Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются

— Да? А эти два года что будем делать? Ждать, пока отпустит? Или забывать то, что было? Ты ушел…

— Я не ушел, меня выгнали… — Андрей попытался напомнить жене реальные факты, но она лишь отмахнулась.

— Ну почти ушел — какая разница? Я ведь тоже почти ушла…

Пораженный, Смирнов уставился на нее. Он и не думал, что Наташа говорит серьезно.

— К кому?!

— Какая тебе разница?

— То есть как это — какая мне разница?

— А вот так. — Наташа воинственно вскинула голову. — Ты свалил из дома и даже ни разу не поинтересовался, как мы живем, на что, нет ли у нас проблем. Я сочла, что тоже могу быть свободна от обязательств… Так что считай, что я почти ушла из семьи.

— Но не ушла же!

Андрей вскочил и выбежал из кухни. Она молча ждала. Через минуту он вернулся:

— Наташ, ты извини, но я начинаю думать, что тебя раздражают мои профессиональные успехи!

Она только печально улыбнулась.

— Я тебя устраивал уютный, домашний, а я разный! Да, представь себе, я разный! Тебе не нравится? Скажи прямо!

— Ну смешно, ей-богу! Дело же совсем не в этом! Ты достиг чего-то, это хорошо! Но зачем являться вот так, изображая из себя благодетеля?

Смирнов рассердился. Не поймешь этих женщин. То упрекает его в том, что не приходил и был равнодушен, а сейчас пришел с цветами — на тебе, изображает благодетеля…

— Я вообще-то к тебе явился как муж! — Он отошел от нее и сел к ней спиной. — В общем-то я и есть твой муж.

— Я помню, — бесстрастно ответила Наташа.

Андрей поднял цветы — они так сиротливо лежали на столе, словно решили увянуть вместе с его надеждами на счастливое примирение.

— Может, все-таки поставишь их в воду? — спросил он. Наташа молча протянула руку к вазе, и тут в дверь позвонили.

Смирнов вздрогнул. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось общаться с Федотовым. Только у соседа Кости была странная привычка являться в самые неподходящие моменты.

Но Андрей ошибся. Наташа вернулась на кухню вместе с Клениным, в руках которого был такой же большой букет цветов. Смирнов набычился.

— Очень приятно! — обиделся он.

Сергей застыл в растерянности. Наконец-таки Наташа согласилась с ним встретиться, он прилетает, окрыленный, а у нее, оказывается, сидит муж… Странно. И неприятно.

Смирнов понял: ситуация вышла из-под контроля. Вот, оказывается, что имела в виду Наташа…

— Ну и к чему все эти разговоры? Нельзя было прямо сказать? Я иногда бываю очень догадливым. Иногда…

Он встал и подошел к застывшей в проходе парочке.

— Разрешите пройти? Секундочку. — Он вырвал из рук Кленина букет и галантно вручил его Наташе. — Это вам!

Взял свои цветы, засунул их под мышку и выскочил за дверь, крикнув на прощанье:

— Желаю счастья в личной жизни!

Оставшиеся в квартире долго молчали. Первым заговорил Сергей:

— Извини, если не вовремя. Но ты сказала, что можно…

Огорченная, Наташа покачала головой.

— Я не знала, что он придет. — Взяв в руки букет, она наконец-таки поставила цветы в воду.

— Ты не представляешь себе, как я переживал. — Кленин пытался забыть о неприятной сцене с Андреем. — Ты со мной не встречалась, не хотела говорить… Что случилось? Я все не могу понять… неужели ты из-за этой фотографии? Да она сто лет там лежала!

Кленин имел в виду фотографию Ирины, которую по забывчивости возил у себя в бардачке машины. Наташа случайно наткнулась на нее, когда они вместе путешествовали.

Она молчала. Появление Андрея выбило ее из колеи. Она действительно пригласила Сергея, даже настроилась сходить с ним куда-нибудь, но теперь… Ей не хотелось никого видеть. Ни мужа, ни Кленина, вообще никого.

— Я думаю о тебе и понимаю, что ты мне нужна. Я хочу видеть тебя счастливой. — Сергей взял ее за руку.

Он был на грани того, чтобы пасть на колени и просить Наташу выйти за него замуж. Казалось, что он и Ирина двигаются по параллельным траекториям, словно предугадывают шаги друг друга. Сначала она приехала просить руки Смирнова, а через два дня Кленин стоял перед Наташей и тоже думал о браке.

