Дом: основной инстинкт?

— Не говори ерунды. Когда я, по-твоему, мог сходить в магазин? Да до него полчаса нужно ехать. К тому же, я обещал Стиву пропустить по одной.

— По крайней мере, ты позаботился о себе любимом, — саркастически заметила я.

Да что это за жизнь! Работаешь как собака, возвращаешься домой, еле ноги волоча, а вечер проходит в попытках приготовить ужин из ничего. Не пора ли сказать Майку о том, что молоко у нас тоже закончилось, и мюсли ему придется есть сухими?

— Я собираюсь попросить Клэр ходить в магазины, а то мы постоянно возвращаемся с работы и обнаруживаем, что в доме чего-то не хватает.

Но проблема в том, что Клэр вечно покупает что-нибудь не то. Я бы такое в жизни не купила: какие-то соусы в пакетиках, замороженную рыбу с картошкой и шоколадные муссы с искусственными сливками. Я пыталась вежливо просить ее давать детям свежие овощи и фрукты, но на это она всегда отвечает мне, что Ребекка очень любит шоколадный мусс. Я знаю, что Том весь день ест конфеты (ее машина просто завалена фантиками). В его дневное меню входят только сладости и чипсы. Но что я могу с этим поделать? Я всегда покупаю детям фруктовые напитки с низким содержанием сахара, но к середине недели у нас в шкафу полно кока-колы и спрайта. Сама Клэр тоже очень любит лимонад. Как будто бы у нас в доме появился ненасытный подросток, а не человек, которому мы доверяем все самое дорогое — своих детей.

Майк открыл холодильник.

— Где у нас молоко?

— Не знаю. Может быть, молочная фея забыла про нас сегодня?

Майк повернулся ко мне. По его лицу было видно, что моя шутка ему не понравилась.

— Должно быть, Ребекка допила остатки, — объяснила я.

— Черт подери! Молоко в доме — это непозволительная роскошь? Да когда ты, наконец, сможешь хоть что-то организовать? Все носятся вокруг тебя, выполняя твою работу. Клэр присматривает за детьми, какой-то мужик выгуливает наших собак, потому что, по твоим словам, Клэр не успевает. Теперь ты хочешь еще нанять уборщицу, которой нам нечем платить. А ты не можешь сделать так, чтобы в доме был литр молока.

— Майк! — сказала я, пытаясь сдерживаться и не затевать скандал. — Я пришла домой на полчаса раньше тебя. Не спорю, ты ушел из дома раньше меня. Но как я могла успеть утром в магазин? Ведь мне нужно было одеть детей и собраться самой. Когда я должна, по-твоему, все организовать? Может быть, мне следует попросить Ника отпускать меня на пару часов каждый день, чтобы я могла съездить в супермаркет и отвезти твою одежду в химчистку? Может быть, мне начать пропускать совещания, несмотря на то что я редактор, но при этом успевать позаботиться о том, чтобы твои костюмы были чистыми? Я не могу этого сделать. Майк, я не могу отвечать за все. Ребекка вела себя ужасно, когда я вернулась. Она отказывалась разговаривать со мной и начала реветь, когда Клэр собралась уходить. А потом вообще повисла на ней и не хотела отпускать. Она делала это специально, чтобы заставить меня почувствовать свою вину перед ней. Мне нужно было поладить с ней и уложить ее спать. Причем я успела сделать это до твоего прихода, а ты еще смеешь возмущаться, что у нас нет молока. Извини, но у меня есть проблемы поважнее.

С этими словами я хлопнула дверью и побежала наверх, уже не сдерживая слез. Когда я пробегала мимо комнаты Ребекки, она выглянула из-за двери. Лицо ее было бледным и обеспокоенным.

— Почему вы с папой кричали? Вы поссорились? — спросила она, чуть не плача.

— Все хорошо. Мы просто спорили. Уже все в порядке. Ложись спать, — сказала я, обнимая ее за плечи.

— Все в порядке, Ребекка.

Это был Майк. Он подтолкнул меня к лестнице.

— Ступай наверх, я уложу ее спать.

Ребекка пошлепала к себе в комнату. Майк пошел следом за ней. Уже в дверях он повернулся ко мне и тихо сказал:

— Ложись спать. Обсудим все позже.

