Влюбленный скрипач (сборник)

Остановив свой выбор на деловом брючном костюме от Армани цвета «асфальт», она дополнила его кремовой шифоновой блузкой. Выбрала Саша этот костюм, потому что ее замшевые сапожки тоже были серо-стального цвета. Их ей подарил Давид. Это была единственная фирменная обувь, которая у Саши имелась.

Взглянув на себя в зеркало, она увидела другую, чужую, незнакомую женщину: тщательно уложенные феном короткие каштановые волосы, бледная кожа без веснушек, которые ей так шли… И только ее, Сашины, изумрудные глаза. Она взглянула на трюмо, где лежали очки, которые ей купил Юрий. Именно они дополняли новый образ, благодаря дымчатым стеклам скрывая ее неуверенность. Из украшений Саша выбрала нитку жемчуга, обвив ее дважды вокруг шеи. Долго смотрела на часики «Картье», так и не решившись их надеть. Сразу вспомнилось видео, которое она недавно смотрела, впитывая жесты, походку, интонации той Саши. Природный артистический дар и наблюдательность помогли ей освоить все это и уловить нюансы. На видео она заметила эти самые часики на руке покойной, что, конечно, мешало теперь их надеть.

– Саша! Время! – услышала она голос новоявленного супруга.

Выйдя из гардеробной, молодая женщина заставила себя улыбнуться.

– Ну вот, я готова!

Юрий обошел вокруг нее.

– Ты прекрасно выглядишь, но, не обижайся, Саша на обед никогда не надела бы делового костюма!

– А что бы она надела? На видео были только вечеринки и юбилеи.

– Ну, например, джинсы и… блузку или тонкий кашемировый свитер.

– У меня нет соответствующей обуви, а в ее сапогах… я так неуверенна, что моя походка похожа…

– Ладно! Сойдет! – нетерпеливо перебил ее Юрий. – Мы опаздываем!

– А кто там будет?

– Мой партнер с женой. – Он увидел, как Саша побледнела. – Они не были знакомы, не волнуйся. Но образ надо оттачивать! Скоро мы вылетаем в Женеву.

– А Паша с мамой?

– Мы найдем для них подходящий домик, и потом… – Он ласково обнял ее за плечи, увидев слезы, которые текли из-под очков.

– Тогда я завтра съезжу в Кривой Рог.

– Нет! И это не обсуждается!

Саша сжала зубы. Только сейчас она осознала, что похоронили не жену Юрия, а ее, Сашу. Теперь она не имела права ни на свои чувства, ни на свои мысли, ни на свои поступки. Саша дотронулась до свежего, еще красного, рубца на руке, чтобы убедиться, что назад дороги нет.

…Когда они подъехали к ресторану «Ноев ковчег», метрдотель сказал, что их уже ждут.

– Ты, главное, улыбайся и молчи, – подбодрил ее Юрий.

Саша кивнула и, поправив дрожащими руками волосы, шагнула в зал.

Молодая, но уже располневшая женщина приветливо улыбнулась, поднявшись навстречу вошедшим.

– Наташа! – Она первая протянула руку сначала Саше, а потом Юрию.

– Зиновий! – Мужчина лет пятидесяти тоже встал из-за стола.

– Александра и Юрий! – Он, похоже, все-таки волновался, Саша заметила, как напряглась его поданная для приветствия рука.

– Ну, что ты, Юрий, мы знаем! – засмеялся Зиновий.

– У вас очень редкое имя, – тихо сказала Саша.

– А, имя! Так мама хотела Зину, а получился я.

– У меня тоже: ждали мальчика, а… – Саша замялась. Ей стало очень страшно ляпнуть вдруг что-то такое, что сразу выдаст ее с головой.

– Я заказал обед на свое усмотрение: уху, салатики и стерлядь. Это царская рыба! Но, может, вы хотите еще что-нибудь?

– Нет! Спасибо!

– Выпьем? – Зиновий взял графин с водкой.

– Моя жена любит шампанское! – возразил Юрий, хотя Саша его терпеть не могла.

– Даме – шампанское! – махнул он возникшему за спиной официанту.

Потек разговор ни о чем. Наташа, Зиновий и Юрий ловко орудовали многочисленными столовыми приборами, а Саша, боясь что-нибудь сделать не так, отговорилась диетой и сидела, не притрагиваясь к еде, потягивая лишь шампанское. Естественно, на голодный желудок она быстро захмелела, но все же держала контроль над ситуацией, пока Наташа не вспомнила о своих детях.

