Секвойя (СИ)

— Я скоро буду, — Клод закрыл глаза, понимая, что не успел предотвратить беду, — только переоденусь, — он опустил глаза, разглядывая мокрое пятно между своих ног.

Клод позвонил Итану, сказав, что из аэропорта его заберет водитель и сразу отвезет в больницу. Он не стал рассказывать брату об этой статье, зная, что Итан не интересуется экономикой, так что вряд ли узнает эту информацию из журналов. Его младший брат был горяч и неуравновешен, когда дело касалось его семьи, кто знает, что бы он сделал с Адамом.

У мсье Дюваля случился инфаркт. Празднование дня рождения отменили, в связи с его тяжелым состоянием. Он пролежал в больнице две недели, где в конечном итоге и скончался. Нет, конечно, Клод не винил Адама в его смерти, но его действия явно поспособствовали ухудшению состояния отца. Отныне этот слизняк был для Клода чем-то вроде назойливого комара, которого жутко хотелось прихлопнуть. И стал бы чем-то вроде мишени для Итана, узнай он о той злосчастной статье.

***

Джастин молчал, уставившись в стену, и скрежетал зубами. Он не слишком внимательно слушал последнюю часть рассказа Каролины, все еще находясь под впечатлением от того, как Адам поступил с ней. Не зря он сразу показался ему скользким и лживым.

— Как ты могла не заметить, что он подонок? — недоумевал Джастин.

— Я… Сама не понимаю, — обессиленно опустила руки Каролина, усаживаясь на край стола рядом с Джастином.

Джастин подумал немного и осторожно спросил:

— Я надеюсь, ты достаточно сильная, чтобы не разувериться в людях из-за одного идиота?

— О каком доверии ты говоришь? — недоумевала она. — Человек, который, как я считала, никогда бы меня не предал, который был рядом даже тогда, когда я его об этом не просила, всегда готовый помочь, с самого начала использовал меня, — воскликнула Каролина, — да я даже самой себе теперь верить не могу. Господи, какой же я была дурой! Я ведь понимала, что бескорыстных отношений не бывает. На самом деле я никогда и не рассчитывала на бескорыстие. Но я не думала, что плата может быть такой высокой, — печально усмехнулась она.

— В каком смысле, не рассчитывала? — уставился на нее Джастин, не особенно понимая, о чем она говорит.

— Ох, я тебя умоляю, покажи мне бескорыстные отношения, — взмахнула она руками. — Все используют друг друга. Моя мама использует связи и положение отца, а он использует ее внешность, чтобы поддерживать статус. Твои друзья используют тебя. Всем друг от друга что-то нужно.

Она помолчала и добавила:

— В моем случае все это удваивается. Когда у тебя такой известный отец, не может быть и речи о любви именно к тебе. Им всем что-то нужно. Или слава, или влияние, или карьера, или деньги.

— Что ты несешь?! С чего ты взяла, что тебя нельзя любить без причины? — возмущенно воскликнул Джастин. — Страшно подумать, скольким хорошим парням ты просто не дала шанса, даже не пытаясь выяснить, что ими движет.

— Я дала шанс Адаму, думая, что им движет любовь. И ошиблась, — возразила она. — Я тогда подумала, что, может быть, хотя бы ему нравлюсь я, а не мой отец. Дурочка, я же всегда знала, что им всем нужен он, — она мрачно взглянула на парня, — не говори мне о том, что я должна кому-то верить.

