Некоторые парни… (ЛП)

Что?

– Меня?

– Ага, тебя. Колье на тебя запала, братишка.

Теперь я об этом знаю, но почему она плакала?

– И ты все равно к ней подкатил?

Зак пожимает плечами.

– Конечно. Вы же не были официально вместе, что такого-то?  

Открыв дверцу, выбираюсь из машины, чтобы не выбить Заку зубы. Я никогда не подкатывал к Грэйс, потому что он пригласил ее на свидание первым. Придурок.

– Подожди, бро. Ты хотел узнать, что случилось, так хотя бы выслушай всю историю целиком.

Черт. Я больше не хочу слушать. Прислонившись к заднему бамперу, скрещиваю руки на груди.

– Знаешь, что? Я бы хотел, чтобы ты туда пришел. Ты должен был находиться там, братан, и тогда, может, ничего такого бы не произошло!

Сунув руки в карманы, отвожу взгляд.

– Грэйс все время ныла, Рассел. Она должна была плакать на твоем плече, но тебя там не было. Я был. Мне что, нужно было просто оставить ее в таком состоянии? Я никогда прежде не видел ее такой. Грэйс всегда крутая и стервозная, знаешь? Поэтому я подумал… вот мой шанс. Не упусти его! Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но она отворачивается, поэтому я целую ее в шею. – Он дотрагивается до точки прямо у себя под ухом. – Я думал, ей это понравилось. Она тихо застонала, легла на спину, вытянулась на земле. Скажи мне, что это не знак.

Проклятье, я не могу.

– Она этого хотела. Она показала мне все знаки. Поэтому я лег рядом с ней, опять поцеловал. Она дрожала. Земля едва оттаяла и ей, наверно, было холодно, поэтому я завел дело дальше. Ну, знаешь, чтобы ее разгорячить. Грэйс меня не остановила. Она меня не оттолкнула. Ничего не сказала, только стонала. Поэтому я продолжил. Когда снял с нее футболку, достал телефон.

Я была без сознания. Голос Грэйс раздается эхом у меня в голове. Сейчас я хочу задушить своего лучшего друга.

– Она отключилась, Зак.

– Нет! Черт побери, Рассел. Она стонала. Скажи мне, каким образом это можно считать изнасилованием, потому что я не понимаю. Я не держал ее! У нее было достаточно времени, чтобы убежать, оттолкнуть меня, вернуться к своим подружкам, но она этого не сделала.

Поднимаю руки.

– А как насчет того, что произошло после, Зак? – Моргнув, он смотрит на меня, и я не сдерживаю ругательство. – Ну же, старик. После. Когда вы все разбежались, потому что тебе показалось, будто вас накрыли копы. Ты бросил ее там.

  – Грэйс хотела найти свою одежду! Сказала, что догонит меня. – Он качает головой и вздергивает обе руки вверх. – Ох, брось, Рассел! Если бы ты там был, то поступил бы так же. Признай.

Его слова роятся у меня в голове, переплетаясь со словами Грэйс. Я думаю о том, как Линдси позволила моим друзьям себя облапать, насколько мерзко это выглядело. Внезапно в памяти всплывает Эрин Шпехт и ночь, когда я лишился девственности. Та же сцена, та же проклятая сцена. Только в тот раз я охотно принимал участие, а не чувствовал отвращение. Дерьмо! Оттолкнувшись от бампера, иду в закусочную. С меня хватит. Хватит разговоров. Хватит Грэйс. Хватит драмы.

 – Йоу! Как дела? – Джереми поднимает руку; я даю ему пять по пути к стойке заказа. Несколько минут спустя уплетаю пару бургеров и всеми силами пытаюсь вытеснить к черту слова Зака из своей головы.

Парни изводят Кайла из-за его стрижки. Ирокез канул в лету. Осталась только плоская полоса по центру. У меня нет настроения дурачиться. Я осматриваю зал. К стенам прикреплено несколько плазменных панелей, звук отключен. Одна транслирует новости. Другая – спортивный канал. Мой телефон вибрирует. Это папа. В течение секунды я всерьез подумываю швырнуть сотовый в один из телевизоров. Что я мог сделать, на сей раз … или, может, не сделать, чтобы рассердить отца?

Еда, которую только что проглотил, мгновенно разлагается, живот сводит. Я стою, но как поднялся – не помню. Зак рядом со мной.

– Йен, остынь. Давай набухаемся, идет?

Да. Да, идет. Остановить все это, заставить исчезнуть. Не могу иметь дело с папой сейчас. Смотрю на друга и благодарно киваю.  

