Исполни волю мою

Эротические фантазии помешали Ане сосредоточиться на какой-то мимолётной важной мысли. Стоп. Всё по порядку. Она перенеслась глазами с фотографий на Романа. Почему распластанный на постели юноша имел поразительное сходство с загадочной женщиной из прошлого? О кей, сумасшедший вывод, но вдруг он на самом деле её сын? Пусть так. Что дальше? Аня по привычке потерла виски и закусила нижнюю губу. "Я не могу быть в этом уверена, мне не с чем сравнить…" Вот оно, рядом. Тепло. Нет портрета предполагаемой матери. Скорей всего, она не учавствует в Ромкиной жизни. По странной аналогии в памяти всплыло лицо хмурой девочки Вари. "Нет, всё закономерно. Там — дабл-ситуация. Мать — ребёнок…" Две разные загадки, сцепившись звеньями в сознании девушки, искали общее решение. До сих пор Аня была уверена — среди Белозёрцевых нет бубновой дамы, а она, оказывается, находилась под самым носом! "О Боже!" — догадка обожгла голову и горячим потом пропитала затылок. Елена тоже мать, но только биологическая. Черный воронёнок семьи — Сабина Белозёрцева-Бестынцева, усыновлённая в младенчестве дедушкой и бабушкой, как и далёкая двоюродная бабка Варвара была копией своего малолетнего папаши.

"Всё гениальное просто, не так ли? — попеняла Аня сама себе. — Сабинка сейчас в том возрасте, в котором Эмма потеряла дочь. После смерти мужа она пошла работать, доверив Вареньку набожной бабульке. Затем вышла замуж, родила ребенка и процесс отторжения старшей девочки стал необратимым. Сабина может простить за Варю и помочь прабабке успокоить душу." Аня ощутила лёгкое прикосновение:

— Кто такая Сабина?

— Так, мысли вслух… — очнулась она. Ромка смотрел с сочувствием и кончиками пальцев гладил тыльную сторону её ладони:

— У тебя всё в порядке?

— Кажется, да. Сейчас мне срочно надо позвонить. Не знаешь, где здесь телефон?

— На вахте только больничный. У Андрвала городской, но он сегодня прийдёт после обеда.

Аня машинально переспросила, кто такой, этот Андрвал.

— Андрей Валентинович, наш главврач… Слушай, какой я дурак беспамятный! У меня же есть сотовый. Просто редко им пользуюсь.

— Нет, сотовый слишком дорогое удовольствие, — возразила она, но Ромка уже достал крошечный прямоугольник с тумбочки и положил ей на колени. Аня нервно надавила выпуклые резиновые кнопочки и решила говорить прямо в палате. Он деликатно отвернулся, но руки не выпустил.

— Аллё, Лена!

— Анька, где ты?

— Лена, слушай и не перебивай!

— Аня, я уезжаю домой, — Лена пыталась перекричать эхо в трубке. — Папа прислал за мной Макса, он на машине. Аня, ты меня слышишь? У Эммы приступ, все наши в больнице, Аня!!

Случилась беда, это самое главное, что удалось понять Анне из Ленкиной сумбурной речи. Но Лена успеет к бабушке, потому что с ней рядом Макс. И ещё потому, что Аня нашла выход, каким бы абсурдным он ни казался.

— Лена, где сейчас Сабина?

— Сабинка?! На даче у тёти Тани. А при чём тут…

— Замолкни и слушай, — оборвала Аня словесный поток. — Забирайте Сабину у Тани и летите в больницу с ней.

— Но, Анька, зачем? Это лишняя трата времени: на машине четыре часа до дома и полтора до дачи.

— Лена, это важно! Просто подведи девочку к кровати и всё. Больше ни от кого из вас ничего не требуется!

Трубка на том конце ответила внезапной тишиной.

— Ты… ты уверена? — до Лены дошёл смысл Аниных слов. — Я попробую…

Аня дала отбой, мысленно благословляя подругу. Тихонько сжала Ромкину ладонь:

— Надеюсь, это сработает.

Он замер, словно боясь дыханием помешать ей:

— Я тоже.

Он ворвался в квартиру бурным потоком воды из прохудившейся плотины — шумно, многоструйно, заполнив собой всё пространство вокруг: "Ангел! Неужели ты?"

