В поисках спасения

— Держу пари, что ты не будешь останавливать меня, когда я буду скакать верхом сегодня ночью, — язвительно заметила она. — В конце концов, может быть, я еще и не беременна. А это главная твоя цель, не так ли? Обрюхатить меня?

— Сэм, ради Бога…

— Оставь, Пол, это всего лишь сделка, разве ты забыл? Твои миллионы в обмен на мое чрево. Неужели ты думаешь, что весь этот великолепный секс помутил мне разум? О нет, Пол, я точно знаю цену нашим с тобой отношениям.

— И какова же она, Сэм? — процедил он сквозь зубы, вцепившись в рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев.

— Ноль.

— Это не так.

— Наш брак будет притворством, и ты знаешь это. Так о чем беспокоиться? Забирай свои два миллиона серебром. Я рожу тебе этого ребенка, поскольку, возможно, уже залетела. Но я не выйду за тебя замуж. Цена слишком высока.

В течение нескольких секунд он смотрел на нее яростным взглядом.

— Джилл едет следом за мной, — сказал он, стараясь вернуть себе спокойствие. — Так что отложим этот спор на потом.

— Никакого спора позже не будет. Я уже все решила. Свадьба не состоится, Пол. И это мое последнее слово!

Его лицо словно окаменело.

— Ты это не всерьез.

— Всерьез.

— Я думал, что небезразличен тебе.

— А я думала, что небезразлична тебе! — возразила она, сдерживая слезы. — Но это не так. Скажи мне, Пол, что так задержало тебя, когда я позвонила вчера ночью. У тебя были гости, не так ли?

Что-то промелькнуло в его взгляде.

— Боже, значит суперсука была у тебя. — Сэм побледнела. — Ты был с ней в постели, когда я позвонила!

— Конечно нет. Не говори глупостей.

Подозрения быстро сменились негодованием, рожденным болью.

— Глупости? Я покажу тебе, насколько я глупа. Я хочу, чтобы ты немедленно убирался вон — отсюда и из моей жизни! Я верну тебе все до последнего пенса, даже если мне придется продать всех до единой лошадей, которые мне принадлежат. И вот еще что: если я рожу твоего ребенка, ты никогда не увидишь его. Никогда!

Она натянула повод, пришпорила лошадь и поскакала обратно еще бодее безрассудно, чем скакала навстречу Полу. Не заботясь о своей безопасности, не заботясь ни о чем. Слезы застили ей глаза, но она брала одну изгородь за другой до тех пор, пока между нею и Полом не образовалось достаточное расстояние и пока глаза не перестали видеть совсем. Только тогда она остановилась, не зная где, сползла с лошади, прислонилась к ее потному боку и, вцепившись в седло, зарыдала.

— Зачем же такой счастливой девчушке выплакивать себе глаза?

Сэм быстро обернулась, отбросив волосы с мокрого лица, и ошеломленно заморгала. Майкл, прислонившись к ближайшей изгороди, внимательно изучал ее.

Смущение заставило Сэм немедленно броситься в атаку. Она смахнула слезы тыльной стороной ладони и вызывающе вздернула подбородок.

— Счастливая? Это я-то? С чего вы взяли?

— У вас такое чудесное поместье. Сотни потрясающих лошадей. Два прекрасных жеребца и еще один, который внушает надежды. И в довершение всего вы вскоре выйдете замуж за человека, который, как я слышал, без ума от вас.

— Пол? Без ума от меня? — Сэм расхохоталась. — Вы должно быть, шутите. Единственный, кто ему небезразличен, — это он сам!

Майкл выглядел по-настоящему изумленным.

— Вы уверены, что мы говорим об одном и том же Поле?

— Другого здесь нет.

— Рита сказала, что на него можно положиться.

— Откуда ей знать? Она так же наивна, как и Хелен. Господи, если бы только здесь была моя мать! Только мама любила меня, — пробормотала Сэм.

— Я тоже тебя люблю.

У Сэм потрясенно округлились глаза.

— Вы сошли с ума! Вы меня даже не знаете. С чего это вдруг… Да вы годитесь мне…

— В отцы, — закончил за нее Майкл, улыбнувшись странной, печальной улыбкой. — Поэтому я тебя и люблю.

— Что?!

— Я твой отец.

Сэм, лишившись дара речи, только смотрела на него.

