Полюбить ковбоя

– Полагаю, она не решилась сказать, кто эти трое, потому что ты не входишь в их число. Он оставил треть маме, треть мне и треть Эрин, но только на ее имя. – Кен злорадно посмотрел на брата. – По-моему, малыш Денни, тебе не следовало бы об этом спрашивать.

– Почему, – с трудом выдавил Денни и почувствовал, как у него в желудке переворачивается завтрак. – Из-за Тревора? Отец до самой смерти винил меня в его гибели?

– А как ты думаешь?

Денни подумал, что, возможно, он болен, и, глубоко вдохнув теплый воздух Монтаны, полный запахов трав, полевых цветов, дважды сглотнул.

– Если у тебя есть какие-то идеи об использовании этой земли для выращивания и поставок скота, забудь о них, – донесся до него голос брата откуда-то издалека, словно с противоположного конца длинного туннеля. – У этой земли нет будущего, если не считать возможности ее преобразования. Как писала вчерашняя газета, благодаря склонам и пересеченной местности сюда очень скоро может прийти развивающаяся лыжная индустрия. А когда это произойдет, я уговорю Эрин и маму продать землю.

– Они никогда не пойдут на это, они любят здешние места.

– Денни, эта земля мертва. Кто, по-твоему, оплачивает здесь пропитание и существование? Магазин Эрин почти не приносит прибыли, как и мамины уроки музыки. От тебя тоже денег не дождешься, – добавил он после непродолжительного молчания.

– Ты же знаешь, что Эрин не хотела брать ничего, кроме того, что я время от времени присылал для Тима. – Он сделал паузу. – Только я из всех сыновей Хенка по-настоящему хотел когда-нибудь заняться хозяйством на ранчо.

– «Когда-нибудь» ему не очень нравилось, как и твой отъезд на родео.

Денни только покачал головой. Он всегда рассчитывал вернуться и заняться преобразованиями.

– Как он мог обойтись так со мной даже после того, что случилось с Тревором? – глухо спросил он. – Как мог он до такой степени ненавидеть меня?

До такой степени, что лишил Денни права наследования по рождению. Денни не ждал от брата ответа. Что бы ни сказал Кен, будет только больнее. Когда-то они были очень близки, были братьями и друзьями, в те дни смех Кена звенел вместе с его смехом, а «малыш Денни» было его ласковым прозвищем. Они дрались и ссорились, но любили друг друга, а сейчас Кен тоже ненавидел его. У Кена уже была земля, теперь ему нужна была Эрин, нужен был Тим. Черта с два он их получит.

Кен повернулся и пошел к автомобилю.

– Я вернусь, – крикнул ему вслед Денни, – вернусь, как только кончится сезон!

Он знал Эрин лучше, чем знал ее Кен, она поддержит его, да и Мег тоже будет на его стороне. Перед ним от жары над землей поднималось марево, и Денни медленно шел за Кеном, теперь он не спешил. Он успел дойти до края пастбища у конюшни, прежде чем до него дошло, что Кемосабе там больше нет, и мгновенно у него все внутри сжалось, и его охватила паника.

Катайся на нем, пока есть возможность.

Эрин решила больше не попадаться на глаза Денни и не прощаться с ним, она предоставит Мег обнять сына, а Тимми прижаться к нему.

Она заправила кремовую блузку в плотную хлопчатобумажную юбку, сунула ноги в бежевые парусиновые туфли и посмотрелась в зеркало. Если она не поторопится, то опоздает – снова опоздает, а ей хотелось навести порядок в магазине, перед тем как ее новая помощница в понедельник приступит к работе.

Выглянув в окно, Эрин увидела, как выезжает автомобиль Кена. Он проехал мимо брата, шедшего по подъездной аллее, на расстоянии фута, но Денни даже не посмотрел в его сторону, а Кен, в свою очередь, не посигналил. Эрин это нисколько не удивило, она знала, что с того момента, как Денни приехал на ранчо, Кен не мог дождаться его отъезда. Поначалу Эрин тоже желала этого.

Эрин провела расческой по волосам, хотя они были аккуратно причесаны, и бросила ее в сторону. Затем взглянула в окно… и застыла. Она увидела, как Денни стремительно бежит по двору и что-то кричит, но что именно, она не могла разобрать. Он бежал в сторону кораля, и у Эрин от ужаса сжалось сердце.

