Жёлтый бриллиант

Таня вошла в подъезд с незнакомым молодым человеком. Консьержка обрадовалась.

— Здравствуйте, Танечка, как там, на даче, хорошо?

Татьяна одобрительно кивнула. Молодой человек спокойно шел рядом. «Значит, местный», — подумала Таня. В лифте при ярком свете она узнала Витальку. Вася и Виталий давно не дружили, даже не здоровались. Вася однажды обмолвился: «Завидует, считает, что я его предал!» Таня удивилась, чему завидует? Виталька — сын миллионера, и мать, и отец — при нем, девочки косяком ходят — консьержка неоднократно докладывала.

Он был худой, просто тощий. Лицо абсолютно бледное, под глазами — лиловые синяки.

— Привет, Виталька, давно не видела!

Виталий пустыми глазами посмотрел мимо тети Тани. Огромные черные зрачки ничего не выражали. Таня вжалась в угол лифта. На пятом этаже Виталик вышел из лифта, Таня все поняла. На следующий день Таня уезжала в Соколики. Она уже садилась в машину, когда увидела Виталькину мамашу. Роскошная дама в сапфировых серьгах выходила из подъезда. Она увидела знакомую позорно старенькую машину, подходить к соседке не стала, только помахала рукой. На солнце сверкнул огромный сапфир в бриллиантовых лучиках. Таня почувствовала кожей, что Виталькина мамаша смотрит на нее злыми-презлыми глазами. Таня перекрестилась и поехала к внуку.

В конце сентября хоронили Витальку. Он умер от «передоза» в возрасте двадцати одного года.

Прошло два года. Василий работал в крупной нефтяной корпорации, не вылезал с нефтяных вышек и нефтяных платформ. Он купил однокомнатную квартиру на Профсоюзной улице, только ближе к центру. Лида капризничала и скандалила. Артемка почти все время находился у Васиных родителей. Вернувшись после очередной командировки «на шельфы», Василий не обнаружил дома ни жены, ни сына. Мама ничего не могла объяснить, она плакала и сама ничего не понимала. Два дня назад Лида приехала в Коньково, не здороваясь и не раздеваясь, собрала Артемушку, распихала по пакетам его одежду и игрушки. Не говоря ни слова, она ушла, громко хлопнув дверью. Через два месяца Вася и Лида развелись по инициативе Лиды.

Василий очень сильно переживал развод. Он скандалил с родителями, бил посуду, нецензурно бранился и орал на весь подъезд. Лида жила с «неадекватной» мамой, в запущенной грязной «двушке», в отдаленном, глухом районе города. Сначала Василия и Николая Александровича не пускали к Артемке. Потом дедушка и бабушка, пригрозив полицией, стали привозить Артемку в Коньково. Ребенок был не ухожен, на нежной детской коже — сыпь, от него плохо пахло. Вместо красивой одежды, которую покупала Таня, привозили из-за границы Василий и дедушка Коля, Артемка был одет в непонятные обноски. Таня была на грани нервного срыва, Василий и того хуже. И только Николай Александрович удерживал семью. Василий жил один в своей новой квартире. Нет, он не стал пить, он никогда не курил, но он стал водить девочек, периодически знакомил их с родителями, иногда привозил в Соколики. Это была очень опасная форма протеста.

Как-то вечером, в субботу, Василий и Татьяна Петровна спускались вместе на лифте. Василий поиграл с сыном и ехал домой, к девочкам, Таня шла в магазин. На пятом этаже в лифт вошли родители Витальки. Оба шикарно выглядели. Отец Витальки протянул Васе руку.

— Как жизнь, нефтяник! Хочешь ко мне в Компанию, на место, которое я берег для Виталия?

Мать Витальки гордо добавила:

— А мы, вот, квартиру продали. Очень выгодно!

Лифт приехал, все вышли на улицу. Отец Витальки опять повторил вопрос:

— Так что, идешь? Большие деньги дам.

Вася посмотрел на эту сытую морду, пытаясь заглянуть в глаза. Вместо глаз он обнаружил узенькие щелочки с колючей проволокой вместо ресниц. Василий громко, смачно выругался, еще раз все повторил. Нет, он не предал друга детства! Таня держала сына за край куртки. Мать Витальки громко визжала:

— Хулиган! Где милиция!

