Прислушайся к себе

Катрина снизила скорость и, вглядываясь сквозь мокрое стекло, пыталась найти свободное местечко для парковки. Наконец нашла, развернулась и припарковалась между двумя шикарными автомобилями.

Про зонтик можно было забыть, так как обе руки были заняты закутанной в одеяло Хизер. Катрина вылезла из машины и побежала сквозь стену дождя.

Она так стремилась попасть домой, что не обратила внимания на одинокую фигуру, примостившуюся на пороге. И очень испугалась, когда на нее наткнулась.

То был Рик. Он тут же вскочил на ноги. Он промок до нитки. Вода стекала с его волос и попадала прямо под воротник.

Катрина была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова.

— Ты же совсем промок, — только и сказала она.

— Да, — подтвердил он, скрестив руки на груди.

Похоже, он не собирался ничего объяснять. — Ты тоже.

Он никак не мог сообразить, что надо сказать.

— Может, ты зайдешь ко мне, а то мы все простудимся.

С этими словами он отступил назад, чтобы она смогла пройти. У нее дрожали руки, и она никак не могла вставить ключ в замочную скважину.

Рик решительно ступил вперед, забрал у нее ключи. Катрина невольно отдернула руку при его прикосновении. Странно, подумала она, неужели ей все еще важно его отношение?

Она разрешила ему открыть дверь, и уже минуту спустя они стояли посреди гостиной, и капли дождя стекали на сухой ковер.

Рик смущенно переминался с ноги на ногу. В его глазах читалась мольба.

— Я… — Катрина задохнулась от волнения-, — я сейчас, сначала мне надо переодеть малышку, а потом… я дам тебе полотенце.

— Конечно. — И он остановил свой взгляд на фотографиях, разбросанных на столике. Раньше они висели на стене. — Никаких проблем, — проговорил он.

— Ты мокрый, — сказала Хизер, потянувшись ручкой в сторону Рика. — А у меня новые ботинки.

Его взгляд потеплел, и Рик улыбнулся.

— Да, твои ботинки просто великолепны. Тебе нравится дождик?

— Да. — Малышка нахмурилась, когда Катрина сняла с нее одежду и посадила на диван, чтобы стянуть ботинки, которыми малышка так гордилась. О нет, мои ботинки, ботинки.

Господи, пожалуйста, взмолилась Катрина, спокойствие, только спокойствие.

— Дорогая, — начала она уговаривать Хизер, — ботинки надо надевать лишь в дождик, а здесь тепло, поэтому нам надо их снять.

— Нет! — заверещала девочка, — Хизер, детка, — принялась сквозь зубы уговаривать Катрина малышку, — ты же не хочешь снова на улицу, под проливной дождь? А то можно устроить подобное удовольствие.

Из глаз ребенка хлынули слезы и потекли по лицу, мешаясь с каплями дождя. Вот она помолчала, набрала воздуха в легкие и испустила такой вопль, который мог бы остановить движение на перекрестке в самый разгар рабочего дня.

Тут Катрине стало плохо. Она без промедления схватила не в меру разоравшееся дитя, отнесла в спальню и посадила в кроватку. Конечно, такое с ними происходило не слишком часто, но всегда в самый неподходящий момент: когда ей было некогда, когда ее ждали люди, такие, как Рик Блэйн, например. И единственным способом утихомирить непослушную девочку было — увести ее подальше. Пусть посидит одна, успокоится.

Да, конечно, было бы неплохо для начала снять ботинки, но в данной ситуации это сделать не представлялось возможным.

Вернувшись в гостиную, Катрина застала Рика Блэйна там, где он стоял до ее ухода. Он смотрел на нее тяжелым взглядом, сложив руки на груди. С него уже, кажется, стекла вся вода.

— Неужели ей так нравятся ее новенькие ботиночки?

— На самом деле ей нравится испытывать терпение своей мамочки на глазах какого-нибудь постороннего зрителя.

— По-моему, ты справилась с этим… — тут до них донесся новый вой Хизер, — довольно хорошо…

— Ну вот, теперь ты все видел своими глазами, сказала она с натянутой улыбкой. — Все эти глупенькие сентиментальные истории о любимых чадах всего лишь завуалированная ложь, рассчитанная на простачков и их сочувственную зависть.