Полчаса спустя мы с Заком сидим в его гостиной, откинувшись на спинки кресел с парой бутылок пива в руках. Его родители наверху. Зак уверяет, что все нормально. Какая разница. Отхлебнув пива, вдруг произношу:

– Зак, я должен рассказать папе правду.

Он сидит в кресле в противоположном конце комнаты. Смотрит на меня, затем качает головой.

– Плохая идея, старик.   

– Я был под градусом. Вел машину и чуть не сбил кого-то.

– Но не сбил же. Рассказав ему правду только больше проблем себе наживешь.

Я отставляю пиво. Его вкус внезапно становится похожим на кислоту.

– Да ну, Рассел. Сам подумай. Брилл вышвырнет тебя из команды, и можешь помахать ручкой стипендиям. Ты будешь класть плитку со своим отцом, пока он не сыграет в ящик, а потом продолжишь делать то же самое, пока сам не сыграешь в ящик, потому что больше ничего не умеешь. Если такой жизни хочешь, значит, расскажи ему. – Зак пожимает плечами.

Черт. У меня крыша едет. Сгибаюсь пополам и раскачиваюсь.

– Мне повезло, Зак. Я всего лишь снес чей-то почтовый ящик. А что, если бы я сбил того парня, выгуливающего собаку? Или какого-нибудь ребенка на велосипеде?

– Ну и? Слушай, ты не можешь сгубить свое будущее из-за кучки "а если". Ты выпил сколько, пару бутылок пива? Ты не был пьян. Хочешь провести остаток жизни, выслушивая, как папаша говорит, что у тебя получаются хреновые швы, или наблюдая за обжигом плитки в какой-нибудь печке?

Я смотрю на него в ужасе.

– Я так и думал. – С минуту Зак пристально рассматривает меня, затем закатывает глаза. – Слушай, приятель. Я понимаю. Разные варианты "а если" грохочут вот здесь. – Он постукивает пальцем по своему виску. – Ты неправильно смотришь на ситуацию. Не гадай, а что бы было, если. Скажи: "Хорошо, урок усвоен, я быстро пьянею, поэтому в следующий раз не сяду за руль после пары бутылок пива". Дело закрыто. Я голоден. Ты есть хочешь?

Я даже слышать это слово не могу без позыва к рвоте.

– Мам! – кричит Зак в сторону лестницы. – Можно мне сэндвич или еще что-нибудь?

Услышав скрип, донесшийся с потолка, паникую. Господи, мне пиво спрятать или как? Зак по-прежнему держит свое в руке и, похоже, даже не волнуется, когда его мать, одетая в домашний халат, появляется у подножия лестницы.

– Привет, Йен. Вы хотите спагетти с фрикадельками, мальчики? Я могу разогреть.

Глянув на меня, Зак пожимает плечами и говорит:

– Да, сойдет.

– Как тренировка прошла? Вы повеселились, ребята?

Зак выглядит раздраженно.

 – Мам, еда?

– Точно, скоро все будет. – Она поспешно удаляется на кухню.

Он закатывает глаза, после чего допивает пиво. Открывается дверца холодильника. Потом пищит микроволновка. Звуки такие нормальные. Успокаивающие. Я убиваю остаток ночи, заливая пивом кислоту, бурлящую у меня в животе, в то время как Зак уплетает тарелку пасты. Я не останавливаюсь до тех пор, пока не перестаю чувствовать.

Уже за полночь Зак вытаскивает меня из своей машины, едва ли не несет к двери и бросает на диван в нашей гостиной. Я засыпаю в ту же секунду, как только за ним закрывается дверь. Мне снятся сны о мальчиках на велосипедах, стариках, выгуливающих собак, и девушках с ясными глазами.   

***

Яркий свет пронизывает мою голову словно лазер. Я испускаю стон.

– Поднимайся, Йен.

Черт, нет. Подняться – значит, двигаться, а я не могу этого сделать. На мне припаркован грузовик. Язык ощущается так, будто я провел ночь, облизывая каждую почтовую марку, отпечатанную за всю историю человечества. А еще, не уверен, но, похоже, что строительная команда долбит отбойным молотком основание моего мозга.

– Йен! Йен, что, черт возьми, с тобой такое! Вставай. Ты уже опаздываешь.

Опаздываю. Опаздываю куда? Что бы то ни было, там не будут возражать, если я останусь здесь и умру.

– Йен, проклятье, встань с дивана. Сейчас же.