долгий рассказ коллеги.

- Лень, я даже не знаю, с чего мне начать.

- Давай по порядку? Назови причину своего странного поведения.

Дима вздохнул, направив взгляд на потолок.

- Пелагея, – коротко ответил он и, заметив на себе недовольный взгляд Агутина, добавил: – И мы с ней ничего не делили. Я вообще ничего с ней делить не хочу.

- Вот это уже интересно. Неужели это конец третьей мировой?

- Не смешно. Вчера вечером, на дне рождении Широкова, когда она запела... – молодой человек задумался, скрестив руки на груди. – Я не знаю, что со мной произошло. Мне будто глаза открыли, по голове ударили тяжелым предметом и вправили мозги! Я заметил то, чего не замечал никогда. Она была такой маленькой и трогательной... Лень, а ведь она только кажется такой сильной, а на самом-то деле ее обидеть проще простого. Еще животик, который уже заметен... Я только сейчас начал понимать, что там...

- Малыш, – закончил Леонид, кивнув головой.

- Мой... – осторожно начал Дима, внимательно наблюдая за реакцией Агутина. – Мой ребенок.

- Твой ребенок? – ошарашенно переспросил мужчина, не веря своим ушам. – Но-о... Как такое возможно?!

- Это очень длинная и запутанная история. Скажу кратко: Пелагея сделала ЭКО, а я случайно стал донором.

- Билан, только без обид, но ответь: ты совсем идиот? Ты зачем доводил ее, орал не своим голосом, прекрасно зная, что у нее под сердцем твой ребенок?

- Лень... я не знаю, – он виновато опустил голову. – Я совсем ничего не понимаю. Я вроде бы и осознавал, что она беременна от меня, но... Но мне было все равно, понимаешь? А когда я увидел Полю без сознания в репетиционной, то я чуть с катушек не слетел! Она была такой бледной и слабой... Тогда-то я и понял, что не смогу спокойно относиться к ней. Мне нужно было обязательно знать, где она и с кем, что делает, не угрожает ли ей опасность. Но вчера... это было что-то другое, совсем мне не понятное. Еще этот Поляков...