Потерян в тебе (СИ)

«Почему я его не оттолкнула?.. Черт, почему он остановился?..»

Парень прикусил губу, неотрывно наблюдая за Бетти. Он бы соврал, если сейчас сказал бы, что не возбудился. В паху потяжелело, хотелось узнать вкус ее губ, рта, целовать глубоко, грубо. До крови. Делая больно. Так, чтобы утолить жажду своих демонов.

«Зачем он это делает… Заставляет поддаться ему, ощутить такие эмоции, а затем просто наблюдает за моим смятением? Нечестно».

— Ты слишком много анализируешь, — прищурившись, заключил Джагхед, проведя рукой по своей шевелюре. Бетти все еще ощущала, как мягко и приятно тонули ее пальцы в его волосах.

— Не нужно. Не думай о мотивах и причинах. Иногда стоит просто прочувствовать, — он обольстительно проводит языком по верхней губе, а у девушки вдруг мучительно тянет внизу живота.

«Что за нахрен? Это из-за того, что только что было между нами? Боже правый. Пожалуйста, Бетти, держи себя в руках. Вдох. Выдох. Вдох. Вот так»

Ей не хочется огрызаться. Вернее, она была просто не в состоянии сейчас говорить, а вот парень выглядел, к ее удивлению и некому разочарованию, совершенно спокойно.

Но на самом деле все было совсем не так. Обычная маска. В голову Джагхеда лезли одни порочные мысли. Он желал почувствовать ее больше, сильнее. Его взгляд остановился на багровом следе на ее бледной шее, и самообладание дало очередную трещину. Бетти застыла, когда он быстро приблизился к ней, ласково касаясь пальцами кровавого следа на ее коже. Она запрокинула голову от блаженства, когда снова почувствовала его горячие губы на своей шее. Джагхед нежно поцеловал оставленную им отметину и, с трудом поборов в себе желание продолжить, остановился. Ее кожу покалывало от его теплого дыхания.

— Ты такая сладкая, Элизабет… — пробормотал парень, зарываясь лицом в ее волосы и с упоением вдыхая приятный запах.

Еще немного, и он совсем перестанет себя контролировать. Бетти, желая его удержать, инстинктивно прижалась к нему бедрами.

Она не понимала, что происходит. В голове все перемешалось. То он угрожает ей, то целует, затем прерывается и снова целует… Ее тело предательски отзывалось на его ласки, и девушка резко сжала колени от странных ощущений. Джагхед, заметив это, забрался рукой под платье и требовательно провел ладонью по ее бедру, мягко поглаживая, а затем грубо сжимая пальцами бархатистую кожу до красных отметин. Бетти хотела свести ноги, едва не хныча от желания, но Джагхед продолжал удерживать ее ногу, слегка царапая ногтями и дразняще надавливая на кожу подушечками пальцев.

— Не пытайся что-либо разузнать у меня, Купер, — соблазнительно промурлыкал он, — потому что это плохо закончится для тебя, — угрожающий холодный голос манил Бетти, подчинял себе. Она чувствовала его темную чарующую ауру. Чувствовала, как тяжелеют веки и слабеют конечности, когда он заходит в ее личное пространство, сметая на своем пути все ее чертовы принципы и возражения. Она же его ненавидит, не так ли?

Обжигающий аромат мужского одеколона и мяты впитывается в нее, сильные руки до синяков вжимаются в талию, и Бетти растворяется в нем.

— Поверь мне, Элизабет, ты еще спасибо скажешь за то, что я не дал тебе пищу для кошмарных сновидений, — от его запугивающего тона и последующего за ним оскала по спине Бетти в который раз пробежались мурашки. Она почувствовала, как холодеют ладони от волнения.

— Я не боюсь всего такого, я не слабая, — наконец, с трудом ответила девушка.

— Хм, может быть, ты не боишься «всякого такого», но ты боишься меня. И ты признаешь, что я имею над тобой власть, — хрипло произнес он, перемещая руки на ее скулы. Джагхед грубо поднял ее голову, заставляя посмотреть в его все еще увеличенные темные зрачки. Они были почти черными от желания. Море в шторм. Вот с чем сейчас ассоциировался взгляд его пленительных глаз у Бетти.

— Зачем ты… — она не договорила, потому что Джагхед силой оттолкнул ее от себя, и девушка чуть не свалилась на землю.

— Не считай, что все это что-то значит, Купер. Ты любишь все романтизировать, но не поддавайся иллюзиям на этот счет. Мне просто захотелось, и я попробовал. Без лишнего «подтекста», — нагло заявляет парень, уходя прочь.

