Брачный сезон, или Эксперименты с женой

Поев, мы покинули гостеприимное кафе и двинулись дальше. А вот и отель, где трудится мать хулигана. Мы замерли на ковровой дорожке, которая вела к зеркальным дверям.

- Ну все, - печально сказала Маша, - дальше тебе нельзя.

У входа маячила черная фигура охранника. Его физиономия особого дружелюбия не излучала. Маша развернула меня к себе, как маленького.

- Что ты надулся? Из-за денег, да? Это ведь такая чепуха. Главное, что ты меня вытащил сегодня... В музей.

Она хотела меня поцеловать, но застеснялась охранника, который не спускал с нас глаз.

- Когда встретимся? - робко спросила Маша.

- Как-нибудь... Я тебе позвоню.

- Я тебя люблю.

Ее рука коснулась моей, и я ощутил слабое пожатие. Ну чем не роман из старинной жизни!

Мария шагнула к дверям. Что-то нужно было делать. Нельзя проститься вот так, по-пионерски. Мужик я или нет, в конце концов?!

- Маша!

Она обернулась. Я увидел, что у нее немного смазалась помада, и показал на свои губы. Она поняла, достала из сумки зеркальце и опять двинулась по ковру.

- Я тоже люблю тебя, - неожиданно пробормотал я вслед удаляющейся кожаной спине.

Глава 19

Враги, враги

К своему подъезду я подходил с опаской. В свете последних событий это было вполне оправданно. А вдруг около дверей меня поджидает разъяренный Виталька Рыбкин? Или, что еще хуже, его благоверная?

Я поднялся по лестнице и пугливо высунул из-за угла голову. Нет, у моей двери никто не сидит. Зато за ней разрывается телефон. Очень похоже на междугородный звонок. Кто бы это мог быть?

Поскрежетав ключом в замочной скважине, я ворвался в квартиру.

- Это кто? - не слишком вежливо поинтересовалось существо неясной половой принадлежности.

- Я, - ошарашенно пробормотал я. - А вам кого?

- Человека... - расплывчато ответила трубка.

- Здесь таких нет, - непроизвольно вылетело у меня.

Связь оборвалась. Видимо, ошиблись номером. Я для порядка подождал у телефона еще несколько минут. Тишина. Не снимая пальто, я прокрался в темноте на кухню. Надо было срочно разогреть что-нибудь из оставленных Катькой припасов. Машину ветчину в "Оладьях" я, конечно, съел. Но если бы не моя стеснительность, то не отказался бы и от оладий.

Я открыл холодильник и присел на табурет у открытой дверцы. В глубине белых недр сиротливо притулился небольшой пакет с провизией. В эту минуту снова заверещал телефон.

- Черт! - в сердцах выругался я и побрел на звук, по пути пытаясь выкрутиться из рукавов пальто.

Телефон неистово трезвонил, а моя правая рука, как назло, запуталась в надорванной подкладке. Наконец я ухватил трубку. Это была мадам Колосова.

- Где это ты загулял? - без предисловия спросила она. - Целый день тебе звоню. Думала, ты уже умер. Ты что, выздоровел?

Признаваться или не признаваться? Кто их знает, этих женщин. Сегодня я ей все выкладываю как на духу, а завтра она мне глаза выцарапает.

- А что случилось-то? - пропыхтел я, пытаясь отдышаться после схватки с пальто.

- Да ничего. Просто немного странно. То он лежит как колода, на ладан, можно сказать, дышит. А то разгуливает по морозу.

- Я в музее был, - уклончиво ответил я. - Зоологическом.

Катька помолчала.

- С каких это пор ты по музеям разгуливаешь?

- Это связано с моей работой.

- Что, зоология нынче как-то связана с литературой? - подозрительно осведомилась Кэт.

- Представь себе, издавна. Еще Гомер... - но мне не дали закончить эту лживую тираду.

- Ты еще скажи, что изучал там бабочек, упомянутых в произведениях Набокова!

Я удивился Катькиной начитанности, однако ухватился за предложенную соломинку:

- Вот именно, бабочек.

- Ладно, Васильев, у тебя, я вижу, шпиономания. - Мадам Колосова устало вздохнула. - Хотя, пожалуй, насчет бабочек, вернее, бабенок ты говоришь правду. Ни за что не поверю, что такой лентяй, как ты, мог по собственной воле оторвать свой зад от дивана и совершить поход в какой-то там музей. Так с кем ты был?

Вот это интуиция!

- Да так, с одной... Словом, она мать одного моего ученика.

Кэт расхохоталась.

- Браво! Ну ты даешь, Васильев! Дон Жуан, да и только! И давно ты с ней?

- Недавно, - ответил я честно. - С того самого дня, когда ты познакомила меня с Мариной...

- Так ты что, всерьез решил жениться?

- Неужто я хуже других? Это только ты у нас - деловая женщина. В двадцать первый век в одиночестве. Не подступись...

Катька, похоже, обиделась. Судя по звукам, она ожесточенно защелкала телевизионным пультом. Сквозь неясное английское бормотание я услышал:

- Ну и иди ты, жених...

- Кэт, да ты что? Я же шучу! - но в трубке уже никого не было.

Все получилось, как я и предполагал. Ну надо же, мадам Колосова, которую я знаю столько лет, еще умеет обижаться. Непонятно только, за что? Ведь она сама говорила и про двадцать первый век, и про одиночество.

Я набрал Катькин номер. Занято. Наверное, отключила телефон. Знает ведь, что я всегда перезваниваю в таких случаях.

А может, она меня любит? Нет, это уже из области фантастики. Если бы любила, то вела бы себя по-другому. Просто Катьке нужно что-то вроде форпоста в нашем мужском мире. И этот форпост для нее - как раз я.

Вернувшись на кухню, я с тоской убедился, что забыл закрыть холодильник. На полу растекалась лужица.

"Не буду убирать. Назло. Само высохнет", - подумал я. Только вот кому назло?

В глубине холодильника все еще маячил Катькин сверток. Я сердито захлопнул дверцу, чтобы не видеть его. Тем более есть мне уже совсем не хотелось. Какая уж теперь еда... Старая железная дверца прищемила мне палец. Я чертыхнулся:

- Да что ж такое?!

Палец начал медленно распухать. Ну и денек сегодня! Сплошные неудачи. Сначала с этим пропуском, потом с моей платеженеспособностью. Теперь вот еще с Кэт поссорился. Надо сходить куда-нибудь. Развеяться. А то так весь больничный пропадет. Я принялся задумчиво перелистывать записную книжку.

Может, Витальке позвонить? Напроситься в гости? Нет, у него сейчас, небось, самый разгар битвы. Светлана наверняка застала его с этой родственницей поэта. Днем-то Виталька на работу смотался. А вот теперь пришел черед... Тогда тем более надо куда-то уехать. Второго раунда их перемирия я точно не выдержу.