– Вот мой девятилетний оболтус. – Она достала из сумочки фотографии. – А это – Анечка. Ей скоро годик. Такая хитрющая девчонка!

– Моему сыну тоже девять лет, – выпалила Саша.

Брови Наташи удивленно подпрыгнули вверх, а Юрий больно ущипнул «жену» за предплечье.

– Это Сашенька племянника так называет, – выкрутился он.

Тут Зиновий угрожающе посмотрел на свою жену и прошептал ей на ухо так, что всем было слышно: «Я же просил про детей не рассказывать!» Теперь уже испугалась и побледнела Наташа.

Наконец подали десерт: меренги с мороженым, и все увлеклись едой. Простились дружески.

Всю обратную дорогу они молчали. Едва переступив порог квартиры, Юрий схватил Сашу за плечи и начал трясти, крича в исступлении:

– Ты рехнулась! Неужели нельзя было следить за тем, что говоришь? Ты просто напилась! Теперь я запрещаю тебе пить на встречах!

– Убери руки, мне больно! – вспыхнула Саша, отталкивая его. – И не повышай голос. Я что, твоя заложница?

– Нет! Ты – заложница денег! Больших денег!

– Не нужны мне твои деньги, слышишь?! Я не стану больше играть эту комедию. Ищи другую актрису.

Похоже, Юрий понял, что перегнул палку.

– Пойдем, милая, ты устала… – Он нежно обнял ее и повел в спальню.

Утром Юрий сделал вид, что никакого инцидента не было. Он даже принес ей кофе в постель и подарок – сережки и кольцо с изумрудами, так идущими к ярким зеленым глазам девушки.

– Я еду на встречу. Необходимо еще кое-что уладить, а ты прогуляйся по магазинам. Купи что тебе нужно в дорогу.

– Зачем? Мы же улетаем в Женеву только через неделю.

– Нет. Мы улетаем завтра! – Он внимательно посмотрел на побледневшую Сашу. – И не вздумай ехать в свой Кривой Рог!

– Но мне хоть деньги надо оставить маме…

– Я позабочусь обо всем!

– А позвонить можно?

– Вот тебе сотовый, только постарайся, чтобы никто не услышал!

Проводив Юрия, Саша в раздумье принялась ходить по пустой квартире. Домработница еще не пришла. Саша уже научилась ценить эти утренние часы одиночества, так как могла быть сама собой. Ей очень хотелось сбежать отсюда, но она понимала, что погрязла в долговых обязательствах: сын, мама, Циля Давидовна и… Давид. Саше удалось встретиться с «нужными» людьми, которые за более чем приличное вознаграждение пообещали устроить Давида в хорошую камеру и регулярно снабжать продуктами. Думать о нем было тягостно и больно. Эту боль Саша ощущала почти физически, чувствуя к тому же некое раздвоение: она и та, другая Саша. Но – оценивая сложившуюся ситуацию, она понимала это – другого выхода не было.

Раздвинув шторы в гостиной, Саша увидела, что утро, умытое ранним дождем, уже вовсю сияет солнечным светом. Скоро, с приходом домработницы, тишина и одиночество в квартире будут нарушены. Решив не тянуть больше время, Саша позвонила домой, а потом, подумав, набрала номер Толика.

– Привет! Это Саша!

– Ну здравствуй! – Она сразу уловила в его голосе раздражение.

– Что нового?

– Да ничего. Я пытался передать Давиду записку – не получилось. Свидание с ним могут дать только через месяц, да и то лишь матери. Циле Давидовне чуть лучше: потихоньку ходит, волоча за собой левую ногу. Рука почти не работает, согнута, как крючок. Галя молодец, хорошо за больной смотрит.

– А Вова?

– Да кому же он теперь нужен? Вова по-прежнему в психушке. Выглядит как статуя. Совсем закололи парня. Если Галя согласится за ним присматривать, скоро заберу его оттуда.

– Толик, я улетаю за границу. Так нужно. Другого выхода нет. Не говори пока об этом Давиду…

Она проглотила комок в горле. Слезы брызнули из глаз. Саша знала, что не скоро увидит людей из своей прошлой жизни, а может, больше и не увидит никогда.

– Я понимаю, – ровным голосом произнес Толик. – И догадываюсь, что ты не захочешь назвать свой новый адрес. А кто теперь будет платить Гале?

– Я передам деньги. Ты… не волнуйся!

– И действительно, из-за чего бы мне волноваться? – вдруг насмешливо проговорил он и зло добавил: – Разве только лишь из-за того, что моему другу попалась баба-сволочь!