Дни и ночи (СИ)

Саша даже расстроилась, когда он поднял лицо, слишком быстро прервав эту ласку.

— Хорошо, будем считать, что я приняла к сведению, — со вздохом кивнула она, уперев лоб ему в плечо.

— Тебя это не пугает? — все еще улыбаясь спросил Тимофей, но в его глазах появилась какая-то настороженная тень.

— Похоже, нет, — констатировала Саша очевидное, — ты же смог прекратить это.

— Николай считает, что я мог и стать зависимым, и что однажды, желание выпить начнет руководить мной, — судя по всему, он не собирался уходить от темы, не расставив всех точек над «и».

— Думаешь, он прав? — серьезно спросила Саша.

— Я не знаю, — Тимофей криво улыбнулся. — Мне кажется, что нет. Но, с другой стороны, а кому кажется иначе? — он хмыкнул. — А Николай… он опытный в плане зависимостей, — произнес Тимофей после некоторого промедления. — Он несколько лет вводил героин внутривенно.

Саша нахмурилась, вспомнив о том, что вчера священнику было плохо.

— У него осложнения? — тут же переключилась она на здоровье отца Николая. — Ты его сегодня проведывал?

Улыбка Тимофея стала шире и добрей.

— Да, после того, как провел твоего «вредителя», просидел там три часа, слушая, какой я дурак, что попусту теряю время и бегаю от людей, особенно от некоторых, — тут его улыбка стала лукавой. — Это он про тебя, — погладив ее скулу подушечкой большого пальца, пояснил он. — Сейчас он уже почти пришел в норму. У Коли гепатит, и в ремиссии уже, вроде, но этот трудоголик не знает слов «отдых и покой», — Тимофей хмыкнул, — вечно доводит себя. Я потому и хотел, чтобы ты его посмотрела, может что новое подскажешь, и Коля согласился.

Саша кивнула.

— Посмотрю, конечно. Но может ему и дополнительные анализы в городе сдать надо? — осторожно спросила она. — Может, там и другое лечить следует?

Тимофей покачал головой.

— Я его уже три раза заставлял сдавать анализ на ВИЧ, с перерывом в год каждый — все отрицательные, — заметил он. — Да и симптомов никаких, в принципе, но я уговорил его провести еще один тест.

— Хорошо, что отрицательные, — заметила Саша, устроившись щекой на плече Тимофея. — Он очень хороший человек.

— Прекрасный, — согласился Тимофей, — куда лучше меня, — признался он так, словно и правда считал себя худшим.

Саша наклонила голову и внимательно всмотрелась в него.

— Знаешь, сидя на твоих уроках, в жизни не сказала бы, что ты такой глупый, — серьезно заметила она, и тут же рассмеялась, увидев его опешивший взгляд. — С чего ты так себя судишь?

— Саша, — Тимофей определенно собрался привести ей веские доказательства своей «нехорошести» в сравнении с отцом Николаем.

Она привстала на носочки и прижалась к его губам сама.

— Ты не священник, Тимофей, ты — человек, со своими пятнами и тайнами, со своей обидой и своими мечтами. Даже если сейчас тебе кажется, что таковых нет. И ты мне нравишься именно таким. Я совершенно не считаю тебя плохим, — в губы ему проговорила Саша, ощущая, как крепко и сильно обхватывает его ладонь ее спину, прижимая ее ближе, поддерживая. — Разве что немного сварливым и придирчивым…

Ее голос потонул в поцелуе, которым Тимофей впился в ее губы, перехватив инициативу. Саша скорее догадалась, чем ощутила, что ее уперли в стол. Саша чувствовала только его горячий напор, окутывающий подобно облаку, и силу, с которой Тимофей все настойчивей прижимал ее к себе. Она оказалась сбита с ног таким молниеносным накалом страсти и тем, как ему удавалось держать в себе подобный ураган эмоций, сохраняя невозмутимость. Саша начала задыхаться после нескольких секунд, в голове набатом зазвучал пульс, а тело задрожало в лихорадочном желании прижаться к нему теснее, еще ближе, получить больше этого тепла и жара, которого Саша никогда не испытывала. Да и не надеялась найти здесь. Не предполагала, что может встретить мужчину, которого захочет иметь настолько сильно.