Джастин медленно повернул голову, начиная понимать, в чем причина ее странного поведения. Какое доверие? Она даже предположить не могла, что ценна сама по себе. Сказать ей об этом было бы все равно, что сказать древнему человеку, что Земля круглая. Конечно, она не могла никому верить, если всю жизнь думала, что любовь существует только в форме обмена. Самые обычные, базовые ценности отношений — доверие, уважение, понимание, были ей не знакомы. Действительно, было очень странно, что она доверилась хотя бы Адаму. И по воле злого рока, он оказался наихудшим человеком, который вообще мог встретиться на ее пути. Неудивительно, что она была такой колючей. А теперь, наверняка, закрылась бы навсегда. Господи, как же он был прав, настаивая на том, чтобы она рассказала ему, что произошло. Как хорошо, что он ее встретил, эту несчастную, замкнутую, неуверенную в себе девочку, старающуюся прикрыться щитом высокомерия и смелости. Ей же всего-навсего было страшно. Почему никто этого не видел? Ее родители, ее брат, ее подруга. Куда они смотрели? Ведь они знали ее всю жизнь, и не разглядели того, на что ему понадобилось несколько часов.

Джастин, придя в себя от шока, резко спрыгнул со стола, и взял ее плечи в свои ладони:

— Слушай, — он опустил взгляд в пол, лихорадочно соображая, как сформулировать то, что он собирался сказать, — ты вовсе не должна пытаться заслужить любовь. Чем бы то ни было, своими поступками, или благодаря своим связям, — он пристально посмотрел ей в глаза, — Кэри, ты… Ты удивительная девушка. Тебя можно и нужно любить просто за то, какая ты: милая, умная, — парень делал выразительный акцент на каждом слове, в действительности ничего специально не придумывая, говоря то, что на самом деле чувствовал, — хрупкая, хотя ты и делаешь вид, что сильная; нежная, хотя и пытаешься казаться колючей, — он улыбнулся. — Не бойся открыться. Наверняка, ужасно умереть, не зная, что такое любовь. Не позволяй одному ублюдку испортить всю твою дальнейшую жизнь, — он крепко сжал ее плечи, словно пытаясь передать ей часть своей силы.

Каролина обескураженно смотрела на него. Он стал первым человеком, который открыл ей глаза на то, о чем она никогда не задумывалась сама. Тем, кто, несмотря на всю ее браваду, смог понять, как ей на самом деле страшно. Ей всегда казалось, что ее судьба предрешена. Однако, как бы она не старалась выказать нормальное отношение к поиску выгоды во всем, она никогда не была такой. Несмотря на то, что она уже почти смирилась с тем, что женщины ее круга в девяноста процентах случаев создавали отношения по расчету, в глубине души, она все-таки надеялась, что она войдет в оставшиеся десять процентов. Пока не узнала правду об Адаме. После этого все ее призрачные мечты разбились о ту самую коробку с кольцом. И сейчас, человек, которому, казалось бы, вообще было наплевать на то, что она имела, или чем могла быть полезна, говорил ей, что ее можно любить просто так. Она и правда была в замешательстве. Он смотрел на нее так нежно, и так горячо и искренне говорил то, что думает, что она смутилась. Щеки порозовели, когда он приблизил свое лицо на слишком интимное расстояние в пару сантиметров. Сердце гулко забилось, ладони похолодели.

Джастин в действительности еще минуту назад не собирался делать ничего подобного, но сейчас он вообще не отдавал себе отчета в том, что делает. Его разум затуманился. Она сидела перед ним, такая притягательная, такая хрупкая. Он просто не мог удержаться, хотя и понимал, что рискует сделать только хуже.

Где-то сбоку раздались звонкие трели. Каролина быстро заморгала, приходя в себя. Выскользнув из-под его рук, она схватила свою сумочку со стеллажа, доставая телефон.

— Мама! — взволнованно, сказал она, — рада тебя слышать. — Она встала лицом к стене, рассеянно бормоча что-то в трубку, и нервно поправляя волосы, хотя, по мнению Джастина, с ними и так все было в порядке.

Джастин почувствовал какое-то сильное притяжение, и плохо понимая, что делает, шагнул к ней. Он убрал ее рассыпавшиеся по спине волосы, оголяя шею и плечи. Каролина ощутила его горячее дыхание, когда он медленно поднял голову, и коснулся кончиком носа ее шеи, проводя им вверх, словно вдыхая ее запах. Ее веки потяжелели, и глаза закрылись. Она шумно вдохнула, и, поняв, что мама вполне могла это слышать, осторожно выдохнула.