Мистер Фокс и четырехлапый купидон (ЛП)

— Ты мне нравишься. Ели бы я собирался сейчас встречаться, это была бы ты, ясно? — он наклоняется вниз и его взгляд встречается с моим. Даже при этом я прилагаю все усилия, чтобы сфокусироваться на полу спортзала. — Причина, по которой я игнорировал твои звонки и смс в том, что ты нравишься мне очень сильно. Конечно, я хочу встречаться с тобой. Конечно, мне хочется сходить с тобой на ужин. Мне хочется вернуться в тот вечер в твоей квартире и пропустить тупой разговор о деловой встрече. Ты понимаешь, о чем я? Я хочу тебя, но сейчас не походящее время. Я пытался дать нам обоим немного пространства.

— Понимаю. Если бы мы встречались, я была бы для тебя девочкой для забытья, — он содрогается от комментария, но это правда. — Ты встречался с кем-нибудь после Оливии? Хотя бы интрижка на одну ночь была?

Адам едва заметно качает головой.

Я выдергиваю руки из его хватки. Это слишком. Я на пределе. Квартира, машина, работа, моя личная жизнь — нет ничего, в чем я бы преуспела.

— Это не имеет смысла, — отвечаю я больше себе, чем ему. — Почему бы мне не запасть на мужчину, который абсолютно не заинтересован в свиданиях? Идеально же.

Вскидываю руки в воздух и поворачиваюсь, чтобы забрать Мышонка. Я хочу уйти сейчас же.

— Мэделин…

Адам следует за мной, пытаясь заставить меня послушать.

— Дело не в тебе, а во мне, — бурчу я под нос. — У Дейзи будет знаменательный день. Поверить не могу, что она уговорила меня на это.

— Мэделин, ты принимаешь все на свой счет.

— Конечно, принимаю! — кричу я как раз в момент, когда тянусь за Мышонком и хватаю поводок.

До выхода остается всего пара десятков шагов, когда Адам настигает меня, загораживая выход, так что я не могу выйти.

— О, очень по-взрослому, — корю я, скрещивая руки на груди и ожидая, пока он сдвинется.

— Я не выпущу тебя, пока ты не поймешь меня.

Сжимаю глаза, когда тревожные колокольчики начинают звонить в моей голове. Я собираюсь расплакаться. Слезы уже формируются, и если я заплачу прямо сейчас перед ним, возврата не будет. Мне самой придется пройтись по Аппалачской тропе.

— Мэделин, послушай меня, — настаивает он, его голос звучит мягко и убедительно.

Он думает, что сможет объяснить мою злость, но вот чего он не понимает, так это того, что мне все ясно: он не в форме, чтобы встречаться, не хочет меня рядом и уважает меня слишком сильно, чтобы использовать, дабы забыть Оливию.

Я повторяю это все ему вслух, чтобы просто убедиться.

— Я все правильно понимаю?

Адам качает головой.

— Я покончил с Оливией, но это не значит, что я хочу с головой нырнуть в новые серьезные отношения.

— Понимаю.

Правда, правда, понимаю.

Он стонет, а после опять проводит своей гребаной рукой по волосам. Каждый раз, когда он так делает, они превращаются еще в больший беспорядок, и перед ними все меньше хочется сопротивляться.

— Дай мне выйти, Адам.

— Нет.

Пытаюсь пролистать в голове шаги по самообороне, которые я знаю из фильмов, просмотренных за года. Я могла бы ударить его по яремной вене, может, наступить ему на ногу, но это кажется слишком жестоко даже в этой ситуации.

Адам тянет поводок Мышонка из моей руки и бросает его на пол. Мышонок, ведомый своим собачьими инстинктами, отходит на несколько футов и укладывается на полу, игнорируя нас. Бросаю на него убийственный взгляд. А что если появится настоящая опасность, Мышонок? Что ж ты за собака такая?

Я делаю шаг влево, затем снова влево, думая, что мне удастся перехитрить Адама, но он хватает меня за плечи и прижимает спиной к двери. Я застряла между жестким материалом и твердым телом. Буквально. Бедро Адама вжимается между моих ног, загоняя меня в ловушку у холодной металлической двери. Именно такую позу я видела во сне ранее, но на месте Адама стоял Майкл Фассбендер, правда, у Майкла в глазах не было стольких эмоций.

— Я сказал тебе, что не хотел отношений, — говорит Адам, его ладони вжимаются в мои плечи достаточно, чтобы я перестала думать о том, как разорвать его хватку.

