Ржавый гвоздь (ЛП)

Клайв теперь котик из пригорода. И у него есть папочка-домосед.

Они оба кайфовали, исследуя новый дом и часами пялясь в панорамные окна. Клайв никогда не видел так много комнат и теперь наслаждался всеми шкафами и кроватями,

забираясь на первые и прячась под вторыми. Саймон развлекал его по вечерам игрой в «спрячься и атакуй», на что у меня, к сожалению, совсем не было времени. Поздно вернувшись домой одной особенно холодной ночью, я застала Саймона с Клайвом на руках у окна. Они оставляли отпечатки лап на замерзшем стекле, и Саймон рассказывал коту, как далеко находится Сан-Франциско.

Он улыбнулся, когда увидел меня, но не перестал говорить о том, какая холодная вода в заливе, и что Клайв не должен пытаться уплыть обратно в город. Клайв глубокомысленно кивнул и снова приложил лапку к окну.

Теперь, когда у Саймона оказалось так много свободного времени, он катался на велосипеде целыми днями и посылал мне сообщения и фотографии со всего округа

Марин. У него появился там любимый ресторан, любимое место, где можно купить кофе утром, любимый продуктовый магазин... То есть буквально всё новое.

Но надо отметить, что в сексе его предпочтения не изменились. Любимая поза: я,

прижатая к Саймону как можно ближе, а он внутри меня как можно глубже. И пусть я была измотана каждый вечер, мне все-таки удавалось найти время на обнажёнку с моим любимым Долбёжником. Но с таким трудом.

И когда у Саймона появилось столько свободного времени, на меня свалились нежданные встречи. Дела в офисе и всё такое прочее. Постоянные телефонные звонки. Саймон был всегда свободен, и, казалось, не мог понять, почему я нет. Конечно, он осознавал, что сейчас я должна работать больше, чем когда-либо, и что это доставляет мне определённое удовольствие. Вот только это не останавливало его от попыток затащить меня обратно в постель каждое утро.

И ему чертовски трудно было сопротивляться! Потому что выбраться из постели, когда рядом сонный Долбёжник удерживает тебя за пижаму, просто выше всяких сил. Ведь не стоит забывать, и я говорю это с гордостью, что его любимой позой по-прежнему была та,

где я прижата к нему как можно ближе, а Саймон внутри меня как можно глубже.

Серьезно, он был свободен и готов всё время. Саймон мило напомнил мне пару раз, что я не была. Хм-м.

Джиллиан и Бенджамин уже уехали из Италии и направились в Прагу, планируя провести несколько дней в городе, а затем поездить по чешским деревням. Я восхитилась фотографиями, которые получила от Джиллиан по электронке, и позволила ей рассказать мне всё о том, как удивительно они проводят время с мужем. Она была такой отдохнувшей, какой я не видела её годами, и даже сказала мне, что в большом долгу передо мной за свободу от офисной суеты, чтобы она могла насладиться отпуском с мужем. Было так странно слышать, как она называет Бенджамина «муж». Ведь они были помолвлены очень долго, он был её женихом всё то время, что я с ней знакома.

Однажды я спросила у Джиллиан, что заставило их наконец-то решиться на этот шаг и назначить дату свадьбы. Тем утром мы сидели в конференц-зале и пробовали торты,

принесённые пекарем для выбора на свадьбу. Я поймала Джиллиан за разглядыванием её кольца, при этом она едва заметно улыбалась. Тогда-то и решилась спросить.

– Даже не знаю. Как-то раз я просто смотрела на него и вдруг поняла, что готова стать его женой. Я построила свой бизнес, выполнил все цели, поставленные себе в двадцать лет, и большую часть тех, что определила для себя в тридцать. И сейчас ощутила, что наступило подходящее время, – она усмехнулась и потянулась попробовать торт с шоколадным кремом и малиновой начинкой. У меня было ощущение, что именно он станет победителем. И я оказалась права. – К тому же, ты видела его задницу? Ой, хотя кого я спрашиваю, ты же у нас президент фан-клуба Бенджамина, – пошутила она.

– Должна отметить, что я заслужила эту должность честно и справедливо. Не моя вина,

что Мими и София не знали о голосовании. Никакого обмана, – объяснила я.

