Дом, в котором ты живешь

Идея быстро увлекает меня.

Маме – что-нибудь из одежды. Раньше, при отце, она очень любила одеваться. За модой не гналась, но покупала действительно красивые вещи. Потом страна вступила в полосу экономических реформ. Дальше несчастья трактором проехались по нашей семье. Мама вообще перестала тратить на себя деньги – донашивала смешные ангорские свитера, со старомодными, пышными рукавами и приподнятыми плечами. Надо ей подарить что-то крупное, значительное. Например, дубленку.

Утром, быстро выпроводив своих мужчин, я оделась и поехала в Кузьминки. Недавно в наш почтовый ящик бросили рекламу: «Снежная королева» – кожа, меха, дубленки. Теперь и в Кузьминках!». Конечно, покупать дубленку без примерки страшновато. Но мы с мамой похожи: цвет глаз, волос (красимся одинаковой краской), рост, фигура. Если вещь сидит на мне свободно, значит, маме она будет в самый раз.

– Почему вы не примерите что-нибудь более смелое? – спрашивает продавщица.

В столь ранний час в магазине нет посетителей, и взгляды персонала прикованы ко мне.

Я объясняю. Все дружно бросаются на поиски дубленки для платиновой блондинки элегантного возраста, размер сорок восемь – пятьдесят, рост сто семьдесят: суетятся в зале, убегают на склад. В результате я выхожу из магазина с фирменным пакетом «Снежной королевы». Его содержимое нельзя назвать шедевром высокой моды, зато это добротная, практичная вещь. И маме пойдет наверняка.

На часах половина одиннадцатого, а я уже решила главную проблему дня и, очень довольная собой, спускаюсь в метро. В переходе мальчик лет шестнадцати протягивает мне рекламную листовку. Как Денис, фиксирую я. И начинаю думать о подарках детям. Никаким тряпкам они не обрадуются по-настоящему. А что им дарить? Технику? Но я в ней профан. Можно посоветоваться с Давидом. Он скажет: вот как ты тратишь мои деньги. Не скажет, конечно, а вдруг подумает? Чужая душа – потемки.

В вагоне мой взгляд блуждает по рекламным картинкам. «Электронный Рай» на Пражской, сеть магазинов Эльдорадо. Съездить, что ли? Может, чего посоветуют… Подобрали же мне дубленку.

– Девушка, у вас что-то упало, – послышалось за спиной.

Ерунда, рекламная листовка. Я все мяла ее в руке, потом задумалась и уронила. Однако швырять бумажки на пол не годится, я наклонилась и подняла пестрый глянцевый листочек. Машинально прочла: недорогой молодежный отдых на горнолыжных курортах Болгарии…

То, что надо! Если хватит денег, конечно! Я выхожу на ближайшей станции, пересекаю платформу и снова доезжаю до Кузьминок. Турагентство располагается как раз напротив «Снежной королевы». Надо ж было уехать так далеко!

Молодежный отдых действительно оказался недорогим. Настолько, что у меня остаются деньги на поездку в Репино Илюшке и маме… Я тогда так расхваливала им с Ириной этот курорт, что мама даже мечтательно вздохнула: счастливая ты, Марин! Ну что ж, пусть она тоже будет счастливой.

Почитав для приличия рекламный проспект, я погружаюсь в заполнение бланков.

– Позвольте спросить, – менеджер, смазливый молодой человек, смотрит на меня с мужским интересом, – что вы выбрали для себя лично, Болгарию или Финский залив?

Мне становится весело. Может быть, заинтересованные взгляды входят в сервис?

Настроение прекрасное. Так радостно думать, что у меня, как в детстве, есть собственная новогодняя тайна – подарки!

Легко сказать – тайна. Почти две недели мне ежеминутно приходится бороться с искушением рассказать или хотя бы намекнуть. Наконец наступает мой день. Скажу, решаю я, иначе они просто собраться не успеют.

Увидев дубленку, мама всплеснула руками:

– Марина! Такая дорогая вещь!

Она смотрит на меня удивленно, но и с уважением. По отношению ко мне это новое, доселе неиспытанное ею чувство.

Потом я рассказываю про туры, и мама просто теряет дар речи.

Сыновья, наоборот, подходят к ситуации деловито.

– Горные лыжи? – сосредоточенно морщит лоб Денис. – Димон в прошлом году ездил…

– Так он в Румынию, – подсказывает Олег.

