Жёлтый бриллиант

Господин приблизился к Тане.

— Позвольте, я Вам помогу.

Таня одобрительно кивнула. Она не подозревала, о какой помощи может идти речь. Таня все еще держала рулетку в побелевшей руке. Господин ласково разжал Танины пальцы, перекинул рулетку на дорогу. Все. Дальше — неизвестность. «Господи, как же хоронить Чипсика?» От этой мысли Тане стало еще холоднее, руки дрожали от ужаса и от холода. На сухом асфальте, твердо расставив ноги, стоял Сережа. Таня довольно быстро поняла — это охранник господина в кашемировом пальто, он ждет дальнейших распоряжений. Господин в кашемировом пальто взял Татьяну Петровну за руку и начал выталкивать из лужи. Было очень скользко, оба героя не отличались ни спортивной сноровкой, ни молодым здоровьем. Наконец, после долгого барахтанья в грязном снегу господин в кашемировом пальто выпихнул Татьяну Петровну на сухой асфальт. Он властно махнул рукой, вытянул руки вверх — вперед, и охранник одним движением поставил героя-спасителя рядом с Татьяной Петровной. Более комичную картину трудно себе представить. Татьяна Петровна про себя удивилась, почему из лужи ее вытаскивал не охранник — молодой, сильный, специально обученный человек, а явно не молодой, явно не очень здоровый… Кто? Татьяна Петровна не знала, что шао-линьский монах повелел Олегу Сикорскому самому, без посторонней помощи, вытащить свою спасительницу из лужи, или из бездны, в данном случае не имело значения.

Бесшумно подъехал «Мерседес». По колено мокрый и грязный, с сияющими от счастья глазами Олег Борисович галантно пропустил даму вперед, помог ей устроиться поудобнее. Водитель включил все системы отопления на полную мощность, в машине почти сразу стало очень тепло. На минуту, может быть, две Татьяна Петровна забыла, где она, что с ней. Она отогревала закоченевшее тело. Господин спаситель снял мокрые ботинки и обратился к спасенной даме:

— Снимите обувь, так ноги быстрее согреются.

Она послушно исполнила команду старшего друга. Так просидели еще немного. Вдруг Татьяна Петровна открыла дверь машины, видимо, намереваясь выйти. Босиком. Господин Сикорский схватил Таню за пальто. Сережа, который уже сидел рядом с водителем, напрягся всем телом. Он понял, операция продолжается.

— Вы куда, без ботинок, мокрая? — буквально прокричал Олег Борисович.

— Чипсик, мой Чипсик, его надо похоронить!

Наконец, Татьяна Петровна зарыдала. Слезы текли, не переставая, как весенний ручей. Сикорский достал из кармана пальто батистовый мужской носовой платок в клетку и стал вытирать Тане слезы. Он делал это нежно, внимательно, не дотрагиваясь до синяка и все еще припухшего глаза.

Через несколько минут охранник Сережа и водитель Славик нашли сухой, без снега, пригорок, саперной лопаткой выкопали глубокую ямку. Татьяна Петровна сняла свою изумительно красивую итальянскую шаль, порывалась закутать в нее Чипсика, но Сережа ее остановил.

— Не стоит, это будет не верно. Мы сделаем по-другому. Собачка будет довольна.

Он вспомнил, что в багажнике необъятного автомобиля лежит большой бумажный пакет от недавно купленного костюма. Песик Чипсик упокоился с миром. Он спас любимую хозяйку от неминуемой беды, он взял на себя боль и трагедию этой доброй женщины.

Водитель вежливо спросил:

— Олег Борисович, куда нам ехать?

— Отвезти прекрасную Незнакомку домой, — ответил Сикорский, и вопросительно посмотрел на Таню.

Она с облегчением вздохнула и уверенно кивнула головой.

— Вас зовут — Олег Борисович? А меня — Татьяна Петровна. Мой дом совсем близко, направо и во двор. Видите, бордовая высотка, в глубине квартала. Я покажу.

Сикорский улыбнулся.

— Поехали, хочется горячего чаю. Ваш муж, он не будет против незваных гостей?

— У меня больше нет мужа. — грустно ответила Таня.

— Сегодня нет, завтра — будет! — уверенно заявил господин Сикорский. Татьяна Петровна решила, что этот человек всегда во всем уверен. Подъехали к подъезду. Сережа открыл заднюю дверь, на руках, как пушинку, вынес Татьяну Петровну из машины и поставил около входной двери, затем открыл вторую дверь и помог выйти хозяину.

— Значит, можно? — уточнил господин Сикорский.

— Да.

