Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви (СИ)

А вдруг это уничтожит и его?

Мне стоило отступить?

Если бы я сделал хотя бы один неверных шаг, то это разрушило мою семью, но я не мог поступить так с мамой.

Мне следовало сдаться. В самом конце, с позором.

Вот только было одно “но”.

Одно большое “но”.

Это были девять человек, с которыми мы шли к этому моменту плечо к плечу.

Как?

Как теперь мне быть? Что делать?

Голова вновь затрещала.

Я просто хотел отдохнуть.

Я хотел напиться. Прямо как Франк в свое время. Низко? Плохо?

Да пофигу. Я устал. Моя семья меня убивала.

Зачем я позвал ее с собой?

Ха-ха-ха!

Это было моим алиби, для того, чтобы не отвозить ее к дому. Мне не хотелось тащиться через весь город в таком состоянии. Я думал, она откажется и уедет с сестрой.

Однако...

Стало теплей на холодном ветру, когда эта девушка, в перепачканном красном платье, за которое я отдал немыслимое количество своих денег, согласилась составить мне компанию .

Я был поражен, удивлен, шокирован.

Без возражений ждал ее, пока она переоденется, прислушиваясь к ее ругательствам.

Я даже обернулся, когда она сидела ко мне спиной, дабы проверить, не кажется ли мне это.

Глаза сами по себе наткнулись на ее спинку, на ее выступающие лопатки, на ее бархатную кожу.

Мрак.

Она была рядом весь вечер, и все это время я знал, что мне завидуют. Это доставляло удовольствие.

Естественно ей не суждено было это узнать.

Я не успел рассмотреть ее в платье, что столь старательно разглаживала Рудковская, сидя в моей машине, так как оно было коротким и она спрятала его в своем светлом пальто.

Так же как и я, Ната оставила маску, которая подходила ей, лишь подчеркивая скулы.

Для меня было загадкой, как она с такой легкостью летает на высоких каблуках, однако, вспоминая, что буквально час назад она бежала в них, следуя моим указаниям, я лишь молча любовался ее походкой.

Наверное, это было то, что нужно.

Я хотел забыть обо всем, хотел отвлечься. Единственное, что могло конкурировать с моей внутренней болью, это ее постоянные замечания и придирки, выматывающие меня настолько, что я не мог больше думать ни о чем, кроме как о кошмарном характере своей спутницы.

Мы оставили машину возле Дворцовой площади, а после направились к одному из самых хороших и качественных клубных заведений в Северной столице. Поскольку на нас было нечто, напоминающее карнавальные костюмы, мы умудрились пройти мимо зловещей охраны ( а она действительно была устрашающей) без входной платы.

Естественно, все места в столь элитном месте были заняты в эту ночь, однако, я уговорил за приличную компенсацию, выделить нам вип-столик, прямо напротив большого танц-пола.

Рудковская не принимала участия в моих переговорах, все это время посвятив себе и своему внешнему виду.

Пропуская ее на лучшее место – возле самой стены, украшенное мягкими подушками, я невольно соприкоснулся с ее рукой, которую она тот час отдернула.

Сейчас Ната заставляла страдать не только меня одного, сдав в гардероб свое пальто, она наконец-таки дала возможность оценить тот наряд, который, как было обещано, Рудковская должна была посвящать только мне.

Я не стал напоминать ей об этом, что-то мне подсказывало, что она прекрасно помнила свои слова.

Вновь наблюдая ее рядом в столь красивом, легком, воздушном одеянии, я не осознанно вспомнил ту ночь, когда по пьяни, расхрабрившись, позволил себе лишнее. На губах как назло появился вкус ее безумно сладкой кожи.

С тех самых пор я часто задавался вопросом, приходилось ли моему другу ощущать его? Врала ли она, утверждая, что между ними была лишь дружба?

Я не мог, просто-напросто не мог, заставить себя поверить в это. Понимая чувства каждого, кто сталкивался с ней взглядом, я все больше убеждался в том, что она безусловно врала.

Никто бы не смог дружить, находиться с ней близко и в то же время не хотеть эту ведьму.

И даже не смотря на ее бунтующий характер, я бы не выдержал.