Ошеломленная девушка прижала руку к своей шее, скользя по следу, который он оставил на ней. Он отметил ее собой. Дал понять, что имеет над ней власть. А она подчинилась. Не могла сопротивляться. Не хотела. Он просто играл, играл над ее эмоциями, и это…нравилось Бетти? Темнота притягивала. Ей хотелось принадлежать Джагхеду! Это было безумно. Девушка встряхнула головой, пытаясь скинуть с себя наваждение, но тело горело, требуя его прикосновений, а сердце… Сердце замирало от одного воспоминания его близости к ней.

— Господи, я ненормальная… Он сделал столько гадких вещей, прилюдно опозорил меня, выставив всеобщим врагом… Да даже вчера он выплеснул мне в лицо алкоголь! В голове не укладывается! Я же не мазохистка? Нет, определенно нет. Тогда почему я позволила ему касаться себя, зачем поддалась, разрешила ему играть с собой? Он не врет. Джагхед… Я не могу это объяснить. Несмотря на то, что он делал и делает, в нем не было фальши. Смешно. Искренняя ненависть, — Бетти ухмыльнулась. — Надо возвращаться домой и забыть этот день… Обязательно забыть.

Бетти лежала в кровати, переключая каналы. По телевизору крутили нудные новости и шоу. Джеллибин сегодня не заходила, и после странного визита в ее школу Бетти больше не видела подругу. Решив разобраться с этим завтра, девушка потянулась к пульту, выключая телевизор. Она поплелась в спальню, падая на кровать. Ее веки уже потяжелели и сомкнулись, как вдруг послышался громкий рингтон мобильного. Чертыхнувшись, Бетти ответила на вызов. Голос, который она хотела бы не слышать. Арчи.

— Привет.

— Зачем ты позвонил? — Бетти силой сжимает несчастный мобильный в руке.

— Я так понимаю, ты не рада меня слышать, — Арчи нервно смеется.

— И как ты только догадался? — раздражается Бетти. Она так долго мучилась, пытаясь вычеркнуть из памяти прошлое, а он смеет вмешиваться снова в ее жизнь? Нет. Она никогда не позволит этому произойти.

— Мы не виделись месяц, не так ли?

— Не надо, — Бетти прикусила до боли губу. В глазах защипало.

— Бетти, после того, что случилось… Мы с Вероникой должны были тебе рассказать, — в его голосе нет ни капли сожаления, она это чувствует даже через сотовый.

— Но не рассказали, — слез нет, выцветший голос Бетти совсем лишен чувств.

— Ну прости, что мне еще сказать? — ей слышится в его тоне усмешка.

Он позвонил, чтобы причинить ей боль?

— Замолчи, — гневно отрезала Бетти. — Нельзя так просто взять и одним «прости» закрыть ту боль, что вы мне причинили. Когда меня упекли в полицию, а потом насильно запихнули в этот чертов Саутсайд, вас не было рядом. Так что сейчас, когда я с таким трудом восстановилась, не смей снова рушить мою жизнь!

— Бетти, мы дружим с тобой с шести лет… — кажется, он говорил уже искренне, но Бетти не готова пропускать в себя старые чувства, которые причинили ей чудовищную боль. Нет.

— Арчи, как я поняла на своем горьком опыте, продолжительность дружбы не гарант ее подлинности. Главное в любых отношениях — это доверие. У нас его, несмотря на все совместно проведенные годы, оказывается, никогда не было. В тот день я скорбела не по тому, что ты изменил мне с Вероникой. По сути дела, ты никогда не клялся мне в верности. Меня ранило то, что ты не доверил это мне, не рассказал честно, а грязно и подло разорвал всю ту трепетную связь, что мы столько лет строили с тобой! — выкрикивает она. Перед глазами пролетает то гадкое воспоминание в школе, когда лучшие друзья предали ее.

Девушка закрывает глаза, борясь с желанием разбить телефон о стену. Вместо этого левая ладонь сжимается до боли, и длинные острые ногти привычно рвут кожу до крови. Боль успокоит.

— Бетти… Ты же говорила, что любишь меня… — слова ранят сильнее, он будто специально ее изводит.

— Я ошибалась, Арчи, — Бетти кладет трубку, ощущая, как по щекам скатываются слезы. Больше не сдерживаясь, она падает лицом на подушку и горько плачет, давая волю всем накопившимся эмоциям. Видела ли свою жизнь сейчас без него? Да. Хотела ли причинить заново боль? Нет. Могла ли она его простить после всего? Она не знала. Любила ли до сих пор? Бетти лишь осознавала то, что до смерти устала.