Отец Витальки зло посмотрел на Василия и прошипел:

— Ты еще об этом пожалеешь, нефтяник.

Через месяц Василия под нелепым, незаконным предлогом уволили с работы. Дорога в нефтяной бизнес для Василия Большакова была закрыта.

Василий сидел без работы. Сначала он воспринял все как недоразумение. Разослал десятки своего блестящего резюме во все профильные структуры, с ним даже не хотели встречаться. В паре случаев, после положительного собеседования, службы безопасности заворачивали кандидатуру Василия Большакова под нелепыми предлогами, вплоть до «частых выездов за границу». Василий начал серьезно срываться. Молодая активная психика не выдерживала такой несправедливости. Личных денег не было.

Таня под разными предлогами подкармливала сына, подсовывала ему деньги, пытаясь при этом щадить его самолюбие. Николай «поднял» все свои связи. Василию предлагали разные варианты, в основном мелких клерков, «офисного планктона». Но молодой человек, ощутивший на себе порывы ледяного северного ветра, смешанные с запахом нефти, адреналин от работы на плавучей нефтяной платформе, уже не мог сидеть в душном офисе. Через неделю он начинал ругаться с начальством, через две недели — его увольняли. Николай Александрович снова и снова хлопотал за сына. Один из чиновников Минэнерго предложил Василию неплохую, по мнению Николая, работу. Василий, «не глядя», отказался. Чиновник по телефону извинялся перед известным ученым. Между прочим, он заметил:

— Сынок-то, еще молодой, определится. Вам стоит подумать о себе, «там» разные слухи ходят.

Николай Александрович даже не понял, что имеет в виду чиновник.

У Василия — очередная неприятность. Окончательно развалилась машина. В его крепких руках «Тойота Королла» не выдержала испытания. Василий ездил быстро, резко, опасно. Все бока машины были во вмятинах и царапинах, трещина на заднем бампере замотана скотчем. Систему технического обслуживания он принципиально игнорировал. Мыл машину редко. Разве что, на даче, на солнышке мог целый час поливать из шланга, как яблоню.

Сердобольная Таня уговорила мужа отдать «Вольво» Василию, а ему купить новый «Мерседес М L». Оставленные мамой драгоценности с удивлением и восхищением дорого купил известный антиквар. Васька обрадовался, тачка крепкая, на ней можно таксовать и неплохо зарабатывать. Но прогноз не оправдался. Расходы на эксплуатацию и бензин превышали доходы. Езда по забитому пробками городу с пассажиром изводила Ваську до предела.

Июль. Редкая для Москвы и Подмосковья жара. Николай Александрович в саду играет с внуком в футбол. Артемка забивает гол и поднимает детские пухлые ручки к небу. Ребенок удивительно похож на своего отца, а еще больше — на деда. На столике под яблоней «запрыгал» телефон. Звонили из Министерства образования. Незнакомый женский голос коротко проинформировал:

— Завтра, к 11–00, на прием к заместителю министра по кадрам.

Таня успокоила:

— Это по поводу назначения первого проректора. Ты, Колька, все переживал, что назначат без твоего согласия.

В 11–00 ректор Большаков вошел в кабинет чиновника. Его поразила роскошь отделки кабинета, изобилие кожаной мебели, дорогие картины на стенах. Николай вспомнил свой ректорский кабинет. Там все осталось так, как было при академике. Поменяли только кресло, по причине его полной непригодности. Ректору Большакову было жалко тратить институтские деньги на ненужную, с его точки зрения, мебель. Университет нуждался…. Да в чем он только не нуждался!

Заместитель министра, не поднимая головы, буркнул себе под нос приветствие и протянул лист бумаги. Выдающийся ученый в области ядерной и теоретической физики, член-корреспондент Российской академии наук, почетный Академик Сорбонны и так далее… стоял перед безымянным чиновником, как школьник-двоечник у доски. А он и был — двоечник. Он не захотел подчиняться воле министра, новой реформе, одобренной и поддержанной Администрацией Президента. Николай Александрович, стоя, прочитал приказ об освобождении от должности ректора «в связи с низким профессионализмом и неэтичным поведением». Большаков назначался заведующим кафедрой теоретической физики. Круг замкнулся. Николай вернулся туда, откуда он начал свой стремительный взлет в науку.