Тариф на любовь

Как-то Ася шутливо назвала Веру гоголевской Солохой, за что в отместку получила: тургеневская Одинцова. Она не совсем поняла, что же Вера имела в виду, но решила, что это не худший вариант. И обе остались довольны своими прототипами.

— У меня к тебе, — без предисловий начала Вера, — партийное задание личного характера.

— Очень интересно, — равнодушно отозвалась Ася. Она откинулась на подушки тахты и закрыла глаза. — Коммунисты сейчас в опале.

— Зато демократы на коне. — Вера плюхнулась рядом, поджав под себя одну ногу, и Ася заерзала, недовольная тем, что ее трясут.

— Ладно, переходи к личному.

— Но для этого ты мне нужна бодрая и веселая.

— Ты их найдешь в цирке. — Ася удобнее устроила на подушке голову.

— Очнись, барышня, Базаров умирает! — во весь голос сообщила Вера.

Ася поморщилась, пережидая, когда успокоятся барабанные перепонки, и открыла глаза. Долго смотрела на улыбающуюся Веру. Признав поражение, она тяжело вздохнула и поднялась.

— Что будешь пить? Чай, кофе?

— И душ — для тебя. — Вера довольно потерла ладони.

— Вера, дай мне отдохнуть, — жалобно протянула Ася.

— Какой отдых?! — Подруга всплеснула руками, и кулачки привычно уткнулись в бока, подчеркивая тонкую талию и крутую линию бедер их обладательницы. — Решается судьба…

— Чья судьба? — устало ворчала Ася.

— Твоя, моя — наша. Всего человечества!

— Н-да. Человечество не даст отдохнуть, — фатально произнесла Ася и поплелась в ванную. — Приготовь мне кофе.

— А как же! — нараспев отозвалась с улыбкой Вера.

Глядя на брызжущую энергией подругу, Ася чувствовала еще большую усталость. Однако душ сделал свое дело. Через двадцать минут Ася вошла на кухню расслабленная, но готовая вникать в чьи-то судьбы.

— Рассказывай, что у тебя? — Ася вдохнула ароматный пар над чашкой, попробовала глоток кофе и изрекла: — Блаженство!

— Как у тебя дела с соседом? — невинно поинтересовалась Вера.

Ася пожала плечами:

— По-соседски.

Вдаваться в подробности не хотелось, да и не было таковых. Один раз Иван зашел, но Ася была слишком отстраненной от всего, кроме работы.

— Значит, дружите, — сделала вывод Вера.

— Говори, что надо?

— Он мне нужен.

Ася медленно поставила чашку и внимательно посмотрела на подругу.

— И?..

— Замуж хочу, — огрызнулась Вера, разрумянившись. — Приспичило.

Ася похолодела. Спина непроизвольно выпрямилась, руки слабо держались за столешницу. Крик рвался из горла, но она молчала. Почему Вера? Да, она быстро освоилась в присутствии Ивана в первое знакомство, но ничем не выказала особого расположения — во всяком случае, насколько ее знала Ася. На новоселье Вера часто на него поглядывала, но Ася думала, что это от незнакомого общества. Всегда задорная, напористая — бой-баба, — Вера вдруг оробела. В гостях Ася была для нее примером поведения, а Иван — поддержкой. Или чем-то большим?

— Влюбилась? — тихо спросила с виду безразличная Ася.

Щеки Веры вспыхнули, как маки на ее платье, но она нарочито грубо ответила:

— Ну, ты и скажешь, подружка! Вспомни еще про любовь до гроба.

Асе было не смешно, она пустыми глазами смотрела на Веру, и былая усталость вновь разлилась по телу. Вера агитационно, как будто читала передовицу, продолжала излагать свои взгляды на «наше время».

— …В наше время нет любви. Доказано, что это игра гормонов.

— Некоторым подобные игры дорого обходятся, — вяло возразила Ася.

— Сейчас все обходится дорого. Время такое, — резонно ответила Вера. — И чего ты скисла? Я ж не тащу тебя под венец, только прошу вас свести меня… Ванька, боров, выгнал нас взашей, не дал толком познакомиться.

— Так чего ты пришла ко мне? — взорвалась Ася.

— А к кому? — возмутилась Вера.

— К нему. Или хочешь, чтоб я тебя отвела и руки ваши соединила?

— Дура баба! — не на шутку обиделась Вера. — Единственный раз попросила сделать доброе дело — и получила под зад коленом. Спасибочки, подружка. Я пошла.

