На запад (ЛП)

Медленно я начал двигать бёдрами, лёгкое трение от каждого движения и толчка быстрее подвело меня к кульминации. Мне надо замедлиться, запомнить это ощущение и достичь его последним.

Кэт, сжимая мне спину и ногтями царапая кожу, целовала меня в шею, подбородок, плечо. В её движениях было что-то безнадёжное, словно я спасательный круг, за который она отчаянно цепляется.

Через несколько мгновений она с мягким стоном вздрогнула и достигла оргазма, сжимаясь вокруг меня. Не меняя темпа, я боролся с примитивной жаждой начать импульсивно вколачиваться в неё. Взяв лицо девушки в ладони, я ласкал подушечками больших пальцев её щёки.

— Ощущения такой близости я не испытывал ни с кем, — сказал я ей.

Кэт накрыла мои руки своими, и её голубые глаза наполнились болью, когда она взглянула на меня.

— Я должна тебе кое-что сказать.

Я замер, моё сердце стучало так сильно, что я мог чувствовать его биение в горле.

— Что такое?

— Дрю нашёл твою машину.

Я был в таком шоковом состоянии, что едва заметил, как сел и выскользнул из неё.

— Где?

— Примерно в полутора километрах от города, за Айаше, — сказала Кэт, приподнимаясь на локтях. — Это было… Он сказал, что, похоже, ты съехал с дороги и въехал в хвойное дерево.

Присев на корточки, я попытался включить мозг, чтобы слова Кэт приобрели хоть какой-то смысл, но как бы ни старался, я не мог вспомнить о машине или аварии.

— Дрю сказал, что машина разбита, но ему удалось спасти некоторые вещи, например, твой бумажник, — произнесла Кэт, кивая в сторону коричневого пластикового пакета, лежащего на кофейном столике.

Сглотнув сухой ком в горле, я спросил:

— Ты уже посмотрела?

Моргнув несколько раз, Кэт кивнула.

Вот оно, начало неминуемого конца.

— Так ты знаешь моё имя. — Это был не вопрос, но в подтексте этих слов была отчаянная мольба. Не отсылай меня обратно. Не сейчас.

— Да, твоё имя...

— Люк Харрингтон.

Потрясённо уставившись на меня, Кэт в подозрении сузила глаза.

— И как давно ты знаешь?

— С сегодняшнего утра.

Она подскочила с пола и впопыхах начала собирать свою одежду.

— И ты не подумал о том, чтобы рассказать мне? Ты же говорил, что я могу тебе доверять, Люк, — произнесла Кэт.

Моё настоящее имя казалось чужим на её языке. Я одновременно и признавал его своим собственным, и ненавидел за само его существование.

— Я собирался сказать тебе.

— Когда? Когда вернулся бы в Нью-Йорк? — Она вытащила из пакета бумажник и бросила его мне.

Я поймал квадратный кожаный свёрток у своей груди и сразу же узнал его вес и текстуру. Это был дорогой подарок, но от кого он получен, я сказать не мог. Однако я вспомнил, почему его не было в моём кармане, когда Кэт нашла меня. Мне никогда не нравилось ездить на большие расстояния с бумажником в заднем кармане. И я всегда его вынимал и откладывал в сторону, чтобы не усугублять старую травму позвоночника.

Мои глаза в момент озарения метнулись к лицу Кэт.

— Когда мне было двадцать два, я попал в авиакатастрофу. — Отложив бумажник в сторону, я опустил взгляд на белые шрамы, покрывавшие моё тело, прослеживая их пальцем. — Мы с отцом летели в Вегас на его самолёте компании «Сессна», собираясь повеселиться и выпить. Помню, как мы летели над горами, над пустыней, но во время посадки что-то пошло не так. И следующее, что я помню, это как самолёт отклонился от взлётно-посадочной полосы и развалился на части.

Мою грудь стеснило от воспоминаний о катастрофе. Я находился в полнейшем ужасе, вспоминая, как мой отец, мой герой, испустил рядом со мной свой последний вздох.

— Он был далеко не идеальным. Изменял моей маме и ушёл от неё к молодой женщине. Но он делал всё, чтобы мы ни в чём не нуждались. Отец дал намного больше, чем было необходимо, несмотря на то, что моя мама, я полностью в этом уверен, и сама была богатой. И он всегда находил время, чтобы увидеться со мной, со своим единственным сыном.

Когда я поднял голову, Кэт была расплывчатой и только по истечении нескольких секунд я понял, что это из-за пелены слез на моих глазах.

