Второй долг (ЛП)

Мысль расстраивала меня.

Она занимала постоянное место в жизни Джетро. Он открыто обожал ее — я могла сказать это, просто посмотрев на нее.

Я ревновала.

Была опечалена и счастлива одновременно.

Я не пришла сюда в поисках друга, но я и не ожидала увидеть ее.

— Мы начнем с простого, или ты предпочла бы добраться до сути дела?

Я подвинулась повыше на ее кровати.

— Думаю, было бы неплохо начать с правды. Так ведь?

Какое-то подобие улыбки тронуло ее губы.

— Ах, теперь я поняла.

— Что поняла?

Она нахмурилась.

— Почему мой брат в такой незавидной ситуации.

Мое сердце екнуло.

— Джетро?

Она кивнула.

— Что значит он в незавидной ситуации? — Я не смела надеяться на ответ. Разве может быть все так просто.

Женщина тихо рассмеялась.

— Ты на самом деле метишь в сердце.

Что это значило?

Эта фраза как-то относилась к ее последним словам, или Джетро сказал, что я пленила его сердце? Я пыталась поймать его в ловушку, соблазняя и обводя вокруг пальца. Но, возможно, отдавая ему свою любовь... я получила взамен его?

Могло ли это быть правдой?

Вернув себя с небес на землю, я спросила.

— Ты кто?

Женщина наклонилась вперед и вытянула руку.

— Я Жасмин.

Повторяя за ней, я подала ей руку, и мы медленно обменялись рукопожатиями, по-прежнему оценивая друг друга как противники.

— Ты его сестра, — прошептала я, разрывая наш контакт и положив руку на коленки.

— Я сестра многих мужчин.

— Ты понимаешь, о ком я.

Она наклонилась назад, вздохнув тихонько.

— Да, к счастью для тебя, я знаю о ком ты. Давай быстренько представимся друг другу, ага? — Проведя рукой сквозь волосы, она продолжила: — Я родилась второй у Брайана и Роуз Хоук. Я ворвалась в этот мир вслед за братом так быстро, как было возможно, и этот факт делает меня ближе с ним, чем с остальными двумя братьями. Я люблю его больше себя самой и знаю, что он ежедневно проживает из-за того, что ему пришлось вступить в роль перворожденного, чтобы продолжить традицию и преследование, что стало нездоровой комбинацией. Я знаю, что ты сделала с ним, и как бы я ни хотела тебя ненавидеть за то, что ты перевернула его мир и вынудила его страдать сильнее, чем я когда-либо видела, я просто не могу.

Я не могла нормально вдохнуть. Как умирающий человек, заинтересованный лишь в воздухе, я была сосредоточена на том, что Жасмин говорила о брате.

— Отчего он страдает? И как мое появление связано с этим?

Она нахмурила лоб и сжала на коленках руки.

— Не прикидывайся дурочкой передо мной, Нила Уивер. Не надо приходить сюда и выуживать информацию о моем любимом брате, чтобы потом превратить ее в оружие. Я не ненавижу тебя, но это не означает, что я не начну, если ты не прекратишь мучить его.

Ого, чего?

Будто защищаясь, я подняла руки вверх.

— Я не хочу причинить ему боль.

Ложь.

Я хотела причинить ему боль, манипулируя им, и настроить его против своей же семьи, чтобы он выбрал меня, вместо них. И даже вместо сестры.

Делает ли меня это злым человеком? Желать быть единственным человеком, которого бы он любил больше всего на свете.

— Я... у меня... — У меня есть к нему чувства.

Правда хотела сорваться с языка, но я не могла признать ее. Я едва могла признать это самой себе, не говоря уже о женщине, которая с любопытством и высокомерием смотрела на меня.

Жасмин отмахнулась от моих слов.

— Но ты уже причинила ему боль. И даже если бы я хотела остановить тебя, теперь это и твоя ноша, не только моя.

— Ноша?

Мой разум лихорадочно работал, желая понять, что мы обсуждали.

— Ты та, кто вынудил его увидеть альтернативный путь в жизни. Спасибо тебе, иной способ справляться со всем уже не работал. Ты можешь дать ему новый.

