Возможно, это любовь

В комнате повисло тяжелое молчание. Грег чувствовал жалость к человеку, которому причинил столько боли, однако был твердо настроен дойти до сути. А мистер Уикем был готов вершить справедливость любой ценой.

— Ну что, Эдита? — печально спросил он, когда тишина стала гнетущей.

Она вскочила:

— Ладно, я это сделала! Этот глупый телефонный звонок и сено! И я этим горжусь. Мэллардс наш, его не должны были продавать. Если бы у тебя была совесть, Грег, ты бы это понял. Мы сделали тебе щедрое предложение, но ты отказался. У тебя не было права…

— Он имел право! — свирепо ответил мистер Уикем. — Это была честная сделка, и наша семья тогда нуждалась в деньгах. Ты не можешь использовать людей, как мы использовали Рейвнскаров, а потом ожидать, чтобы они шли на поводу у наших желаний.

— Мэллардс принадлежит нам! — упрямо повторила Эдита.

— Боже, девочка, ты сошла с ума! Ты намеренно решилась уничтожить скотину и корм. Это же преступление!

Впервые на лице Эдиты появилось виноватое выражение.

— Знаю. Мне самой было нелегко, — призналась она. — Но другого выхода не было! Если бы сработал мой другой план, было бы лучше, но единственным способом вернуть Мэллардс было погубить Рейвнскаров.

— Твой другой план? — переспросил Грег.

Мистер Уикем быстро махнул рукой, словно хотел остановить Эдиту, но она решительно откинула со лба темные кудри.

— Да, я намеревалась выйти за тебя замуж, Грег, — холодно произнесла она. — Думаю, у меня был неплохой шанс, если бы не появилась эта глупая девчонка! Ты прекрасно знаешь, о ком я. О Селии! Как только она появилась в твоем доме, я поняла, что у меня нет никакой надежды.

— Надежды? — мягко переспросил Грег.

— Грег, не будь дураком! Всем ясно, что ты по уши влюблен в нее!

Эдита с криком отпрянула от него. Грег поднял руку, словно собираясь ударить ее, но потом медленно опустил и, не говоря ни слова, повернулся и быстро вышел из комнаты. Эдита осталась наедине с отцом. Он сидел тихо, с серым лицом и разочарованием в глазах. Впервые в жизни Эдита испугалась.

— Отец… — робко начала она.

Тяжело вздохнув, мистер Уикем поднял голову и взглянул на нее.

— Я так гордился тобой, — медленно проговорил он. — Моя дочь была для меня всем, даже лучше сына. Возможно, тут я и допустил ошибку. Слишком гордился тобой. Я дал тебе это понять, вскружил тебе голову. Да, это моя ошибка. Женщина, выполняющая мужскую работу и обладающая неограниченной властью, — это убедило тебя, что ты не можешь совершить ошибку. Но это неправда, Эдита. Не знаю, смогу ли я защитить тебя от последствий.

— Последствий?

— Намеренный поджог собственности. Ты об этом подумала?

— Но Грег никому не скажет, — выпалила она. — И потом он не может получить страховку…

— Значит, ты собираешься получить выгоду от щедрости человека, которого пыталась погубить! Эдита, я тебя не понимаю.

— Если бы не Селия… — пробормотала она. Но, заметив презрение в глазах отца, нетерпеливо прибавила: — Мы можем компенсировать ущерб — деньгами или кормом.

— Конечно. Это единственно верный выход. Но сейчас я не думал о Греге, я думал о тебе, Эдита. О твоей беспощадности и презрении к простым моральным законам. Как мне заставить тебя понять, что ты была не права?

— Отец! Ты сам начал с нуля. Неужели ты никогда не был жесток?

— Был. Но по крайней мере другой человек знал, что я его враг. Грег был нашим другом.

— Он был моим врагом. У него есть то, что я хочу.

— И что ты теперь не получишь — об этом я позабочусь. Я немедленно найму человека для управления поместьем… — Эдита издала сдавленный крик, но отец безжалостно продолжал: — С этой минуты ты лишена всякой власти. Понимаешь? Можешь оставаться тут жить, но тогда тебе придется смириться с неизбежными переменами…

— Переменами?

— Да. Я уже давно откладывал принятие одного решения ради твоего блага. Я думал, что это несправедливо по отношению к тебе. Из-за этих сомнений я был несправедлив к другому человеку, к тому же отказывал себе в счастье. — Мистер Уикем замолчал и искоса взглянул на Эдиту.