Она подошла ко мне и, обняв за плечи, уткнулась мне в спину.

Я склонил голову и поцеловал её руку, лежащую на моей ключице.

— После того, как отец умер, я его возненавидел. После катастрофы я провёл долгое время в больнице и только после долгой реабилитации смог ходить. Я ненавидел его за то, что он заставил меня это пережить, за то, что превратил мою жизнь в ад. Я ненавидел его за то, что он умер.

И в этот момент я осознал то, что раньше был не в состоянии понять: смерть моего отца сильно повлияла на ход моей жизни. Долгое время я обвинял папу, используя его смерть как предлог, чтобы вести себя словно придурок. Забавно, что это привело ещё к одному происшествию, которое помогло мне взглянуть в другом направлении и наконец-то все осознать.

Слушая мой рассказ, Кэт прижалась губами к моей шее, передавая мне часть своего тепла. Чем больше я говорил, тем быстрее ко мне возвращались воспоминания, словно мой рот и разум больше не были связаны.

— Проходя реабилитацию, я думал, что не хочу умирать, не прожив свою жизнь. И поэтому, поправившись, я совершал рискованные и глупые поступки. Поступки, которые могли меня убить, не будь я таким счастливчиком. — Развернувшись, я взглянул на Кэт. — У меня не было цели в жизни, я дрейфовал и плыл по течению. Пока не встретил тебя.

Кэт закрыла глаза.

— Ты всё вспомнил, — сказала она сдавленным голосом. — Теперь ты действительно Люк Харрингтон.

Дотронувшись ладонью до её щеки, я крепко поцеловал девушку. Соприкоснувшись лбом с её собственным, я пытался удержать её взгляд.

— Не беспокойся о нём. Насколько я могу судить, я по-прежнему Вэст.

19

КЭТ

Часть меня хотела верить, что Вэст останется, но я буду полнейшей тупицей, если действительно в это поверю. Он, Люк, невзирая ни на что, покинет Аляску. Ведь на другом конце страны его ожидает настоящая жизнь.

Я хотела изучить его бумажник, пока он был на работе, но добралась только до удостоверения. Держа в руках пластиковый прямоугольник с изображением симпатичного лица, я не могла сомневаться, что Вэст действительно этот Люк Харрингтон из штата Нью-Йорк, г. Нью-Йорк, 20-ой Восточной улицы, и согласно удостоверению, десятого августа ему исполнится тридцать лет.

У меня не хватило сил посмотреть ещё что-то из его вещей. Я боялась того, что смогу найти. Каждый новый кусочек информации, который я находила, уводил меня всё дальше и дальше от человека, которого, как думала, я знала.

И, казалось, я не единственная, кто думал так же. Вэст тоже не особо спешил заглянуть внутрь бумажника. Он просто положил его обратно в пластиковый пакет, взял меня за руку и повёл в ванную. Остановившись напротив зеркала, он встал за моей спиной и обхватил руками мою талию.

— Что ты видишь? — спросил он, прожигая взглядом наше отражение в зеркале.

— Я вижу глупца и самозванца, — сказала я, потому что мне было больно, и я хотела, чтобы кто-то ощутил такую же боль.

Его ноздри раздулись, и он прильнул ко мне чуть ближе.

— Взгляни ещё раз. Посмотри на меня и скажи, что я не твой Вэст.

— Ты не мой Вэст.

— Я всё тот же, неужели ты этого не видишь?

Я уставилась на его лицо: угловатая линия подбородка, крепкий нос, яркие серые глаза и постоянно нахмуренные брови. Мне хотелось верить ему, но чувство самосохранения твердило, что это опасно.

Вэст скользнул ладонью вверх по моему животу и остановился у груди, рядом с моим сомневающимся сердцем.

— Вэст я или Люк, но один факт остаётся неопровержимым — я тебя люблю.

Я слегка кивнула, как бы подтверждая его слова.

Взяв мою руку в свою, он повёл меня в душ и заботливо искупал, вырисовывая губкой мыльные круги по телу. Повернув меня спиной к струям горячей воды, Вэст намылил мне волосы, приподняв моё лицо поближе к себе, пока с нежностью, которую я никогда не испытывала, массировал мне голову, пропуская волосы через пальцы. Молча я наблюдала за тем, как он заботился обо мне, как своими действиями пытался доказать то, что не могли передать слова. И в этот тихий безмолвный момент, когда стеклянные стены и плотный пар укрывали нас от всего мира, я поняла, что безнадёжно влюбилась.