— Сядь! — резко приказала Ася и вздохнула. Она сама не знала, из-за чего взбеленилась. Потому что Вера не распознала в нем бабника? Польстилась на мужественную красоту и сногсшибательную улыбку? Раньше Ася не замечала такого за подругой. Наоборот, чем миловиднее было лицо у мужчины, тем язвительнее становилась Вера. Она запросто сравнивала с красотой лица другие части тела, и всегда не в пользу последних. Ребят это злило, Асю шокировало, а Вере — хоть бы хны, она не стеснялась ни в мыслях, ни в выражениях. И вот сама попалась на эту удочку. Асе хотелось рассказать об Иване все, хотелось предостеречь Веру. Но как? Рассказывать придется о себе — это во-первых, а во-вторых, как-то непорядочно получается. Да и кто слушает наветы, когда играют гормоны?

А может, не это испугало Асю. Чего греха таить, не о Вере думала она, а о себе. Испугалась, что у настойчивой подруги получится то, что не удалось ей самой. Что закончилось для нее крахом, обернется замужеством для Веры. Испугалась, что Иван перестанет улыбаться ей, что откровенничать будет с другой, будет спешить на свидание не к ней, ждать и радостно встречать… не ее.

Господи, да ведь это ее чувства! Зачем она приписывает их другому? И кому?! Чего ей ждать от Ивана? Чтобы он покрыл ее, как бык, и после потребовал денег? Полный идиотизм. И мерзко как!

— Пошли, Вера.

— Я только села. — Вера внимательно пригляделась к Асе. — Что с тобой, дорогуша? У тебя со своей работой совсем крыша поехала.

— Спасибочки, — передразнила ее Ася, едва сдерживая слезы. — Вера, ты хочешь, чтобы я отвела тебя к Ивану? Так пошли.

— И что ты ему скажешь?

— Что тебя не надо выдворять из дома. Что у тебя гормоны и приспичило замуж. Довольна?

Все-таки слеза скатилась. Ася отвернулась от Веры, чтобы та не заметила. Куда там!

— А почему ты плачешь? — бесцеремонно поинтересовалась она.

— Устала. У меня нервы на пределе, — сумела придумать Ася. Она выглянула в окно. — Мне надо зарыться под одеяло, и чтоб меня не трогали до утра.

Веру не ввела в заблуждение невинная полуправда Аси. Слишком долго они жили в одной комнате в общежитии, чтобы не знать друг друга. Вера не раз была свидетельницей того, как Ася возвращалась с работы «ползком», а через час-полтора весело смеялась в компании. В загруженные работой дни она не блистала остроумием, не ввязывалась в горячие споры и глаза ее смотрели устало, но она с удовольствием слушала других, смехом отмечала удачные шутки. А последний день — день отчета — был для Аси праздником свободы. Она фурией влетала в комнату, бросала сумку и провозглашала: «Сдала!»

Именно поэтому Вера ждала дня отчета, когда усталая, но счастливая Ася с гордо поднятой головой пойдет навстречу новым свершениям. Не тут-то было. Вместо освобождения — угнетенность, вместо торжества — слезы.

— Ася, милочка, — Вера подозрительно следила за Асиной спиной, — может, и у тебя гормоны играют?

— Не смеши людей.

— Ну да. Их у интеллигентов не бывает.

Ася невольно рассмеялась сквозь слезы. Знала бы Вера, что бывает у интеллигентов!

— Ты что? Скучаешь по этому подонку Юлику? — не унималась Вера. Она громко хлопнула ладонью по столу. — И не говори, что да. Не поверю.

— Я… не скажу. Кстати, он заходил в конце месяца.

— Во… — За спиной Аси воцарилось значительное молчание. Не было нужды поворачиваться, чтобы видеть, как Вера безгласно шепчет губами все знакомые ей ругательства на родном и русском языках. Наконец она подала голос: — Ну, рассказывай.

Асе нечего было скрывать. С удвоенным возмущением она передала подруге разговор с Юликом. Та яростно поддакивала, кивала головой, переживала, как заядлый футбольный болельщик. Рассказала Ася и об Иване, пропустив его откровения, лишь в конце упомянула:

— Он разведенный, Вера.

— Иван разведенный? — небрежно уточнила Вера. — Ну и что? Мне, что ли, его детей воспитывать? Пожалуй, развод говорит в его пользу — не безнадежный, значит. Холостяка женить — вот это проблема.