Вновь вернуть любовь (ЛП)

Я ступила к нему, и ткнула пальцем в грудь.

— Почему ты выбираешь, как я чувствую, или что я сделаю, а чего — нет? — кричала я, пытаясь выговориться.

В его отъезде не было его вины, но его чёртова вина была в том, что он выбирал отпустить меня вместо того, чтобы бороться за меня. За нас. Я сделала ровный вдох и выдохнула, успокаивая себя.

Спустя момент, на протяжении которого мы только пялились друг на друга, я наконец-то разорвала молчание.

— Мы можем справиться с этим. Мы приложили столько усилий, чтобы добраться до того уровня отношений, на котором мы сейчас, — сказала я, пытаясь договориться с ним. — Не выбрасывай это всё.

Зейн сделал ещё один шаг назад, колеблясь.

— Я тебя люблю. Прощай, Чесни. Пожалуйста, береги себя.

Он развернулся, и всё, что мне оставалось делать, это смотреть, как от меня без оглядки уходит человек, которого я люблю.

— Зейн! Подожди! Ты не можешь оставить того, кого любишь! — крикнула я ему вслед, но было слишком поздно. Он ушёл, и моё сердце разлетелось на миллион кусочков.

Я не могу дышать.

Горло сжимало от эмоций, от чего лёгкие и гортань обволакивало пламенем, когда я хватала воздух ртом, пытаясь сделать вдох.

Как только он скрылся из виду, я опёрлась спиной о дерево, и медленно сползла вниз по грубому стволу. Прижав колени к груди, я зарыдала.

Этого не может происходить. Почему?

Почему я всегда оказываюсь не достойной того, чтобы за меня боролись?

ГЛАВА 18

ЧЕСНИ

Голова гудела, по всему телу разливалась боль, глаза опухли так, что не открывались. Я очень мало поспала, и хоть моё тело было истощено, мозг не переставал проигрывать момент расставания с Зейном, который так легко меня бросил. Перекатившись, я застонала и посмотрела на часы. 08.14

Самолёт Зейна для этой передислокации отправится менее, чем через два часа. Я сбросила с себя одеяло, села на кровати, потёрла лицо руками и приняла решение. После всего, через что я прошла, я не собиралась давать ему уйти так просто. Я собиралась бороться за нас, даже если он сам не хотел этого.

Бабочки начали порхать в моём животе, когда я отправилась в ангар. Может, он и поставил точку в отношениях, но я надеялась убедить его изменить решение, и это может помочь ему понять: мы достаточно сильны, чтобы пройти через это. Множество пар переживали передислокации, и разрыв не помешал их отношениям, а значит, и мы тоже сможем.

Люди были повсюду, пока я шла по ангару. Остановившись на мгновение, я просканировала взглядом толпу и увидела, как жёны со слезами на глазах целуют своих мужей на прощание, родители прощаются со своими детьми, сплетая маленькие руки на их шеях, умоляя их не уезжать, а девушки дают обещания парням о верности и о том, что они будут здесь, когда те вернутся. Это одновременно и согревало сердце, и разбивало его.

Я стояла на месте и накручивала длинную каштановую прядь на палец. Сердце мчалось в груди, и в ушах был слышен белый шум, когда я попыталась отыскать Зейна в толпе. Наконец-то я увидела его на расстоянии. Даже если моё сердце было разбито, улыбка коснулась моих губ, когда я посмотрела на него. Он тоже наблюдал за другими, пока они прощались. Он пожал руку парню и обнял его второй рукой, затем поднял сумки с пола.

Или сейчас, или никогда, Чесни. Сделай это. Никаких сожалений.

Никаких сожалений. Это то, как я всегда пыталась жить, и продолжу это делать, не смотря на исход.

Я хотела, чтобы ноги начали двигаться, но ничего не выходило. Он вышел через широкую дверь ангара и направился к самолёту на посадку.

Нет! Подожди!

Я проталкивалась через толпу, пытаясь докричаться до него, но мой голос едва был слышен из-за шума.

— Зейн. Зейн! Я здесь! Подожди! — кричала я.

