Референт

«Судьба, — отчего-то промелькнуло у нее в голове. — Выходит, все-таки есть судьба. Какое странное слово! Судьба… Суждено было ему постучаться в мой дом той ненастной ночью. Суждено было мне приехать в Москву. Может быть, он и не узнал меня, но он не мог не почувствовать сердцем. Господи, как странно все! Судьба…»

И все-таки неясная, смутная мысль тревожила ее: не может быть столько случайностей сразу, что-то здесь не так. Но об этом сейчас не хотелось думать.

Павел снова выпрямился. Уже спокойнее взглянул сначала в окно, потом Анне в глаза. В его зрачках плясали озорные, золотистые искорки.

— А знаете что… — начал он.

И тут автобус резко остановился.

— Что такое? Уже приехали? Что случилось? — послышались удивленные, однако совсем не раздосадованные реплики с мест.

Анна, вытянув шею, заглянула в проход, стараясь увидеть сквозь лобовое стекло улицу перед автобусом. Плечо ее коснулось плеча Павла. И в этот момент дверь отъехала в сторону и по ступенькам быстро поднялась Вирджиния Борн. Стройная, красивая, элегантная.

— Павел Андреевич, мне хотелось бы еще кое о чем с вами переговорить, — произнесла она по-английски. — Желательно сделать это прямо сейчас. Я жду вас в своей машине.

Поняли все. Даже те, кто практически не владел языком. Запереглядывались. Впрочем, достаточно сдержанно. Кто-то хмыкнул. Кровь бросилась Анне в лицо. Вспомнилось Галинино насмешливое: «Официально их, конечно, ничего не связывает. А неофициально… Свечку, понятно, никто не держал, но все все понимают…» Все всё понимали. Нестеров резко поднялся. Быстро обернулся к Анне, но ничего не сказал. Повел плечами и спокойно, не оглядываясь, пошел к выходу из автобуса.

Она плечом почувствовала тепло спинки сиденья, к которой он еще недавно прислонялся. И вдруг поняла, что так горько может быть только после того, как было по-настоящему хорошо. Так горько и так больно. Его глаза, его быстрое прикосновение. И темные, четко очерченные губы Вирджинии, спокойно и уверенно выговаривающие: «Я жду вас в своей машине».

Дверца закрылась, автобус снова поехал. Анна отвернулась к окну, увидела длинную тень автобуса, отразившуюся в сверкающей витрине огромного магазина, и почувствовала, что ей ужасно хочется плакать.

Глава 15

Они сидели за столиком на освещенной террасе небольшого ресторанчика в пригороде Лондона. Кормили здесь хорошо, атмосфера была уютная, да и публика вокруг — довольно приличная. Изредка даже попадались дамы в вечерних туалетах. Однако их вид плохо гармонировал с тем, что происходило неподалеку от ресторанчика.

Там было полно народу. В основном молодежи. Народ веселился. Играла музыка, взрывались фейерверки, петарды, шутихи. В темно-синем небе легкими змеями извивались блестящие ленты серпантина. То и дело слышался беззаботный смех, шутливые крики.

— Это праздник. — Госпожа Борн говорила медленно, тщательно выговаривая слова. — Ты уже понял это. Тебе интересно, что это за праздник? Почему ты не спрашиваешь?

Павел улыбнулся в ответ:

— Вирджиния, когда я говорил, что мой английский ужасен и я знаю его на школьном уровне, я имел в виду среднюю школу, а не начальную. Уверяю вас, вы можете использовать в разговоре даже некоторые определения.

— А я вот по-русски «с определениями» не могу. — Она усмехнулась. — Но зато я знаю, что у вас пожилым и чужим людям говорят «вы», а близким и молодым «ты».

Русские «вы» и «ты» Вирджиния выговорила странно — мягко и с придыханием.

— И «вы» в твоем обращении ко мне прекрасно слышу. Так я старая или чужая, Павел?

На секунду опустив голову, он поморщился, заставил себя улыбнуться, спокойно взглянул в ждущие глаза Вирджинии:

— Не то и не другое. Просто…

— Просто, если бы нас не связывали официальные отношения, да? — с легкой грустью подхватила она.