— Я не ворчливый, — резко оторвавшись от ее губ, чем совершенно оглушил ее, как раз ворчливо заметил Тимофей. Его губы захватили в плен нижнюю губу Саши и мягко покусывали ту. — И совершенно не придирчивый. Просто требовательный.

— Угм-м-м…, - ей не хватало ни дыхания, ни свободы движений, чтобы ответить. — Хорошо, — выдохнула Саша невнятно, почти беззвучно, не желая забирать у него своих губ даже ради ответа. — Требовательный, — обхватив его шею руками она попыталась заставить Тимофея вернуться к поцелую, не думая о том, что еще месяц назад в жизни не поверила бы, что может так поступать.

Он рассмеялся низким, хрипловатым, но искренне веселым смехом.

— С тобой легко договориться о терминах, это хорошо, — заметил он, прижавшись щекой к ее щеке. — С моим характером, это явно не лишнее умение для тебя.

Лишь на секунду вновь прижавшись к ее губам, он со вздохом отстранился и посмотрел ей в глаза, обжигая выражением голодной страсти.

— Пойдемте, прогуляемся, Александра Олеговна, — подмигнул ей Тимофей в ответ на искренний смех, вызванный его комментарием. — Дадим повод соседям посплетничать. Нам с вами не привыкать, а вдвоем — и самим можно посмеяться над пересудами и домыслами других, — несмотря на то, что больше Тимофей ее не целовал, обнимал он ее все так же крепко.

Саша улыбнулась. Она была совершенно не против с ним прогуляться. И даже вероятные сплетни не портили настроения. Тут Тимофей был прав, вдвоем казалось как-то не страшно оказаться в центре домыслов людей. Да и, мало ли, может и не домыслы это будут вскоре.

— Пойдемте, Тимофей Борисович, — в тон ему согласилась Саша, легкомысленно поцеловав его подбородок.

Судя по одобрительной усмешке, ему понравился такой поступок. Но все-таки, верный своему предложению, Тимофей потащил ее на двор.

Они гуляли несколько часов, Саша не засекала время, впервые за долгое время вспомнив, что минуты и секунды не имеют значения. Ей было хорошо, и все. Да, на них смотрели, да, она слышала тихий шепоток бабушек на лавочках у дворов и видела прищуренные взгляды соседей. Даже заметила, с какой злобой проводила их глазами продавщица из магазина, куда Саша, верная своему решению, так больше и не заходила. Но ей было все равно.

Саша наслаждалась прекрасной погодой, зелеными листьями, травой, еще изумрудной, а не темной, отсвечивающей в лучах садящегося солнца немного желтоватым, почти янтарным светом. Она с интересом слушала истории, которые Тимофей узнал об Андреевке за то время, что прожил здесь. И увлеклась настолько, что даже согласилась на экскурсию к кладбищу. Хотя, добравшись туда к началу сумерек и вцепившись в его руку, она засомневалась в здравости этой идеи. Всю свою жизнь сталкиваясь со смертью и тонкой гранью, определяющей ту секунду, до которой человек еще живет и существует, она вдруг испугалась, что сейчас увидит призраков. Хоть никогда раньше даже не допускала такой мысли. Да, что там, просто не верила в подобные глупости и россказни!

Но полная тишина, повисшая над старыми скромными надгробиями и железными крестами, на которых уже и таблички-то стерлись, неподвижные ветви ив и берез, то тут, то там возвышающихся над могилами — заставляли дрожь идти по спине. И в каждой тени, длинными полосами протянувшимися между могил, ей чудилось какое-то странное движение.

Наверное потому она подпрыгнула на месте, ойкнув и спрятавшись на плече Тимофея, когда над ухом неожиданно пролетел майский жук, оглушив своим жужжанием.

Тимофей засмеялся, прервав свой рассказ об отступлении татар из этих мест в средние века и закопанных где-то в этих краях трех «золотых конях» из местной легенды.

— Испугалась? — негромко спросил он, подняв за подбородок ее лицо и отвел волосы со лба.

Его голос звучал так ласково, что Саша, смущенная своим детским страхом, не смогла даже шутливо рассердиться.

— Ты говорил, что они еще не проснулись, — не желая признавать свой испуг, упрекнула она Тимофея, словно бы это он был повинен в активности жуков и ее нервозности.