Когда я достигла противоположной стороны ангара, то остановилась перед линией «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ» и попыталась последний раз.

— Зейн! Прошу!

Он остановился на полушаге и медленно развернулся. На мгновение его глаза смягчились, и я думала, что он улыбнётся, но нет. Он поджал губы в тонкую линию и на мгновение опустил голову прежде, чем снова посмотреть на меня, а затем отвернулся к самолёту. Он вступал в конфликт. С чем ему конфликтовать? Это решение должно было быть лёгким.

Я думала, что он подойдёт ко мне, но он не сделал этого. Зейн сжал кулаки на ручках сумок, посмотрел мне в глаза последний раз и, сжав челюсти, развернулся к грузовому люку самолёта.

Вот как легко это было для него. Я попятилась назад, теряя равновесие, и сделала резкий вдох, пока обнимала своё тело руками и наблюдала за тем, как самолёт подготавливают к взлёту. Я сделала всё, чтобы заставить его бороться за нас, но в итоге Зейн принял решение. Он будет бороться за свою страну, но не за меня.

ЗЕЙН

Поверить не могу, что она показалась. О чём она думала? Видеть её, стоящую там, с умоляющими глазами, которые кричали мне подойти попрощаться, делало мой отъезд ещё тяжелее. Мне пришлось заставить себя оставаться стоять на площадке, потому что моё тело взывало к ней. Хоть я и не мог сделать этого. Она заслуживала кого-то, кто мог бы быть там полностью для неё.

Какого чёрта я наделал?

Джоунз сидел рядом со мной, когда самолёт двинулся от ангара, и направился в сторону взлётной полосы. Мы всегда попадали на одни и те же передислокации.

— Мне жаль, старик. Знаю ведь, что тяжело оставлять Арибеллу, — сказал я, когда С-17 подкатил к началу взлётной полосы.

— Всё в порядке. Это часть работы. Правильно? — ответил он с волнением. — Чувак… Арибелла беременна! — выпалил он, улыбаясь от уха до уха.

Несколько лет назад беременная от него девушка испугала бы его до усрачки, но сейчас это приносило ему истинное счастье.

— Чёрт. Мои поздравления, парень! Чувак, да ты же папой станешь, — ответил я, отталкивая свои проблемы в сторону и радуясь за своего друга. Правда была в том, что я был рад за него, но с тем же, может, немного завидовал. Джоунз на самом деле взял быка за рога и знал, какая жизнь его ожидала. У него была жена, а теперь и ребёнок на подходе.

— Спасибо, старик. Мы узнали несколько дней назад, — сказал он со светящимся от гордости лицом. — Ещё очень ранний срок. — Он вытащил снимок УЗИ из кошелька.

Я взял фото из его рук и прищурился на маленький чёрно-белый шарик на блестящей бумаге.

— Ого, да он выглядит прям как ты.

Джоунз прыснул со смеху.

— Очень смешно. Переверни, придурок, — сказал он, забирая у меня картинку и переворачивая её к верху низом.

Я вернул её ему.

— Это потрясающе, парень. На самом деле. Поздравляю, — ответил я, хлопая его по плечу.

Пролететь 350 миль на неудобных местах было пыткой. Как и всегда, но такова военная жизнь.

— Снова в песочницу, — произнёс я, садясь на ярко-красное место для прыжка, и прижимаясь спиной к металлической решётке внутри самолёта.

Джоунз уселся на место рядом со мной, опустив руку мне на плечо, и сжал его.

— Снова в песочницу, брат.

Решая написать одно единственное сообщение, прежде чем нам прикажут отключить телефоны, я пишу Чесни.

Прости …

— Ты готов к этому, чувак? — спросил Джоунз, вытаскивая блокнот и ручку из своего рюкзака.

— Ты шутишь? Мы задаём жару на каждой передислокации. И из этой весь ад вытряхнем, — я вытащил подушку из своего рюкзака и сунул под голову, чтобы немного отдохнуть.

— И вот мы снова, мальчики и девочки… пока-пока, Англия. Привет, песочница, — простонал кто-то в паре футов от нас.

Шасси самолёта оторвались от земли, и мы без труда скользнули в воздух.