Павлу стало досадно. По сути верно, он хотел сказать именно это: да, нас связывают официальные отношения, поэтому русскому человеку не так легко говорить деловому партнеру «ты». В варианте же Вирджинии акценты резко сместились: ах, если бы нас не связывали деловые отношения, если бы не этот гнет договоров, бумаг и официальных, прилюдных встреч…

— Так все-таки что за праздник? — Павел несколько неуклюже вернулся к нейтральной теме. — Мне в самом деле очень интересно. Это и есть обещанный сюрприз?

— Это лишь часть обещанного сюрприза. — Прежде чем ответить, она выдержала паузу, отчего фраза прозвучала многозначительно. — Это старинный местный праздник. Но в последнее время он становится популярным. Каждый год приезжает все больше людей из Лондона…

Вирджиния замолчала. Вновь, глядя в глаза Павлу, выдержала паузу.

— … В основном влюбленных. Вон тот особняк. Видишь? — Павел почему-то был уверен, что, обращаясь к нему, Вирджиния упорно подразумевает русское «ты».

Она тем временем указала в сторону небольшого, типично деревенского здания старинной постройки. Здание абсолютно ничем не выделялось в ряду остальных.

— Его ограда имеет особую калитку. «Поцелуйную» калитку, «Kiss Gate». Так ее называют. Ее еще в прошлом веке соорудил один почтенный отец семейства. Соорудил так, чтобы она могла пропускать только по одному человеку, отсекая входящего от того, кто оставался снаружи.

Она отпила из бокала, продолжила с улыбкой:

— Предание гласит, что хозяин специально изобрел такую калитку. Для того чтобы его дочери не могли целоваться с молодыми людьми на прощание.

Павел присмотрелся к знаменитой калитке. В это время молоденький худой парнишка в потертом джинсовом костюме изо всех сил пытался протиснуться к своей подружке. Та весело смеялась, повизгивала: калитка вдавливала ее в ограду. В конце концов парнишка протиснулся, обнял девушку. Стал осыпать ее лицо короткими шутливыми поцелуями.

Павел невольно улыбнулся. Улыбнулась и Вирджиния, тоже наблюдавшая за этой сценой.

— Каждый год сюда приезжают молодые люди и пытаются опровергнуть поверье, что калитка не дает поцеловаться. В этом году празднику дали наконец название — Праздник Поцелуя.

Следующая пара тоже попыталась протиснуться в калитку вместе. Не получилось. Тогда парень пропустил девушку внутрь, а сам забрался на калитку сверху. Лег на нее, поджав ноги и обхватив с двух сторон руками. Смешно выпятив губы, потянулся лицом к своей подружке. Та чмокнула его под аплодисменты и одобрительные крики зрителей.

Наблюдая за этой сценой, Павел чувствовал, что Вирджиния неотрывно смотрит на него. Пауза затягивалась. Надо было что-то сказать.

— Забавное зрелище, — произнес он. — У англичан есть хорошее качество — умение устраивать себе маленькие праздники.

Вирджиния согласно кивнула.

— Да, наверное. Правда, не у всех. У меня, например, вся жизнь — сплошные серые будни. Работа, работа…

— Серые будни? Я был уверен, что для кого, для кого, а уж для вас работа — ежедневный, нескончаемый праздник.

— Опять «для вас»? Старая, скучная, всем чужая Вирджиния.

— Для тебя, — поправился Павел, смутившись. Она взяла десертную ложечку. Сковырнула верхушку мороженого:

— У нас кое-кто говорит, что я не случайно инвестирую именно ваш проект. Якобы в этом есть какие-то личные мотивы.

Медленно, придерживая ложечкой, скатила верхушку мороженого вниз — как снежный ком с горки. Покатила обратно.

— Ну что за глупость! — спокойно отозвался Павел. — Так может болтать только тот, кто вообще не понимает, что такое бизнес. Но мы-то с вами знаем, что в нашем деле любые личные мотивы отходят на второй план. Так что, я думаю, не стоит обращать внимание на подобную болтовню! Правильно?

Вирджиния не ответила. Взглянула в сторону калитки, где очередная пара пыталась опровергнуть старинное поверье самым простым и надежным способом: пара целовалась, сидя на калитке.

— Сколько себя помню, у меня эти мотивы всегда на втором плане, — наконец произнесла она. — Но, к сожалению, у женщин, в отличие от мужчин, бизнес не может заполнить собой всю жизнь.