Нечаянные грезы

Этот бокал Муся тоже выпила до дна. И почувствовала себя легко и приподнято. Впереди целых десять дней блаженного ничегонеделанья в обществе Ваньки. Ну, а дальше — что будет, то и будет. Последнее время она жила сегодняшним днем.

— Я поплыла, — призналась она, закрыла глаза и откинулась назад.

— Это еще только начало, смею заметить.

— А что будет потом? — поинтересовалась она и вдруг рассмеялась.

— Все, что захочешь. Дело в том, что я по уши в тебя влюбился.

— Сразу? Так не бывает.

— Бывает. На этом свете все бывает. Правда, ты у меня не первая любовь.

— Сколько тебе лет?

— Военная тайна. Но тебе открою. Летом будет двадцать один. А тебе? Пожалуйста, не отвечай на мой бестактный вопрос. Со мной такое случается, стоит выпить шампанского. Вообще-то мама считает, что я хорошо воспитан.

— Мне будет двадцать девять. Я родилась в сочельник.

— Такое событие нельзя не отпраздновать! Двадцать девять бывает раз в жизни, согласна? Хотя, я уверен, что ты прибавила себе годиков пять-шесть.

Муся рассмеялась, и Алеша опять наполнил бокалы шампанским.

— Мне, пожалуй, хватит. Я бываю буйной, когда напьюсь.

— И в чем это выражается, Марыняша?

— Я танцую, пою, говорю глупости. А иногда делаю их.

— Тебе все можно. Спой для меня, пожалуйста.

Она замотала головой.

— Ну, тогда станцуй. У меня есть с собой музыка. — Алеша достал из своей дорожной сумки плейер, протянул ей наушники. — Начинай.

Ее голова наполнилась знакомой мелодией — это была оркестровая обработка «Green Green Grass of Home» [2]. Она непроизвольно повела плечами, потом бедрами. Еще и еще. Руки сами по себе взвились в воздух.

— Браво! — Он истово захлопал в ладоши. — Ты прелесть, Марыняша. Как это мы с тобой раньше не встретились? По всем моим вычислениям ты должна была стать моей первой любовью. Я целых полтора года убил на эту земноводную Наташку. — Его лицо погрустнело. — Пойду покурю с горя, что ли.

— Я тоже хочу.

Они прошли полутемным коридором в тамбур. Муся затянулась сигаретой и стала смотреть на поля за окном, тускло поблескивающие под луной.

— Ты к мужу едешь? — вдруг спросил Алеша.

— С чего ты взял? Нет у меня никакого мужа. Я еду к Ваньке — так зовут моего сына.

— Какой же я идиот! — Он схватился за голову с темпераментом стопроцентного итальянца. — Мамма миа, ну почему я такой дремучий идиот?

— В чем дело? — удивилась Муся.

— Ты ни капли не похожа на замужнюю женщину. Прости меня, Марыняша.

— Прощаю. Но сперва объясни, в чем разница между замужней и незамужней женщиной. Как это можно определить по внешнему виду?

— Сам не знаю. — Он положил ей руку на плечо. — Просто я люблю тебя, Марыняша. Я бы никогда не смог полюбить замужнюю женщину. Наверное, в этом вся разница. Что мне делать, а?

— Понятия не имею.

— Ладно, не ломай себе голову. Лучше идем, примем по бокальчику.

Она безропотно подчинилась. Алеша нравился ей все больше и больше. «Но ведь он совсем мальчишка, — мысленно напомнила она себе. — Только мне не хватало влюбиться в мальчишку».

— У тебя есть фотография сына? — спросил Алеша, едва они вернулись в свое купе.

— Да. — Муся порылась в сумочке. — Здесь ему десять лет.

— А сейчас ему сколько?

— Двенадцать. Он уже выше меня ростом.

— Ты родила его в семнадцать?

— То была моя первая любовь. — Муся вздохнула. — Я слышала, она никогда не сбывается.

— Ты еще любишь того человека? — с интересом выпытывал Алеша.

— Сама не знаю. Мне кажется, мы сами выдумываем первую любовь. Я так мало знала его.

— А сейчас ты любишь кого-нибудь?

— Ваньку. Я ужасно люблю моего Ваньку.

— Значит, ты полюбишь меня, Марыняша. Вот увидишь. Ведь я ужасно похож на твоего Ваньку. — Он достал из нагрудного кармана фотографию и протянул Мусе. — Это мы с мамой. Мне тут одиннадцать. Правда, похожи?