— Продолжай! — холодно сказала она.

— Я сделаю Хелен Рентон предложение. И смею надеяться, что она его примет.

— Еще бы! Она будет дурой, если откажется! Разве не этого она добивалась уже давно?

Эдита увидела, как отец побледнел от гнева, и поняла, что зашла слишком далеко, что он никогда не простит ей этого, хотя мог бы простить многое другое.

— Конечно, я здесь не останусь! — с трудом сдерживаясь, произнесла она. — Ты ведь понимаешь, что ты ставишь меня в невозможные условия?

Мистер Уикем медленно покачал головой:

— Нет, если ты согласишься принять перемены. Уверен, это возможно. Когда Хелен станет хозяйкой, у тебя появится больше возможностей…

— Встречаться с подходящими молодыми людьми, чтобы ты смог сбыть меня с рук? — свирепо спросила Эдита. — Я лучше выйду за мусорщика, чем буду красиво одеваться, чтобы привлечь… — С душераздирающим криком, который потом долго преследовал ее отца, Эдита бросилась вон из дома.

Она бежала не останавливаясь, пока не оказалась в маленьком лесу. Шатаясь, она пошла между деревьями, уверенная, что никто не увидит ее горя, и, словно несчастный ребенок, бросилась на ковер из сосновых игл и разрыдалась. Возможно, прошло несколько минут или часов. Буря медленно прошла, и Эдита, обессиленная, лежала на земле. В лесу было очень тихо, но внезапно его тишина была нарушена.

— Так-то лучше! — произнес мужской голос. — А теперь садись и расскажи мне, в чем дело.

Эдита мгновенно обернулась.

— Вин Рейвнскар! — свирепо воскликнула она. — Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?

Вин вышел из-за дерева и, не отводя глаз от ее раскрасневшегося, заплаканного лица, присел рядом:

— Не говори глупостей. Возможно, это частная собственность, но ты прекрасно знаешь, что твой отец никогда не возражал, чтобы мы здесь ходили. Если тебе хотелось хорошенько пореветь в тишине, то почему ты не заперлась в комнате?

— Потому что ноги моей больше не будет в поместье, — заявила Эдита, по-прежнему сотрясаясь от рыданий. — Я лучше умру!

— Значит, твой отец собирается жениться на мисс Рентон. Ему повезло!

— Вин! — с негодованием воскликнула Эдита. — Как ты можешь так говорить? Это же ужасно!

Вин внимательно посмотрел на нее: на ее худощавое, подтянутое тело и заплаканное лицо, и в его душе шевельнулось какое-то новое чувство. Эдита была такой беззащитной, нуждающейся в заботе и любви, несмотря на все свое высокомерие. Перемена в ней была разительна, однако перемена в нем самом была еще удивительнее.

— Ужасно, — повторил Вин, словно соглашаясь с ней. — Да, по-видимому, тебе сейчас кажется именно так.

— Так будет всегда. Я никогда не прощу отца!

— Но в его защиту тоже можно кое-что сказать. Твой отец одинокий человек…

— У него была я! — перебила Эдита.

— Не будь дурой. — Вин говорил с ней, как с младшей сестрой. — Ты отлично понимаешь, что люди разных поколений не могут общаться на равных.

Эдита промолчала, но что-то в ее взгляде сказало Вину, что она внимательно слушает.

— Он мудрый человек. Он понимает, что не имеет права постоянно рассчитывать на твое пребывание рядом. Рано или поздно ты выйдешь замуж…

— Никогда!

— Чушь! Ладно, теперь не будем об этом. По крайней мере, ты признаешь за собой право выйти замуж и никому не позволишь тебе помешать?

— Конечно же! — воскликнула Эдита, не понимая, что попала в ловушку Вина.

— Конечно! — повторил он. — Так какое же право ты имеешь мешать своему отцу быть счастливым? Он тоже человек. Ты не можешь требовать прав, в которых отказываешь другим.

Эдита промолчала, и Вин медленно продолжил:

— Мы с тобой во многом похожи, Эдита. Странно, что раньше я этого не понимал. Думаю, ты тоже?

— Разумеется, — язвительно ответила она, обрадовавшись возможности поспорить с ним.

— Однако это правда. Мы оба эгоистичны и самовлюбленны.