– Тим! – В открытое окно ворвался голос Денни, а затем детский крик.

– Боже милостивый! – Эрин устремилась вниз по лестнице, выбежала из дома и помчалась через двор. – Тимми!

Первое, что она увидела в корале, это Кемосабе и его пятнистую черно-белую шкуру. Он бешено мчался по большому, вытоптанному до земли кругу, и поводья свисали от уздечки до самой земли. Эрин видела, как Тимми постепенно сползает набок с голой спины лошади.

– Держись, Тим! – крикнул Денни.

– Денни, останови же его! – Ей хотелось, чтобы Денни что-нибудь сделал, чтобы остановил эту дикую скачку, чтобы спустил ее ребенка на землю.

С криком она добежала до ворот кораля, но они оказались закрытыми и запертыми на задвижку, для Денни это не было препятствием, как и в тот раз, он забрался на перекладину и перемахнул через изгородь, приземлившись рядом с Тимми и пестрым конем. Лошадь шарахнулась в сторону, едва не столкнувшись с Денни, и метнулась к дальнему повороту перед прямым участком на другой стороне бегового круга. Руки мальчика сомкнулись на шее лошади, словно хватались за жизнь. «Все точно так же», – подумала Эрин, добравшись наконец до задвижки на воротах.

– Не входи сюда! – не оборачиваясь, бросил ей Денни.

Он пересек круг, очевидно, надеясь перехватить лошадь и поймать поводья, но Кемосабе бросился в противоположную сторону, и Тимми совсем сполз набок.

– Держись! – кричал Денни.

Открыв ворота, Эрин побежала за ним, в этот раз она не будет держаться позади, как тогда. Тимми никак не мог ни схватить поводья, ни загнать Кемосабе в угол: он еще не знал, как это делается.

Денни попробовал оттеснить лошадь к углу изгороди, но его первая попытка не удалась, и вторая, когда Эрин создала собой препятствие с другой стороны, чтобы лошадь оказалась между ними, тоже провалилась. Кемосабе летел, прижав уши, его ноздри раздувались, а огромное тело уклонялось от них всякий раз, когда Эрин или Денни оказывались рядом.

– Проклятие! – ругался Денни.

– Папа, останови меня! – Тимми обезумел от страха.

– Стой, сукин ты сын!

Кемосабе навострил уши: он наконец услышал голос хозяина. Эрин стала молиться.

Боже милостивый, пожалуйста, спаси его.

Лошадь замедлила бег, Денни встал перед ней, и Эрин подбежала к нему. Словно на состязаниях, когда наездник разворачивает лошадь к следующему из трех препятствий, Кемосабе потихоньку остановился, тяжело дыша и вздрагивая. Тимми с криком свалился на руки отца, уткнулся в его плечо и разрыдался:

– Я думал, что умру.

– Ты держался прекрасно, Тимми, – хватая воздух, успокоил его Денни, и Эрин заметила, что она сама дышит так же тяжело, как и Денни.

Она услышала, как стукнула задвижка, ворота распахнулись, и через кораль к ним сзади подбежала Мег.

– Что с ним? О Господи, Денни! Эрин, он?..

– Успокойся, мама, с ним все в порядке.

– Дай его мне, – сказала Эрин, встретившись взглядом с Денни.

– Он в порядке, – еще раз подтвердил Денни.

– Я сама это решу. – В ушах у нее стучало. Денни отвел взгляд и погладил сына по спине, прежде чем передать его в руки Эрин.

Она прижала к себе сына и чуть не задушила его. Ведь еще немного, и его могло бы не быть. Тимми хрипло дышал и всхлипывал в ее объятиях.

– Бедный ребенок, – вздохнула Мег, подойдя ближе.

Она, как и Эрин, гладила его, ощупывала, осматривала, чтобы убедиться, что он жив, что он с ней. Эрин почувствовала страшную слабость, она чуть отстранилась от сына и посмотрела в его заплаканное лицо и широко раскрытые глаза, а Тим, обхватив ее ногами за талию и положив загипсованную руку ей на плечо, попытался улыбнуться.

– Мама, я хорошо скакал на нем?

– О Господи.

– Дорогой мой малыш. – Мег пригладила внуку волосы.

– Возьми его в дом, – Эрин передала сына свекрови, – и вымой ему лицо и руки.

– Хочешь большущий стакан лимонада и сладких булочек? – Мег нежно прижала его к себе.