Выпускной (СИ)

  У Оли холодок пронёсся по ногам, как представила повреждения при которых пришлось бы заматывать всё тело, во всяком случае руки и голову. Отчего-то захотелось прикоснуться к больному, да так сильно, что это показалось жизненно необходимым.

  Она притронулась к кисти 'мумии' очень  нежно,  стараясь, не  причинить боли даже лёгким надавливанием. Человек зашевелил рукой,  и когда её пальчики попали в его ладонь, слегка сжал  их.  У Оли дрогнуло сердце и забилось быстрее. Странные чувства поселились в нём, оно трепетало, разливая непонятные чувства, которые были словно заперты в сознании, но по щекам отчего-то текли слёзы.

  - Не плачь, любимая,  -  услышала она шёпот, вырывающий из отчаяния, готового захлестнуть её.

  Первое  желание было бросить к нему объятия,  но она вовремя  вспомнила  о повреждениях. Кто же ты, незнакомец, так прочно поселившийся в её сердце?

  - Тебе  больно, давай я  уберу руку.

  - Нет, так хорошо, - он по-прежнему шептал. От того ли,  что вслух  говорить ему было больно или просто чтобы  не перебудить больницу, Оля не  знала.

  А в следующий миг Оля не поняла, как очутилась под ним, и он страстно целовал её. Страннее всего было, что она отвечала на эти поцелуи, которые сводили с ума не только тело, но и будоражили душу, пробуждая сильное чувство любви.

  - Я больше не могу тебя потерять, - прошептал он, оторвавшись от неё на миг и вновь накрывая её рот поцелуем.

  - Лео, - прошептала она интуитивно.

  Он отстранился, заглянул ей в глаза.

  - Как ты меня назвала? - его лицо озарилось сомнением, а потом принятым решением, и он вновь припал к ней, лаская её тело через больничную рубаху.

  В палате зажёгся свет. И ребята оторвались друг от друга, тяжело дыша. Всего миг, и Оля уже очутилась под кушеткой, а Мумия легла на место, прикрыв глаза. Разговор за дверями прервался, и как они не заметили голоса - слишком поглощены были друг другом... Бокс был как бы за поворотом, отделяя дверь от самой палаты, и не было видно через дверь больного. Это дало им время перегруппироваться.

  Вокруг парня засуетились медсёстра и врач. А когда ненадолго они оставили его одного, Оля выскочила из палаты.

  - Ты придёшь ко мне, Оленёнок? - бросил больной ей вслед.

  - Да, - ответила она и закрыла за собой дверь. Сердце бешено стучало, требуя передышки. Но девушка бросилась по ступеням вверх, а потом и в свою палату, ощущая себя нарушительницей. Потом она ещё долго не могла уснуть, стараясь разобраться в своих чувствах.

  ******

  Родители Леонида явились по звонку от персонала больницы. Их сын очнулся, жизни больше ничего не угрожает, могут его выписать.

  Назначили время, когда приходить. Они и пришли.

  - Вы за кем? - спросила молодая женщина в белом халате.

  - Мы за больным из двенадцатой палаты, его должны были выписать.

  - Да? Не уверена, что его можно выписывать, сказала постовая сестра..

  - Как это нельзя? А зачем вы тогда сказали, что выписываете? Зачем просили приехать за ним?

  - Я узнаю, это наверное до моей смены было. У него перелом обоих ног. Вы уверены, что сможете ухаживать за лежачим больным?

  - И что? Уверены! - сказала мама Леонида. - Он не любит больниц.

  Дальше шла суета, охи, ахи, общение с врачом, и потом пациента выписали.

  В это же время выписали Олю, и она, получив обратно свои вещи, собиралась поехать домой, к родителям, решив сделать им сюрприз. Когда она выходила, родители вывозили Леонида на каталке прямо к машине, стоящей у корпуса.

  Парень замер, увидев Олю.

  Мама Леонида проследила за его взглядом, узнала девушку.

  - Простите, - окликнула её. - Вы ведь девушка моего сына Леонида?

  Оля бросила взгляд на каталку с Мумией, в её глазах промелькнуло узнавание, и она кивнула.

  - Я уверена, моему сыну станет лучше, если вы поедете с нами.