Гнев взял верх над моим замешательством. Как она посмела переложить на меня ответственность, когда я была в этом доме пленницей?

— Кажется, ты забыла кое-какой факт. Я пленница твоего отца. Я игрушка твоего брата. У меня нет будущего, спасибо за это твоей безумной семейке, и у меня нет ни капли желания помогать кому-то из вас.

«Вновь ложь, Нила».

Я просто надеялась, что она поверит в мои выдумки лучше, чем ее брат.

Жасмин наклонилась вперед. Это было так незаметно — ее легкое приближение, в то же время я ощущал его каждой клеткой. От этой женщины исходили волны негодования и справедливости, когда это касалось Джетро. Ее недрогнувшая преданность удивляла и одновременно пугала.

— Слишком поздно. Ты затащила его в свою постель. Он боролся с тобой. Но, говорю как женщина женщине, он был недостаточно силен для тебя. И это поражает и расстраивает меня.

Я ссутулила плечи. От ее выпада у меня заболела голова.

— Что именно с ним не так? Почему он решил, что может жить, только если окружит себя льдом и полностью отстранится от эмоций.

Жасмин фыркнула.

— Это его секрет, и он может его рассказать сам, я не предам его доверие. И ты не поняла — с ним все так. Он идеален. Просто... не для этой семьи.

— Вы одной крови и, кажется, у вас очень близкие отношения. Ты говоришь, что тоже не подходишь этой семье?

Жасмин улыбнулась.

— А ты умная. Ну, можно сказать, что так. Мы с Джетро из другого теста. Рождены и выращены теми же родителями, но мы унаследовали иное безумство, чем остальная часть потомства.

Я не хотела обидеть ее, но мне нужно было знать. Больше чем за месяц, проведенный в плену у Хоук, Жасмин первая женщина, которую я встретила, за исключением прислуги. Почему так?

— Твоя мать тоже живет здесь?

Жасмин скривила губы.

— Моя мать не имеет никакого значения. Кроме того, я протеже Бонни Хоук. Мне хватает материнской руки.

Это был уже второй раз, когда я слышала о Бонни Хоук. Кес сказал, что она управляла семейным бюджетом — его бабушка.

Как бы я ни хотела встретить эту уникальную женщину, которая держала под своим каблуком целую семью мужчин, я все же желала оставаться ею незамеченной.

Мы немного посидели в тишине, но затем Жасмин сказал:

— Тебе лучше идти. И не говори Джетро, что приходила ко мне. Он не очень хорошо воспримет это.

— Почему?

Она долго смотрела на меня, как будто решая, что может сказать. Наконец, она выдала:

— Потому что в его голове, мы обе его. Обе под его защитой и обе в наших кармашках реальности, с которыми он может справиться. Если он узнает, что мы встречались и обсуждали его, давление от желания защитить нас возрастет.

Я чувствовала себя попугаем, когда снова спросила:

— Почему?

— Потому что, Нила Уивер, когда он рос, его некому было защищать. Он жил в мире, в котором даже намек на то, кем он был на самом деле, был смертелен для него. Даже когда он осознал различие между собой и нашим отцом, он продолжал жить с тенью собственной смертности. Кат не стал бы колебаться, знаешь ли...

Она сглотнула, внезапный всплеск боли заполнил ее взгляд.

— Он прожил двадцать девять лет, прячась, потому что если бы он не прятался, однажды он бы исчез и оставил меня одну. Осознание того, что мы виделись, даст ему еще один страх.

Мое сердце билось сильнее с каждым произнесенным ею словом.

— Страх?

Жасмин сгорбилась, ее голос стал лишь шепотом:

— Страх того, о чем мы говорили. Страх того, сколько его настоящей натуры вышло наружу. Страх того, сколько ты знаешь, потому что на самом-то деле не у него есть силы, чтобы уничтожить тебя, а у тебя есть все, чтобы уничтожить его.

К тому времени, как я забралась в свою кровать, в моей голове, не переставая, кружили вопросы.

Жасмин была вздорная и мудрая — загадочное создание, которое обожало своего брата и сделало бы все, чтобы защитить его.

Ее слова были одновременным поощрением и угрозой.