Не выдержал бы никто из нашей компании. Рано или поздно. Но все равно. Свыкшись с ее хамством, которое предавало ей шарм, я ловил себя на мыслях о том, что вопреки всему получаю удовольствие от ее упреков, от того как она воротит свой носик. Воротит от всего, чтобы не попадалось ей на пути. И если же, как я говорил ранее, из парней никто бы не выдержал ее длительной близости, то Рудковская, в свою очередь была непреклонна ко всем. Ей никто не нравился, никто не симпатизировал, это было заметно. Хотя, в принципе, я мог с ней согласиться, ребята, насколько хорошими они не были, просто не дотягивали до нее морально.

Испытывая к ней огромное физическое влечение, они не могли заинтересовать подобную стервозную самку, клюющую не только на внешность, но и на мозги.

И вот сейчас она расселась на своем месте, расправила платье, положила одну ногу на другую и смотрела на меня с таким видом, будто я был обязан вылизывать каблуки на ее туфлях, будто бы я должен был ей пожизненно, будто бы она сделала мне одолжение, составив компанию, а ведь я позвал ее на равных правах, отвлечься, ни в коем случае не говорить о произошедшем.

Я бы побыл с Дмитрием, если честно, я был уверен, что он бы сумел грамотно поддержать меня, но я не хотел отрывать его от Полины, которая была взволнованна не меньше остальных.

Кто еще? Другие парни? Нет. Они не подходили. Настя? Тоже нет.

Оставалась она. Как-то так пошло, что мы часто пересекались с Натальей. Поэтому, в отличие от выпучившего глаза Каса, я не боялся колкостей и хамства Наты. Ни сколько.

Ее ядовитые коготки покалывали и могли разозлить, но я не боялся ее.

По моему, единственный.

Почему? Если честно, я сам не знал этого.

Я понимал парней, жаждущих кроме ее тела, так же ее смерти. Может это было к худшему, я завлекался первым, однако второе: бесконечные карканья, выливающие из ее уст, пропускал сквозь пальцы, наблюдая, как она бесится, смотря на меня снизу вверх.

Какая же она была смешная, когда задирала голову, убирая с лица светлые пряди.

Девушки всегда делали нечто подобное, общаясь со мной, так делала, в свое время и Берг, вот только ее зеленые глаза заставляя меня улыбаться и остерегать от идиотизма, в который она столь часто впадала, а с голубыми глазами Рудковской мне приходилось всерьез обороняться. Так как они не смотрели на меня с уважением, заботой, трепетом и так далее, нет. Только лишь с хамством, желанием посоперничать, пусть даже на ровном месте, порой с интересом, чаще с пренебрежением, да и в общем то со всем с чем смотрели на остальных.

Хотя нет, опять же, все с ней было не просто. Я несколько раз видел в ее глазах испуг, сильный испуг тогда, когда его по сути не могло быть. В первый раз, я думал, что мне показалось, но это повторилось, ее напрягала близость с людьми, да, мне было интересно узнать, с чего бы? Но, как вы понимаете, спрашивать об этом у нее я не рискнул бы даже находясь под наркотиками. Еще для меня было неожиданно приятно замечать как она порой, думая, что я не понимаю происходящее, ведет и преподносит себя так, что если бы я не знал о том, что она в принципе относится ко всем отрицательно, я бы решил, что она немного, но заинтересована во мне. Эта чертовка знала все полезные мелочи и умела себя продемонстрировать. Умела указать кому надо на свои достоинства.

Но это была месть. Я знал, что она делает это назло за то, что я посмел однажды к ней прикоснуться вопреки ее желанию, а затем и вовсе перешел грань.

Эта месть была ужасной. И спасало меня лишь наше общее дело. Я зарылся в проблемы целиком и полностью, лишь бы не думать о бесполезном. Мне не нужны были лишние обузы, лишние привязанности. Эта девчонка не походила на Берг ни капли. Я бы может и сумел сломать Полину, если бы не безумный Франк, но здесь…

Я был уверен, как сильно бы я не желал, если бы она сама не захотела, ни я и никто другой, не смогли склонить ее в свою сторону.