Пока сидели в теплой машине, прощались с Чипсиком, ехали домой, одежда почти высохла. Небольшие комья глины с одежды хозяина Сережа услужливо и ловко счистил непонятно откуда взявшейся одежной щеткой. Своим сметливым деревенским умом он быстро сообразил, что Татьяна Петровна — это всерьез и надолго.

Вошли в квартиру. Квартира, явно не маленькая и не бедная. Татьяна Петровна устало села на небольшое кресло в холле. Сережа снял куртку, помог раздеться Олегу Борисовичу. В поисках вешалки для пальто он отодвинул створку раздвижного шкафа и обнаружил одни пустые вешалки. Татьяна Петровна перехватила его удивленный взгляд и, обращаясь скорее к Олегу Борисовичу, пояснила:

— Да, две недели назад или чуть больше, я точно не помню, меня жестоко избил и ограбил мой муж. Мы вместе прожили почти тридцать лет. У нас взрослый сын и внук Артемушка. Развод по инициативе мужа, кажется, через пять дней. У меня было сотрясение мозга, я плохо помню. Я вообще плохо понимаю, что происходит.

Рядом на столике лежал тот конверт. Татьяна Петровна протянула конверт Сикорскому. С мыслью: «А почему я доверяю этому человеку?» — закрыла глаза, откинула назад голову и съехала с кресла на пол.

— Воды, воды, — закричал Сикорский.

Татьяне Петровне намочили лицо, пытались дать попить, но она не приходила в сознание. Сикорский пощупал пульс. Пульс был слабый. Сикорский достал бумажник, вынул оттуда тоненький пузырек с нитроглицерином и засунул две крохотные таблетки Тане в рот.

— Где тут спальня? Или большой диван?

Сережа обошел квартиру. Детская комната. Кабинет. На столе мощный компьютер, развороченный сейф, много научных книг. По физике, что ли? Спальня. Пустые шкафы и комоды, кровати без подушек и одеял. Вот, нашел! Нарядная комната, с застеленным красивыми простынями, большим диваном. Сережа на руках отнес Татьяну Петровну на диван, накрыл одеялом и пледом, который валялся на кресле. Татьяна Петровна пришла в себя. Лицо белое, лоб в испарине. Она смотрела в потолок. Олег Борисович рассматривал фарфор, сравнивал со своей коллекцией, вернее, с коллекцией своей мамы. Он подошел к Тане, погладил ее по щеке, краем пододеяльника вытер лоб, и прошептал:

— Поверь мне, все будет хорошо, очень хорошо. Сережа, где же чай? Нам срочно нужен горячий чай! И много сахару!

Сережа принес большой поднос с чаем.

Сережа сидел на кухне. Он быстро освоился в этом, когда-то уютном доме. В кофе-машине приготовил большую кружку кофе, в холодильнике нашел колбасу, хлеб, перекусил и задремал на маленьком кожаном диванчике.

Олег Борисович и Татьяна Петровна проговорили до глубокой ночи. Таня периодически плакала, как раненая птица, взмахивала руками. У Сикорского постоянно звонил телефон, он отвечал, что очень занят, все вопросы — завтра, точнее, в понедельник.

Татьяна Петровна попросила Сережу выбросить в мусоропровод мисочку с остатками корма Чипсика, керамическую банку, пластиковую подстилку, целый пакет нарядной собачьей одежды. Она собрала в пластиковый пакет все, что у нее осталось из личных вещей, в большое махровое полотенце завернула Египетскую кошку, села в представительский «Мерседес» и поехала в деревню Барвихино, на Рублевское шоссе. Там, по словам Олега Борисовича, у него был скромный дом, вполне пригодный для жизни.

В Москве в два часа ночи даже самые загруженные трассы пустеют. Всю дорогу Татьяна Петровна и Олег Борисович дремали. Олег Борисович положил свою руку на руку Татьяны Петровны. Ладонь была потная, липкая. Татьяна Петровна, как бы невзначай, вытащила руку и засунула ее за голову. В машине было очень тепло, даже — чересчур. От тепла все запахи обостряются, наполняются особой силой. От Олега Борисовича исходил странный, сложный аромат. Конечно, самый дорогой мужской одеколон, на котором явно не экономили. Уже знакомый, устойчивый запах человека, пьющего виски, возможно, в немалых количествах. И еще, совсем неизвестный Тане, но косвенно знакомый аромат. Скорее всего, это был аромат индийских ароматических свечей или ароматических палочек, но без банальной корицы или ванили. Буквально через несколько часов Татьяна Петровна узнала, что Олег Борисович курит очень крепкий сорт Гаванских сигар. Таня физически не выносила запах сигар, хотя мало его знала и ничего не понимала в гаванских сигарах.