— Сказал, — выплевываю я, — а затем продолжил беспрестанно флиртовать со мной. Извини, если твои сигналы взяли на заметку! Обычно парни, незаинтересованные в свиданиях, не глазеют так, словно меня полили шоколадом!

Его брови нахмуриваются в смятении.

— Что?

— Ничего. Уфф, — я пытаюсь освободиться, но все без толку. Мне стоит позаниматься «Йогой для усердных» месяцами, и может, тогда у меня появится сила вырваться. — Просто отпусти меня, чтобы я могла спасти остатки своего достоинства.

Кого я обманываю? От него ничего не осталось. В этом спортзале остались его последние крохи. Я с таким же успехом могу зайти в местный салон красоты и попросить сделать мне прическу «Лори», потому что для меня больше нет надежды.

— Мне плохо, — говорит он, наклоняясь ближе.

«Тебе и должно, — хочется сказать мне. — Ты заставил меня запасть на тебя. Зачем тебе это понадобилось?».

Вместо ответа я отворачиваюсь и монотонным голосом произношу:

— Ты делаешь мне больно.

Думаю, это будет концом. Ни один парень не захочет сделать девушке больно, уважение к женщине выгравировано в их мозгах двадцать первого столетия. Было бы сказано, но Адам даже не шевелится. Хуже — он начинает спорить. Его, наверное, вырастили волки — поэтому он и захотел стать ветеринаром.

— Нет, я не делаю тебе больно. Я едва тебя удерживаю.

— У меня слабые запястья.

Он смеется.

СМЕЕТСЯ.

Я дергаю головой назад и смотрю на него.

— Ты удерживаешь меня против моей воли. Думаю, это называется нападение.

Его взгляд падает на мои губы

— Нападение?

Чувство такое словно я только что подкинула ему гениальную идею. Он приближается на пару дюймов ближе, и запах его геля для душа пытает меня.

— Почему ты так смотришь на меня? Ты не готов к отношениям, забыл?

Адам кивает.

— Знаю.

Он все еще изучает мои губы, и в его зеленых глазах появляется искорка, затем огонь… затем похоть.

— Адам? — произношу я дрожащим голосом.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — заявляет он.

— Не смей! — шиплю я. — Адам Фокс, НЕ СМЕЙ, ни при каких обстоятельствах…

Он буквально съедает остаток моего предложения своими губами на моих.

Целует меня, и на секунду или две я отказываюсь подчиняться. Он может двигать своим губами сколько хочет. Может сжимать мои запястья сильнее и держать меня в заложниках, но я не подыграю, не тогда, когда он захватывает мою нижнюю губу зубами и прикусывает ее так нежно. Ну, может, тогда… но я стону и целую его в ответ только, потому что это естественная реакция. Любой сделал бы также, правда.

Я уступаю ему, и он забирает весь контроль. Пробегает языком по моему рту, требуя впустить его, и я раскрываю губы него, потому что бессильна. Меня никогда прежде так не целовали.

Одной рукой Адам отпускает мое запястье, чтобы сжать мою талию пальцами. Он притягивает меня к себе, и я запускаю руку в его волосы, наконец-то давая волю своим пальцам в его шелковистых прядях, на которые глазела последние несколько недель.

Они короткие и мягкие, за них легко можно потянуть. Адам наклоняет голову, углубляя поцелуй. Звучат стоны и следуют толчки, но что хуже всего, их инициатор не он.

Вскоре между нашими телами не остается ни миллиметра. Его нога все еще между моих, и мы двигаем бедрами, пытаясь стереть их в порошок. Я чувствую жар. Думаю, мои колени подогнулись бы, если бы Адам меня не поддержал. Это нужно остановить, но я спускаюсь пальцами вниз по его шее и держусь за него, будто за свою жизнь.

— Мэделин, — стонет он в мои губы.

Думаю, у меня случился мини-оргазм только от того, как он произнес мое имя, словно сам распадается на части.

Возьми меня. Забери меня и покончи с этим.

Его рука дрожит на моей талии, он проводит ладонью по моему телу, по животу, затем по груди, медленно… болезненно. Я содрогаюсь, и Адам снова это делает, в этот раз медленнее, чем в первый. Мурашки появляются на месте его прикосновения, и я рада, что одежда прячет мою голую кожу от его ладони. Если бы он прикоснулся ко мне, кожа к коже, думаю, я сделала бы что-то неловкое, например, разрыдалась.