Александра Воржецкого никто никогда не называл Саней или Шуриком. Мама звала его Сашей, отчим — полным именем, как, впрочем, и все окружающие взрослые: врачи, учителя и воспитатели в школе для детей с особыми потребностями. Ребята в группе дразнили Моржом. Кличка его не коробила — уже в раннем детстве он осознал свою ущербность и прощал таким же ущербным сверстникам желание казаться нормальными и выходки, по сути своей, безобидные. Ну подумаешь, Морж! Кто это придумал? Лёнька Фелькин. Пластинка вместо нёба мешала Лёньке выговорить "ворж", и получилось "морж" — абсолютно никаких параллелей с водоплавающим.

Жизнь круто изменилась на двенадцатом круге. Каждый год Александр считал кругом, замкнутым, обтекаемым и поэтому защищенным от нападок внешнего мира. Таким, как бетонный забор в их интернате. Он попал сюда по воле матери, искренне полагавшей, что собратья по несчастью не станут дразнить его, издеваться — сами такие же. Дай она ему шанс сразу, кто знает, быть может, Александр и адаптировался бы там, за забором, завоевал своё место, как равный среди равных.

На одной из городских конференций, посвященной вопросу культурных ценностей и исторических памятников, журналист-социолог Инна Абрамцева договорилась об эксклюзивном интервью с заведующей отделом народного образования. Несмотря на большое количество заброшенных и обветшавших достопримечательностей, главным вопросом на повестке конференции стал католический костёл в центре города. Высокое здание из красного кирпича c продолговатыми арочными окнами, увенчанное флюгерами вместо крестов, оказалось никому не нужным ещё в эпоху зарождающегося коммунизма. Игнорируя его, как храм божий, тогдашняя власть лишь обломала кресты на остроконечных башенках, в отличии от двух православных церквей, почти стёртых с лица земли. До войны он служил зернохранилищем, после — приютом цыган и бездомных. Его и в народе прозвали "цыганский дом", пугали им детей. Пришло время расставить всё по своим местам. Поскольку католической конфессии в городе не было, костёл решено было отреставрировать за счет городского бюджета как памятник архитектуры восемнадцатого века. Дебаты велись горячие: большая часть чиновников предлагала отложить восстановление до лучших времён при наличии более важных проблем. Другая, во главе с депутатом Белозёрцевой, настаивала на приведении здания в порядок. Инну заинтересовала аргументация Юлии Генриховны: не привлечение туристического потока и не выравнивание центра города под старину. Духовность. Вера — растоптанная и задавленная, но живая. Глумление над нею осталось далеко позади, а повальное впадание в религиозный экстаз, пришедшее с перестройкой, развеялось само по себе.

Исполкомовские кулуары из уст в уста мусолии тот факт, что сама Белозёрцева родом из Прибалтики, вот и борется за свой костёл. А может даже тамошние прибалтийские католики вмешались в дело. Хорошо им тут обосноваться за наш счет. Мы-то отремонтируем, а они, глядь, и предъявят права на него. Да ещё и Папу Римского подключат. У них там, по слухам, модно сейчас отбирать дома и землю, бывшие в частной собственности до советской власти. Денационализация.

Юлии Генриховне тогда удалось убедить членов городского правления в своей правоте непосредственными примерами из жизни, такими как массовые самоубийства на Украине детей, входящих в секту новоявленной Марии Деви Христос. Портреты этой пожилой женщины с клюкой в руках и подковой на лбу пестрели и в их городе, приклеенные к фонарным столбам и заборам. Молодёжь фанатела от навязанного далёким американским континентом религиозного течения "Новое поколение": песни, танцы, визг и необходимые пожертвования, одолженные в родительском кармане. Наркомания, разрастающаяся среди жертв людей, выдающих себя за истинных кришноитов, терракты, организованные сектой Аум Сенрикё, добровольное рабство мунитов. Инна всё тщательно фиксировала скорописью.

"Почему наши дети слепо отдают себя в руки дельцов от религии? Кто виноват в этом, если не мы с вами! — вопрошала с трибуны оратор. — Их души, как нераспаханное поле после долгого атеистического застоя. И мы добровольно своим бездействием пособничаем сектантам. Я предлагаю начать с истинно святых мест. Разумеется, необходимо привлечь к работе и наших школьников. Планирую поставить на рассмотрение вопрос о введении в школах преподавания Закона Божьего. Это явится первым шагом на пути создания церковно-приходской школы…"