Кстати, о моих друзьях. Между Софией и Нилом всё было спокойно. Они не виделись с вечера игр, и Мими планировала попробовать свести их ещё раз перед Рождеством, от чего я всячески пыталась её отговорить. Но когда Мими пригласила их обоих на свою рождественскую вечеринку, ни один из них не пытался отказаться. На самом деле,

казалось, что они оба с нетерпением ждут этого дня. Кто знает, с кем они придут на этот раз? Они оба продолжали встречаться с новыми пассиями и довольно часто, но это редко заходило дальше одного свидания.

Тоже мне, удивительное дело.

Для того, чтобы слетать в Филадельфию на весь уик-энд в середине одного из самых оживлённых сезонов, я работала практически круглосуточно, даже вечерами по субботам,

чтобы освободить достаточно времени и оставить всё со спокойной душой. Лишь бы просто быть с Саймоном. Вопрос о том, чтобы не ехать, даже не возникал – ни при каких обстоятельствах я бы не позволила ему поехать в одиночку.

Саймон так переживал.

В ночь перед отъездом у него был кошмар, и сегодня во время полёта Саймон много молчал. А когда говорил, то звучал грубо и резко. Только с приземлением самолета он повернулся ко мне и сказал:

– Хочу заранее извиниться на случай, если буду засранцем все выходные. Я не собираюсь вести себя как козёл, но если это всё же произойдет, мне очень жаль.

Я погладила его по руке и поцеловала в нос.

– Извинения приняты. А теперь покажи мне свой родной город – не могу ждать, хочу скорее увидеть Колокол Свободы.

Саймон слегка улыбнулся, взял меня за руку, и мы вышли из самолёта.

• • •

Я раньше никогда не была в Филадельфии, и мне было так жаль, что у нас мало времени посмотреть этот город. Но в эти выходные я не собиралась повторять знаменитую пробежку Рокки вверх по ступеням художественного музея, потому что приехала в этот город, чтобы быть рядом с Саймоном. К тому же, по-видимому, статую Рокки все равно куда-то перенесли с верхней части лестницы. Пф.

Мы взяли машину напрокат, забросил сумки назад и поехали в гостиницу. Поскольку мы летели через всю страну, было уже темно к моменту, когда мы добрались до той части города, где вырос Саймон. Но он буквально светился, когда называл мне места, которые узнавал. И те, которые нет.

– Когда успел закрыться этот магазин велосипедов? Блин, а ведь именно там мне купили первый велосипед без дополнительных колёсиков. Почему здесь теперь торговый центр?

Когда его открыли?

– Саймон, а когда ты был здесь в последний раз? – спросила я.

– Э-э, я пробыл тут пару недель после окончания школы, затем уехал, – рассеянно ответил он, взглядом продолжая изучать здания по обеим сторонам улицы.

– Ты на самом деле не возвращался сюда с тех пор, как тебе было восемнадцать? –

удивлённо спросила я.

– А зачем мне было возвращаться? – сказал Саймон, сворачивая прямо к центру городской площади.

Когда Саймон говорил, что вырос в Филадельфии, это было не совсем правдой. Его детство прошло в одном из многочисленных районов, можно сказать, в небольшом пригороде. Я знала, что Саймон был не из бедной семьи, но даже не догадывалась, что он из городка богатеньких снобов.

Его родной город оказался роскошным. Каким была Калифорния для всех, кто родился в северо-восточных городах. Было что-то необычное в том, чтобы провести детство в городе, который почти на триста лет старше того, где выросла я. Большинство домов, что мы проезжали, можно было вполне назвать поместьями.

Городская площадь была причудливой, с аккуратными небольшими магазинами вокруг мэрии посередине. Это было здание с двумя ярусами в центре и башнями по три яруса на каждом углу. Люди ходили по магазинам, пока падал легкий снег, искрящийся на кованых перилах и – о Боже! – на железных коновязях! Будто люди до сих пор ими пользуются,

чтобы привязать своих лошадей! Как и в былые времена!

– Саймон, давай немного прогуляемся, твой город такой очаровательный! Ты только посмотри на все эти магазинчики! О, какая чудесная ёлка на площади! – воскликнула я.