— Есть что-то. Мама у тебя красивая. Ты очень ее любишь?

— А как можно не любить маму? Разве ты свою не любишь?

— Нет, — прошептала она и отвернулась. — Мне иногда кажется, будто я выросла круглой сиротой. Конечно, я тоже перед ней виновата. Но теперь уже ничего не изменишь.

— Она умерла?

— Двенадцать лет назад. От саркомы.

— Бедная моя Марыняша. Я познакомлю тебя со своей мамой, и вы друг друга полюбите. Я в этом уверен. Ты едешь в Краснодар?

— Нет. В N.

Алеша помрачнел.

— Какая невезуха. А я-то думал… Хотя тебя наверняка не колышет, что я думаю, верно? — Она погладила его по руке, и он тут же оживился. — Какая ты хорошая и нежная. Теперь я совсем пропал. Можно, я тебя поцелую?

Муся не успела сказать ни «да», ни «нет», как Алеша властно овладел ее губами. Его поцелуй был очень бережным и в то же время страстным. Ее давно никто так не целовал.

— Прости, если я сделал что-то не так. Тебе понравилось?

— Да. Но больше не надо.

— Почему?

Она пожала плечами и отвернулась к окну.

— Я тебе напомнил кого-то? Твою первую любовь?

— Может быть, — едва слышно ответила Муся.

— По такому случаю я открываю вторую бутылку. И откуда ты взялась такая?

— Какая?

— Пронзительная. И очень чуткая. Ты еще тоньше чувствуешь, чем моя мама.

— Я больше не буду пить. Спасибо.

— Почему?

— Не хочу наделать глупостей.

— Если можешь, расшифруй, пожалуйста.

— Пьяная женщина сама не знает, чего она хочет. А точнее сказать, она делает то, что хочет в данную минуту.

— Но это же замечательно, Марыняша.

— Нет. Потом ты перестанешь меня уважать.

— Когда это — потом?

— Не прикидывайся, А-ле-ша.

— Скажи последнее слово еще раз.

— Аль-еша. — Она смешно наморщила нос. — Славный добрый мальчик, которому очень хочется казаться взрослым.

— Ты меня обижаешь. — Он поднялся, расправил плечи. Он был высок, широкоплеч, хоть и довольно тонок в кости. Она поняла, что с каждой минутой ее влечет к нему все больше и больше.

— Прости. Сам меня напоил. Ты живешь в Москве?

— Можно сказать, что да. Тем более мама обещала отдать мне машину.

— Ты служишь в армии? — неожиданно догадалась Муся.

— Лейтенант ВВС Алексей Завьялов, — отрекомендовался он, приложив к виску руку.

— Нет, только не это. Нет, нет…

— Ты не любишь военных?

— Не в этом дело. — Она взяла со стола бокал и машинально выпила его до дна. — Когда-то у меня был один знакомый летчик.

— Как жаль. Я всегда привык быть первым. Но ты не огорчайся, Марыняша, я это переживу. Предлагаю поверить мне на слово.

— Я хочу спать, — вдруг сказала Муся. — Пожалуйста, выйди минут на пять.

Муся не спеша сняла платье, оставшись в одних колготках, которые всегда носила на голое тело. Потом стащила и их. Посмотрела на себя обнаженную в зеркало и стыдливо опустила глаза. Она пожалела, что взяла старенькую ситцевую пижаму — ведь у нее были две шелковые. «Но это же несерьезно, — одернула она себя, освежая грудь и подмышки дезодорантом. — Нет, я ни за что не позволю себе совершить эту глупость!»

— Входи! — позвала она и натянула до самого подбородка одеяло.

Он появился с букетом гвоздик, встал на одно колено, прижал к сердцу руку.

— Цветы от первого среди романтиков.

— Где ты их взял? — спросила она, положив гвоздики рядом с собой на подушку.

— Они росли прямо из снега на лунной поляне. Я сам удивился, пока не вспомнил, что у меня появилась знакомая волшебница. О, ты постелила мне постельку. Спасибо! — Он крепко пожал ее ногу, укрытую одеялом. — Я сказал проводнице, что мы молодожены. Она пообещала никого к нам не подселять. Ты храпишь, Марыняша?

— Почему ты так решил?

Он шумно взбил свою подушку и растянулся во весь рост поверх одеяла.

— Сам не знаю. Просто мне кажется, что тебе очень пойдет храпеть.

— Я попрошу у проводницы банку и поставлю цветы в воду, — сказала Муся и спустила на пол ноги.