– А разница-то? Ну-ка давай, звони ему! У Димона не берут трубку.

– Чего ждешь? Звони на мобилу!. Выясняется, что для горных лыж нужно много чего. Главное – специальные костюмы.

– Я куплю, – говорит мама, преодолев оцепенение.

– А когда? – бесстыдно интересуется Олег. – Поехали прямо сейчас!

Мама соглашается. В обычной ситуации она еще бы как возмутилась. А тут – ничего!

Глава 22

Накануне католического Рождества Георгий Николаевич отвез мальчишек в аэропорт.

Мы с мамой и Илюшкой приехали на Ленинградский вокзал на такси за час до отхода поезда. Всю дорогу мама страшно волновалась: опаздываем. Илюшка затравленно посматривал на меня. Чтобы отвлечь его, я опять принялась расхваливать Репино: бассейн, сноу-борд, старинный парк с художественным музеем.

– Тебе там очень понравится!

Сын вздохнул и молча скосил глаза на бабушку. Как я его понимала!

Домой я ехала грустная, ругала себя: зачем было суетиться, придумывать какие-то туры! И так неделями не вижусь с детьми. Особенно с Илюшкой! А ведь еще недавно укладывала его спать каждый вечер. Сейчас каникулы – нашли бы что-нибудь интересное! Тем более что Давид уезжает…

Теперь, когда моя сказочная тайна обернулась будничными хлопотами, я с новой силой ощутила тоску предстоящей разлуки. Бегая по магазинам, дозваниваясь в аэропорт, на вокзал, в турагентство, я без конца твердила про себя: «Давид летит в Стокгольм. В Стокгольм летит Давид». Какая странная фраза! Симметричная… Маша в чеховских «Трех сестрах», когда влюбилась в Вершинина, все повторяла: «Дуб зеленый, кот ученый. Дуб ученый, кот зеленый». А что ей еще оставалось? А что остается мне?

Выйдя из метро, я вспомнила, что на два часа записана в салон красоты: прическа, макияж – сегодня мы с Давидом приглашены на светский раут.

Красота занимает много времени. Я едва успеваю вернуться домой к шести. Быстро стаскиваю джинсы, натягиваю черный костюм и лезу в книжный шкаф Ольги Григорьевны.

Зачем она оставила книги в квартире? Хотела, чтобы клиенты повысили культурный уровень или просто лень было возиться? Чехов у нее такой же, как у моих родителей: зеленые тома 1956 года издания. Я быстро нахожу девятый том, пьесы. Мне нужно третье действие: пожар. В обстановке общего разлада Маша рассказывает сестрам о своей любви к Вершинину. Я читаю жадно, как будто хочу найти отгадку, положить конец всем мучившим меня сомнениям, грустным мыслям, смутным страхам. Но оказывается, что желание мое недостижимо в принципе – «никто ничего не знает, и каждый должен решать сам за себя», – печально объясняет Маша сестрам…

Давид застал меня у открытого книжного шкафа с томом Чехова в руках. Как будто поймал с поличным. Я торопливо прячу книгу и устремляюсь в прихожую.

– Куда ты спешишь? Еще рано.

Но я уже застегнула шубу. Не хочу оставаться в квартире. Казалось, все здесь пропитано немыми вопросами, невысказанными упреками… Пусть лучше они останутся невысказанными.

– Поедем, Давид…

В мягком влажном воздухе медленно падали крупные снежинки, деревья в белых шапках походили на театральные декорации. Я даже поежилась. Какая странная, надрывная красота!

Давид распахнул передо мной дверцу машины:

– Может, подождем немного? Зачем приезжать первыми?

– Я очень прошу тебя. Поедем, пожалуйста!

– Ты чем-то расстроена? Что-то не так с мальчиками?

– Нет, все в порядке…

…Для меня праздник в бизнес-клубе все равно что обед с инопланетянами. Внутренне я там чужая. И чужой буду всегда. Дело ведь не в деньгах и не в профессии. А внешне – и не скажешь: в шубе, в дорогом вечернем костюме, под руку с бизнесменом. В общем, я свой среди чужих.

По статусу мне положено наблюдать. Я бы делала это с удовольствием, если бы к нам без конца не подходили знакомые Давида и он не твердил бы:

– Марина… Моя супруга… Моя жена…

«Жена? – про себя негодовала я. – Супруга?!! Разве супругу бросают одну в праздники и уезжают в неизвестном направлении?»