Она задумчиво понюхала цветы:

— Спасибо, Сергей, но… Сегодня ты тоже уходи. Я не готова еще…

Это было как пощечина. Но, будучи бизнесменом, Сергей привык контролировать свои эмоции, и на лице у него ничего не отразилось. Он лишь слегка побледнел и глаза перестали лучиться радостью.

— Извини…

Наташа услышала, как хлопнула дверь, села у стола и спрятала лицо в ладонях.

— Что же мне делать? Как поступить? — в отчаянии она спрашивала неизвестно у кого снова и снова, и только тиканье часов было ей ответом.

— Умная женщина, а позволила себя охмурить какому-то недоделку. — Макишев постучал себя по лбу.

Плохо, конечно, говорить так о человеке, который тебе помог, но что поделать? Макишев ревновал. Ревновал смертельно. Во-первых, из-за Ирины. Он столько лет по ней сох и считал, что она просто не способна на глубокие чувства. А тут она влюбилась. И в кого? Что в Смирнове такого, чего нет у него, Макишева? Тем более что сам он смог бы оценить Иринину любовь, а Смирнову она и даром не нужна…

Во-вторых, он ревновал, потому что все вокруг считали Смирнова гением. На его, макишевский, взгляд, совершенно незаслуженно. Пока Смирнов не сделал ровным счетом ничего гениального. Как специалист в области информационных технологий он был ноль. А когда Ирина выдвинула его в кандидаты на пост мэра, до смерти перепугался. Наконец, это его изобретение — магнитоотводы — пока не получило официального признания. И вообще, неизвестно, что это за штука такая. Иными словами, Смирнов совершенно незаслуженно занял место, которое Макишев всегда считал своим — скромного, но умного интеллигента.

Все это, вместе взятое, и побудило его сказать Ирине ту самую фразу, из-за которой и разгорелся сыр-бор:

— Позволила охмурить себя какому-то недоделку!

— Полегче! — одернула его начальница. — У этого недоделка светлая голова. — Она прижала платок к глазам.

Макишев вздохнул. Как говорят бандиты, за базар придется отвечать.

— А вот в этом-то и вопрос. — Он сел напротив нее. — Видишь ли, я разговаривал с приятельницей из этого НИИ, из ОНТИ…

— Что такое ОНТИ? — нахмурилась Ирина.

— Ну… Отдел научно-технической информации. Так вот, она считает, что все эти абсорбенты и магнитоотводы — бред сивой кобылы. Нет, конечно, этим занимаются, но многие и давно. А не в одиночку и кустарно. Кустарь твой Смирнов — извини, пожалуйста. И вляпаемся мы с его фальшивым изобретением.

Ирина рассердилась и начала нервно крутить в руках ручку.

— У тебя что, точные данные есть?

— Нет, но…

— Будут — поговорим, — отрезала Ирина. Она сразу поняла, откуда ветер дует.

Макишев замолчал. Ладно, если ей нужны документальные доказательства, она их получит. Даром он, что ли, столько лет работал в лучшей информационно-консалтинговой фирме города Перешеевска?

— А пока позови-ка мне его! — приказным тоном сказала хозяйка «Контакта».

— Есть! — Макишев издевательски щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.

Ирина сломала ручку и отбросила ее в сторону. На ладонях остались следы чернил.

Спохватившись, она достала салфетку и тщательно вытерла руки. Еще не хватало показать Андрею, что она нервничает. Утром он явился на работу и, как шепотом поведал ей Димочка, до сих пор ждал, пока она оформит его увольнение. Итак, их отношения вновь переходят на деловые рельсы.

Смирнов вошел, холодный, вежливо-равнодушный и деловитый, и с порога спросил о том, когда она подпишет его заявление.

— Не подпишу, — отрезала Ирина, вновь становясь той Клениной, которую знали и боялись ее сотрудники. — Возникли осложнения…

— Естественно, — с досадой промолвил Смирнов. — Я и не думал, что ты просто так меня отпустишь.

— Да? Ты слишком много о себе думаешь, — вспылила Кленина. — Речь идет о деле, а именно — о твоих абсорбентах. Как ты знаешь, нам уже перечислили первую часть кредита. Но у людей возникли к тебе кое-какие вопросы.