Влюблен до безумия

Выпустив прядь волос, она принялась расчесывать следующую.

– Тем более от Ника. Мы друг другу даже не нравимся.

– Гейл вздохнет с облегчением. И Лонна тоже. Они с ней вроде как ведут борьбу за одного и того же мужчину.

– А я думала, они подруги.

– Они и есть подруги. Когда встречаешься с Ником, он сразу дает понять, что брак его не интересует. Лонну это более или менее устраивает, а вот Гейл пытается попасть в дом.

– Попасть в дом? Что вы имеете в виду?

– Лонна говорит, что Ник никогда не приводит женщин домой. Он занимается с ними сексом в мотелях или еще где-нибудь. Гейл думает, что если ей удастся заставить Ника заняться с ней сексом в его доме, то удастся сподвигнуть его и на что-нибудь еще. Например, купить ей кольцо с большим бриллиантом и повести ее к алтарю.

– Должно быть, Ник тратит на мотели уйму денег.

– Наверное, – со смехом согласилась Ланна.

– Вас это не беспокоит?

– Меня? Может быть, и беспокоило бы, если бы я с ним встречалась. Мы с сестрой никогда не связываемся с одним и тем же мужчиной.

Делейни испытала облегчение, хотя, казалось бы, какое ей дело до того, занимается или нет Ник групповым сексом с красивыми двойняшками.

– Ну а вашу сестру это не волнует?

– Вообше-то не очень. Она же не ищет себе мужа. В отличие от Гейл. Та рассчитывает, что заставит Ника изменить своим принципам, но у нее ничего не выйдет. Когда Лона увидела, как вы с Ником танцуете, она предположила, что вы одна из его женщин.

Делейни повернула кресло и занялась последней прядью.

– Интересно, вы пришли, чтобы сделать прическу или чтобы кое-что разузнать для сестры?

– И то и другое, – рассмеялась Ланна. – Но ваши волосы мне с самого начала понравились.

– Спасибо. А вы не думали о том, чтобы подстричься покороче? – Делейни нарочно сменила тему, чтобы не продолжать разговор о Нике. – Очень коротко, как Холли Бэрри в фильме «Флинстоуны»?

– По-моему, мне не пойдет.

– Поверьте мне, вы будете выглядеть потрясающе. У вас большие глаза и идеальная форма головы. А вот у меня голова узковата, поэтому мне нужна объемная прическа.

– Мне нужно будет об этом как следует подумать. Я решусь не скоро.

Делейни отложила ножницы и взяла флакон с муссом. Она намотала концы волос Ланны на большую круглую щетку и высушила их феном. Закончив, она протянула клиентке овальное зеркало.

– Ну, что вы об этом думаете? – спросила она, заранее зная, что новая прическа Ланны смотрится отлично.

– Я думаю, – медленно сказала Ланна, разглядывая свою прическу сзади, – что мне больше не понадобится ездить за сто пятьдесят миль в Буаз, чтобы сделать стрижку.

После ухода Ланны Делейни подмела пол и вымыла раковину. Она думала о старых слухах, будто бы десять лет назад она уехала из города, потому что носила ребенка от Ника. Интересно, какие еще сплетни ходили, когда она уехала и поселилась в общежитии университета штата Айдахо? Делейни решила спросить об этом у матери, когда поедет к ней на обед.

Но ей не удалось расспросить Гвен. Когда она позвонила в дверь, ей открыл Макс Харрисон со стаканом в руке и приветливой улыбкой на лице.

– Гвен в кухне, готовит что-то из ягненка, – сказал он, закрывая за Делейни дверь. – Надеюсь, вы не против, что она меня пригласила?

– Конечно, нет.

Из кухни долетали такие аппетитные запахи, что у Делейни слюнки потекли. Никто не умел готовить ягненка так, как Гвен, и знакомые ароматы пробудили в Делейни теплые воспоминания о торжественных обедах в доме Шоу – например на Пасху или в день ее рождения, когда ей разрешалось выбирать любимые блюда.

– Как дела в салоне? – спросил Макс.

Он помог Делейни снять длинное шерстяное пальто и повесил его на вешалку.

– Нормально.

Делейни отметила про себя, что Гвен проводит с Максом довольно много времени, и невольно задалась вопросом, что происходит между ее матерью и адвокатом Генри. Она просто не могла представить мать любовницей какого бы то ни было мужчины, кроме Генри, – для этого Гвен была слишком чопорной, и рассудила, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы.