  В душе девушки на миг появились странные чувства в виде страха. Этих людей она не знала. И пусть она почти ничего не помнит, её с детства приучали, что нельзя садиться в машину к незнакомцам, пусть парня она и узнала. Значит, не даром она его Лео называла ночью. Что ж - это всё объясняет.

  - Ты ведь та девушка, которую он спас, - сказал гладковыбритый мужчина средних лет. - Прошу тебя, поехали с нами? Не за себя, за сына прошу.

  Он говорил с улыбкой и вызывал симпатию в отличие от женщины. Она была слишком утончённой, какой-то слишком высокомерной, что ли. И вроде бы улыбается, а словно камень за душой держит.

  Оля взглянула на парня и ей стало его жаль. С такой мамой-мегерой жить - это ж кошмар один. Оля ещё не общалась с нею, а уже давление ощущала.

  Вспомнила слова отца Леонида. Неужели это он её спас? Она слышала от медсестры, что наглоталась дыма, и помнила силуэт парня, что делал ей искусственное дыхание и вывозил на мотоцикле из пожара.

  Чувство благодарности всколыхнулось в душе. Если потребуется, она готова даже ухаживать за ним, ведь по её вине он в таком состоянии.

  Поэтому она согласилась с предложением мамы Леонида и поехала с ними, подавив в себе страх и недоверие, удивляясь про себя, что едут они в её родной город.

  Так ведь всё верно, где бы она ещё с ним познакомилась.

  Всю дорогу парень молчал, хотя с Оли не сводил глаз, чем девушку вгонял в краску.

  Она отвернулась и глядела в окно, стараясь не смотреть на Мумию. Странно, но Оля не испытывала сейчас к парню никаких чувств. И зачем она согласилась ехать к нему? Ах да, из чувства благодарности... Как-то она всё время забывает об этом.

  По приезду Оля помогла родителям занести парня домой. точнее был вызван брат Леонида Макс, и мужики затащили его, в то время, как женщины придерживали или открывали двери.

  Мама собрала на поднос еду для больного сына и будущей невестки и отправила последнюю кормить больного.

  - Как думаешь, они спят вместе? - спросила жена у мужа, когда они остались одни в кухне.

  - А тебе какая разница?

  - Стелить им вместе или раздельно.

  - О, не знаю, спроси у Лёни.

  С Максом отец переговорил и предложил ему поехать покамест в квартиру брата в Москве, приглядит заодно.

  Оля же жутко смущалась, чувствуя себя не в своей тарелке рядом с Леонидом и его семьёй. Парень всё время молчал. А она не могла из себя слова выдавить. И держалась от него на расстоянии.

  - Врач сказал завтра днём нужно будет сделать перевязку на лице. Ты сделаешь? - спросила она девушку, когда та принесла пустую посуду и принялась её мыть. - Мы на работе будем, - как бы между прочим сказала она.

  Оле показалось или ей ставили в упрёк, что она не работает?

  Девушка почти всё время молчала, как Леонидом, так и с его родителями. На расспросы отвечала неохотно. Что она окончила ВУЗ, а как познакомилась с Леонидом, она просто не помнила.

  - Какая разница?

  - Большая! Я должна знать.

  Оля скривилась. Ей не нравился этот разговор и хотелось сказать что-нибудь резкое.

  - Простите, - едва сдерживая и приторно мягко сказала она, - но спросите у сына. И вообще, я пойду домой.

  Мама на такой ответ не рассчитывала. Не думала она, что сын нашёл себе грубиянку. Она считала, что её Лёня очень завидная партия и наверняка найдутся те, кто захочет оттяпать его будущий успех. В том, что Лёню ждут великие открытия в науке, она не сомневалась. А чувств, кроме смущения, у Оли она не заметила.

  - Ты местная?

  - Да.

  - Приходи тогда завтра утром в семь.

  Девушка хотела поспать подольше, всё же каникулы, и она ещё не окрепла, но стоит ей возразить и возможная свекровь точно не спустит ей этого. И хоть она к парню не испытывала особых чувств, что было странно, ведь ещё в прошлую ночь она трепетала даже находясь с ним рядом, сейчас же желала лишь одного - убраться восвояси.

   - Придёшь?! - мама недвусмысленно намекала, что выбора у девушки нет.