В следующую же секунду дом потряс ряд гулких ударов. Глаза Рика расширились от ужаса. Наверное, он подумал, что это землетрясение. А то была всего лишь малышка Хизер.

— Господи, что это? — не удержался он от возгласа.

— Она толкает кровать, что же еще? — пояснила Катрина и ухмыльнулась. — Она будет орать до тех пор, пока у нее не заболит горло, но не сдастся. Вот какие мы, как видите.

— И это… это нормально? — рискнул спросить Рик, рассчитывая услышать отрицательный ответ.

Катрина на минуту опустила глаза, потом посмотрела на Рика.

— Думаю, да. Для Хизер и вообще для всех детей в ее возрасте. Дети всегда испытывают терпение взрослых. Таким образом они изучают новый для них мир, открывают его для себя, ищут себе в нем место, — безжалостно высказала Катрина, наблюдая за реакцией Рика, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она сама заревет пуще Хизер. Рик выглядел таким смущенным, таким беспомощным. Ей было до боли жаль этого взрослого человека, который примчался к ней за тридевять земель для того, чтобы… чтобы услышать и увидеть капризную Хизер? Или для чего?

— Тебе было бы неплохо посетить какие-нибудь курсы по изучению детской психологии, организованные специально для таких упрямых холостяков, как ты, — выпалила она прежде, чем подумала над словами.

Он был здесь чужим, и женщина ясно давала ему это понять. Однако на последнем слове ее голос надломился, и она замолчала. Было такое впечатление, что она вот-вот заплачет.

Заморгав часто-часто, она повернулась к нему боком и проговорила будто про себя:

— Господи, куда подевались мои хорошие манеры? Где мое хваленое гостеприимство? Ты будешь кофе? — И она посмотрела в сторону кухни. — Правда, кажется, кофеварку я уже убрала. Но могу разогреть тебе чашечку в микроволновке…

— Погоди, ты куда-то уезжаешь?

Из ее глаз потоком хлынули горячие слезы.

— Так будет лучше.

— Лучше, но для кого?

— Лучше для всех нас.

Он не ответил. Катрина пыталась не смотреть в его сторону, зная, что тут же заревет и бросится ему на шею. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Увидит жалостливое выражение его глаз, и конец.

— Я не хочу тебя терять.

Слова, сказанные с удивительной теплотой и искренностью, согрели ей душу и высушили слезы, готовые пролиться из ее глаз.

Катрина облизнула пересохшие губы и посмотрела в сторону коридора, откуда еще доносились редкие всхлипывания Хизер.

— На свете великое множество клерков, поэтому у Фрэнка не будет проблем с новым сотрудником.

Фирма не много потеряет от моего ухода. Думаю, Фрэнк найдет нового клерка уже в конце недели.

— Я же говорю не про работу, и ты знаешь, — возразил ей Рик.

Шлепанье мокрых ботинок дало ей понять, что мужчина сдвинулся с места. Не поднимая головы, Катрина знала, что он подходит к ней ближе. Вот уже она почувствовала его запах, ни с чьим другим не сравнимый. Шестым чувством она поняла, что он сейчас коснется ее. Если он сделает это, она проиграла.

— Не надо, ничего не надо больше, — прошептала она нервно, — если ты пришел попрощаться, давай скажем друг другу «до свидания» и будем жить каждый своей жизнью.

— Катрина, я пришел не для того, чтобы прощаться с тобой. Я не хочу с тобой расставаться.

Побежденная его искренним тоном, женщина повернулась к нему и посмотрела ему в глаза. Он не шутил. Ни намека на шутку. Ни в глазах, ни в уголках губ. Таким она еще не видела Рика Блэйна. На его лице было написана искренняя боль и страдание.

— Я никогда не был влюблен по-настоящему, признался он, — наоборот, я всегда был уверен, что вся эта киношная ерунда бывает только в сказках и слезливых женских романах. Иногда мне казалось, что это всего лишь слова, ну такое образное поэтическое выражение для названия самых обыденных человеческих отношений. Тех же, кого все считали влюбленными, я презирал за то, что они теряли контроль над собой. У таких людей оставалось очень мало времени на себя и на работу, они поклонялись неизвестному мне богу любви. Я смеялся над ними.