– Зашли бы как-нибудь ко мне на стрижку, – предложила она.

Тихий смех Макса вызвал у нее улыбку:

– А что – может, и зайду.

Они направились в дом. Когда вошли в кухню, Гвен стояла у стола с пакетом карликовой морковки в руках. Она подняла взгляд и едва заметно нахмурилась. Делейни поняла: что-то не так.

«Похоже, у кого-то неприятности! И уж наверняка не у Макса!»

– Что у нас за праздник?

– Никакого праздника, я просто решила приготовить твои любимые блюда. – Она посмотрела на Макса и пояснила: – Каждый год Делейни просила приготовить на ее день рождения ягненка. Другие дети попросили бы пиццу или бургеры, но только не Делейни.

«А может, у меня и нет никаких неприятностей», – подумала Делейни и на всякий случай бодро улыбнулась:

– Тебе помочь?

– Достань, пожалуйста, из холодильника салат и заправь.

Делейни сделала то, о чем ее попросили, и отнесла салатницу в гостиную. На столе, застеленном тонкой льняной скатертью, стояли великолепные розы и свечи. С равной вероятностью это могло означать как то, что у нее есть повод для беспокойства, так и то, что беспокоиться ей не из-за чего. Либо мать просто решила приготовить что-то вкусное, либо пытается замазать трещину в стене.

Уже через несколько секунд после того, как все сели, Делейни поняла, что верно второе предположение. В безупречной картине чувствовался какой-то изъян. Разговор за обедом казался приятным и непринужденным – на поверхности, но под спокойной поверхностью бурлили какие-то подводные течения. Макс, казалось, этого не замечал, но Делейни ощущала напряжение затылком. Она чувствовала его и во время первого блюда, и тогда, когда мать подала ягненка с мятным соусом. Делейни улыбалась, смеялась и развлекала Макса рассказами о местах, в которых ей доводилось жить. Она умела создавать видимость благополучия, но к тому времени, когда пришла пора уносить тарелки в кухню, напряжение Делейни переросло в страшную головную боль. Она решила, что, поскольку с матерью остается Макс, она, пожалуй, может сбежать.

– Я, конечно, понимаю, – начала она, – что бестактно уходить сразу после еды, но…

Гвен ее перебила:

– Макс, не могли бы вы ненадолго оставить нас с Делейни одних?

«Проклятие!»

– Конечно. Пойду пока взгляну на контракты, которые вы просили меня просмотреть.

– Спасибо, это ненадолго.

Гвен подождала, пока за гостем тихо закрылись двери кабинета Генри, и только после этого сказала:

– Я хочу поговорить о твоем возмутительном поведении.

– О возмутительном поведении? Что ты имеешь в виду?

– Сегодня мне позвонила Труди Дюран и сказала, что ты и Томми Маркем вместе пили, пока его жены не было в городе. По словам Труди, в «Шоп-н-Карт» об этом говорили все.

– Кто такая Труди Дюран?

– Это не имеет значения! Так это правда?

Делейни нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Нет, не правда. Позавчера вечером я случайно наткнулась на Томми в «Хеннеси», и мы немного поболтали. Все это время с нами была Лайза.

– Рада это слышать. – Гвен взяла рулон фольги и оторвала от него длинный кусок. – Но Труди еще сказала, что позже ее дочь Джина видела, как ты целуешься с Ником Аллегреццей на танцплощадке. – Она положила рулон на стол. – Я объяснила ей, что она скорее всего ошиблась, потому что ты никогда бы не сделала такой глупости. Скажи мне, что она ошиблась.

– Ладно, она ошиблась.

– Это правда?

Делейни подумала над ответом, она знала, что рано или поздно ее ложь откроется. Кроме того, она давно не девчонка-школьница, которая боится наказания, и она не собиралась позволять матери обращаться с ней как со школьницей.

– Нет.

– О чем ты только думала? Господи, с тех пор как мы приехали в Трули, у нас бесконечные неприятности из-за этого мальчишки и всей его семьи! Эти люди грубы и завистливы. Особенно по отношению к тебе, хотя Бенита показывала свою гнусную сущность и в разных других ситуациях. Неужели ты забыла, что произошло десять лет назад? Забыла, что сделал Ник, сколько боли и унижений он нам всем причинил?