— Прости, — продолжал он. — Мне не следовало так запросто вываливать это на тебя.

Сэм все смотрела и вдруг начала обнаруживать сходство между ними. Такие же глаза. Такой же нос. Линия подбородка.

— Ты мой отец, — тихо произнесла она. Это была констатация факта, а не вопрос.

Сэм испытывала одновременно изумление и смущение. Где та ярость, которую, как она считала, должна была ощутить, если бы отец посмел появиться в ее жизни?

Он снова мягко улыбнулся.

— Пожалуйста, не сердись на меня. Поверь, я ведь не бросал тебя. Я всегда хотел быть частью твоей жизни. Но Рут не позволила бы мне этого. Она не позволяла даже видеться с тобой. А ты знаешь твою мать, — мрачно добавил Майкл, — она могла быть непробиваемой, как каменная стена.

Сэм старалась не поддаваться сентиментальным чувствам: судя по тому, что ей было известно, он лгал.

— В таком случае, почему ты не обратился в суд? — с вызовом спросила она. — Тебе наверняка предоставили бы возможность время от времени встречаться со мной.

— У меня не было никаких доказательств. Ничего из этого не вышло бы. Рут бросилась бы в бой, и все превратилось бы в отвратительный фарс.

— Ну разумеется, мама бросилась бы в бой. Ты ведь разбил ей сердце, разве тебе это неизвестно? Из-за тебя моя мать ненавидела мужчин.

— Рут возненавидела мужчин задолго до моего появления. Это было как-то связано с отцом, третировавшим ее только потому, что она не родилась мальчиком. Послушай, я не знаю, что тебе рассказывала обо мне мать, могу только догадываться. Я соблазнил ее, потому что положил глаз на Джойсвуд, да? Я сделал ее беременной, чтобы заставить жениться на мне и впоследствии заграбастать ее имущество и ее лошадей? Похоже?

— Ты пропустил такую малость, как то, что тебя застали с какой-то девушкой, работавшей на конюшне, в то время когда ты уже спал с моей матерью.

— О, как мило, — горько скривив рот, произнес он. — Я, оказывается, был не только мошенником, позарившимся на чужое, но и серийным соблазнителем.

— Хочешь сказать, что это неправда? Что моя мать лгала?

Майкл пожал плечами.

— Может быть, впоследствии она убедила себя в том, что это правда. Может быть, действительно считала меня человеком подобного сорта. Да, была девушка с конюшни. И мы встречались с ней, но до того, как я стал спать с твоей матерью. Послушай, я не хочу изображать перед тобой мать в черных красках, Сэм, но, чтобы все было по-честному, мне бы хотелось рассказать свою версию случившегося.

— Хорошо, — сказала не вполне оправившаяся от изумления Сэм.

— Да, Рут находила меня физически привлекательным, но не любила меня. Она хотела наследника, которому можно будет оставить Джойсвуд, и заплатила мне за то, чтобы я спал с ней. Две тысячи фунтов.

Сэм вытаращила глаза.

— Крохи, можешь подумать ты. Но тогда для меня это было целым состоянием. Мне исполнилось двадцать пять лет, я был гол как сокол и мечтал о мотоцикле.

Когда первоначальное потрясение прошло, Сэм пришлось признать, что мать вполне была способна на такое.

— Рут выбрала меня по тому же принципу, по которому подбирала жеребцов, — с горечью добавил Майкл. — Она сказала, что у меня есть все, чего она могла бы пожелать для своего сына. Красота. Хорошее сложение. Умные глаза. И потрясающее умение обращаться с лошадьми. Она говорила, что я бесстрашен. Это нравилось ей больше всего. То, что я наполовину цыган, считала она, тоже хорошо — значит, лошади у меня в крови и ее ребенку это передастся. Она оказалась права: ты умеешь ездить верхом, девочка. И ты бесстрашна, даже несмотря на то что родилась девочкой, а не мальчиком.

Сэм очаровала история Майкла. Она была такой нелепой, что вполне могла оказаться правдой.

— Ты действительно наполовину цыган?

— Венгерский. Со стороны отца. Моя мать была ирландкой. Родители никогда не узаконивали отношений. Я ношу фамилию матери. Отец бросал ее с монотонной регулярностью, возвращаясь только тогда, когда нуждался в крыше над головой, или в деньгах, или в сексе. Моя мать любила его без памяти, но он был перекати-поле.