Радуга

Изабелла оторвала взгляд от панорамы Луары-Вэлли и повернулась к человеку, который вот уже десять лет был ее мужем. Он потерял свою горячо любимую жену, так же как Изабелла потеряла своего обожаемого мужа. Отношения между Изабеллой и Луи-Филиппом начались с тонкого понимания взаимных потерь и одиночества, и понимание это постепенно переросло в нежнейшую привязанность и любовь.

Луи-Филипп знал тайну Изабеллы, ведь ему тоже приходилось жить вместе с ней под неусыпным оком «теней» — людей, приставленных Жан-Люком постоянно следить за Изабеллой. Вначале Луи-Филипп хотел оградить их личную жизнь от назойливых и дотошных посторонних глаз, но досада его постепенно прошла, когда он понял, что присутствие шпиков только успокаивает жену. Пока эти люди следуют за ней в надежде на то, что Изабелла приведет их к своей дочери, было ясно, что бесконечные поиски Жан-Люка остаются безрезультатными. Значит, принцесса в безопасности.

Шесть лет назад, через две недели после того, как частный самолет, на борту которого находился Жан-Люк со своей второй женой, упал в Средиземное море, «тени» исчезли. В сообщениях об авиакатастрофе говорилось, что она не случайна, хотя личность диверсанта осталась невыясненной. Но Изабелле было не важно, кто из многочисленных врагов Жан-Люка с ним расправился. Значение имело только то, что чудовище мертво… и с его смертью исчезли и «тени».

После пятнадцати лет беспрерывной слежки зловещие ищейки наконец сгинули. Но что означало их исчезновение? Вопросом этим без устали и задавалась Изабелла. Почему Ален отозвал их? Разве могло случиться так, что сын Жан-Люка не знал об их чудовищной миссии? Или новый монарх Иль д’Аркансьеля оказался еще коварнее своего отца? Не мог ли мальчик, когда-то невольно спасший жизнь Изабеллы, вырасти в более опасного, более жестокого в своей хитрости демона? Что, если Ален Кастиль задумал усыпить внимание Изабеллы, убедить ее в том, что теперь она может без опаски встретиться со своей дочерью, и вслед за матерью выйти на след принцессы, представлявшей угрозу его престолонаследию?

Изабелла испытывала соблазн… страшный соблазн… но она не могла рисковать. Даже когда услышала о том, что новый принц возродил на Иле замечательные традиции царствования ее Александра, снова превратив остров в райское место для почитателей музыки и изобразительного искусства, Изабелла заставила себя поверить в то, что подобное поведение тоже могло оказаться ловко расставленной ловушкой. В конце концов, Ален был сыном Жан-Люка и провел свое детство во дворце, ставшем крепостью. Уроки, полученные мальчиком от отца, были уроками алчности и террора — никакой любви и радости, никакой музыки и поэзии.

Но как же Изабелле хотелось найти свою дочь! И все же она боялась рисковать. Да к тому же совершенно очевидно, что найти девочку теперь уже просто невозможно.

«Боже, как несправедливо то, что должно произойти сегодня!» — подумала Изабелла, принимая дрожащими руками чай, принесенный Луи-Филиппом. Мелодичное позвякивание чашки из китайского фарфора о блюдце выдавало чувства, охватившие Изабеллу.

— О чем ты думаешь, любовь моя?

— Как раз сейчас думала о том, до чего же я была глупа, попросив, чтобы ей рассказали правду. Я совсем не собиралась этого делать, но когда отдавала малышку и осознала, что она никогда не узнает о моей любви… родилось это жгучее эгоистичное желание… Я сделала это не для нее — для себя. Будь на то моя воля, я бы отменила свою просьбу, но теперь мне остается только молиться, чтобы правда не ранила дочь и чтобы она не возненавидела меня. Каждой клеточкой своего существа я помню, как сильно любила мою крошку в то короткое время, что мы были вместе…

Эти воспоминания о дочери были для Изабеллы бесценным сокровищем. А какой же будет реакция девочки, когда она узнает сегодня правду? Гнев? Горечь предательства? Печаль? Больше всего Изабелла боялась, что та почувствует себя несчастной. Но и предположение, что ставшая взрослой маленькая девочка может воспринять неожиданное открытие лишь как давнюю историю, не имеющую никакого отношения к настоящему, повергало Изабеллу в уныние. Ей страстно хотелось чего-то — быть может, посланного издалека неслышного сигнала любви… Но то были глупые сентиментальные мечты исстрадавшейся Изабеллы.

— Ты так убеждена в том, что ей скажут?

— О да! — Изабелла не сомневалась, что очаровательная женщина с изумрудными глазами сдержит обещание, так же как не сомневалась все эти годы в том, что незнакомка сдержала и все прочие свои обещания, особенно самое главное: «Мы будем любить ее…»

Время настало. Втроем они провели чудесный весенний день, бродя по Оберлину, и теперь собирались отправиться на праздничный обед в расположенную неподалеку деревенскую гостиницу. Но прежде, в спокойной обстановке их номера в мотеле, Джейн и Александру предстояло рассказать дочери правду. Милая и чувствительная Кэтрин уже давно прочитала в глазах родителей странное беспокойство.

— Дорогая, мы с папой должны тебе кое-что рассказать, — тихо произнесла Джейн, прямо глядя в невинные глаза дочери.

— О чем? — встревоженно спросила Кэт.

Невысказанное волнение родителей передалось дочери. Кэт внезапно сама чуть не задрожала от страха в недобром предчувствии. Может быть, ей скажут о серьезной болезни отца или мамы, которых она так обожала? А может, заболела Алекса?

— О том, что случилось очень давно, — начала Джейн, стиснув ладони в кулаки.

Милое беспокойное выражение лица Кэт сейчас вдруг живо напомнило ее мать, которую Джейн встретила двадцать один год назад и которой пообещала рассказать правду в день совершеннолетия дочери.

Джейн и Александр, перебивая друг друга, поведали Кэт всю историю, начиная со славного весеннего денька и поездки в Канзас-Сити. Услышав о неожиданном кровотечении, вызове «скорой помощи» и реанимационных отделениях в разных больницах, Кэтрин огорчилась, что ее рождение так тяжело далось матери и доставило столько переживаний отцу. Кэтрин нисколько не удивило, что родители никогда прежде не рассказывали об этом, но ей жутко хотелось узнать, почему они решили сделать это именно сегодня.