Я прилегла на кровать. Голова шла кругом. Я ужасно хотела есть, и мне еще надо было поработать, но сил не было. Майк такой эгоист. Он думает только о себе. Если он чем-то недоволен, то срывается на мне. Какое он имеет право?

Как он смеет орать на меня из-за того, что в доме нет молока? Что из того? Я его и так от всего освободила. Если он хочет, чтобы я работала, пусть помогает мне по дому или… Я глубоко вздохнула и поняла, что в противном случае я заберу детей и мы будем жить отдельно. Единственным поводом для расстройства является Майк. Если бы я была одна, я бы прекрасно со всем справлялась и жила бы спокойно.

Я начинаю беситься, когда он ругает меня за то, что я уступила Ребекке и дала ей печенье, или говорит, что я балую Тома, потому что беру его на руки, когда он плачет. А чего мне стоят наши семейные вылазки?! Каждый раз я ужасно переживаю, что он из-за чего-нибудь рассердится и мне придется прилагать массу усилий, чтобы избежать скандала. Кажется, Майк считает, что от него не требуется вовсе никаких усилий для того, чтобы мы были настоящей семьей. По его мнению, это я должна обо всем заботиться, несмотря на то что я не меньше него устаю на работе. Мне надоело быть во всем виноватой. Я из кожи вон лезу, а он палец о палец не ударит. Мне надоели его контроль и руководство. Он знает, как и что нужно делать, а мы должны ему подчиняться и предоставить ему право решать.

Могу поспорить, что та пара, которая хотела купить наш дом, больше не позвонит. А все потому, что Майк не согласился продать им дом по предложенной цене, думая, что они настолько заинтересованы, что дадут больше. У нас в доме нет сотрудничества. У нас диктатура. Я зарабатываю почти столько же, сколько и он, веду хозяйство, слежу за работой Клэр, а в прошлые выходные мне пришлось даже подстригать этот чертов газон. А он-то тогда на что? Мой отец тоже был страшным эгоистом и ничего не делал по дому, но он имел на это полное право — он содержал всю семью. А Майк-то с какой стати ведет себя, как настоящий мачо?

Я уже было собралась встать и пойти вниз, но тут в комнату вошел Майк.

— Кэрри, — начал он, пытаясь казаться спокойным. Он сел на краешек кровати и обнял меня. Я отодвинулась.

— Я переживаю за тебя. Ты срываешься с катушек по любому поводу. Мне кажется, ты зря согласилась на эту новую работу.

— Мое состояние никоим образом не связано с работой, — прошипела я в ответ как можно тише, чтобы Ребекка (у нее уши, что радар) не услышала. — Ведь это ты начал дурацкую ссору из-за молока. Я была абсолютно спокойна. Ты устраиваешь трагедию по каждому пустяку, а потом говоришь, что я во всем виновата. Это ведь не я распсиховалась из-за отсутствия молока. Думаешь только о себе и при этом считаешь меня эгоисткой. Ты хоть пальцем пошевелил, чтобы что-нибудь исправить? Да как ты смеешь называть меня несобранной? Я забочусь о детях, слежу за Клэр, хожу в магазин, стираю. А ты совершенно бесполезный человек в этом доме.

Я начала жалеть, как только эти слова сорвались с моего языка. Но я и так достаточно с ним церемонилась. Он, наконец, должен понять, что должен что-то делать для семьи. Майк резко отдернул руку, которую было протянул, чтобы обнять меня. В этот момент мне показалось, что он собирается ударить меня. Его красивое лицо было холодным и безразличным. Я никогда не видела его таким. Передо мной сидел абсолютно незнакомый человек.

— Я должен поехать в Лондон завтра. Вернусь послезавтра. У тебя будет время подумать, — сказал он, выходя из комнаты и направляясь в ванную. Оттуда доносился шум воды.

Когда я вернулась в спальню, закончив работу, мне показалось, что Майк уже спит. Я легла рядом с ним. Он повернулся ко мне, провел руками по груди и прижался ко мне. Только не это. Неужели он думает, что после всего сказанного можно заняться любовью? Наверное, считает, что это способ помириться. Я повернулась к нему спиной и убрала с себя его руки.

— Кэрри, ты даже не представляешь, что ты сейчас сделала, — сказал он подозрительно спокойным голосом.

«Да пошел ты, — подумала я. — Почему он все так драматизирует? Разберемся во всем утром», — и уснула.