Косточка с вишней (СИ)

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя –

тяжкая гиря ведь –

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят –

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг. 

Я дочитал и внимательно посмотрел в глаза Женьке.

– После такого и разговаривать особо не хочется, правда? – грустно улыбнулась она.

Затем Женя поднялась из-за стола, взяла пустые тарелки и направилась к умывальнику.

– И сколько мы тут, интересно, еще проторчим? – буркнула она себе под нос.

– Тебе не нравится моя компания? – притворно возмутился я. Девчонка фыркнула.

Я вновь подошел к окну. Кажется, дождь понемногу утихал.

– Ты плавала в море в такую погоду? – спросил я Женьку, которая в это время мыла посуду.

– В грозу нельзя купаться, – пожала плечами девчонка, – По-моему, это всем известно с уроков физики.

Я внимательно посмотрел на темное море.

– Да, брось! – возразил я, – Грома и молний уже давно нет… А капли дождя такие теплые и крупные. Мне кажется, это непередаваемые ощущения.

Женя отрицательно покачала головой.

– Все равно не советую. Пускай гроза уже уходит, но ты посмотри, какие волны! Тебя в два счета утащит в открытое море.

Женька схватила со стола полотенце и начала протирать тарелки:

– В общем, друг мой, плавать в такую погоду – задачка для настоящих смельчаков.

– Хочешь сказать, что у меня кишка тонка? – насторожился я, – Может, детишкам и опасно купаться здесь...

Я многозначительно кивнул в сторону Женьки. Девчонка снова ощетинилась:

– Детишкам, значит? Тогда ты, старенький наш, единственное, где можешь искупаться – это в соляной ванне в санатории!

Женька громко расхохоталась. И какой же она была прелестной, когда смеялась над собственными шутками. Меня тут же охватил азарт:

– По крайней мере, я могу плескаться не в лягушатнике с яркими детскими нарукавниками для плавания!

– Какими еще нарукавниками! – ахнула от возмущения Женя, – Костя Павлович, лучше не бери меня на понт! Ты меня не знаешь!

– Так же, как и ты меня! – нагло заявил я.

Тогда Женька молниеносно стянула с себя шорты, а затем и рубашку, оказавшись передо мной в купальнике. Как я и предполагал, фигурка у девчонки оказалась на загляденье. Помимо стройных длинных ног, которыми я уже успел налюбоваться, Женька оказалась обладательницей тонкой талии, подтянутого живота, красивой груди... Зря она носит эти безразмерные рубашки, определенно зря. Я старался сильно не пялиться на полураздетую загорелую Женю, но, честно сказать, выходило у меня это плохо.

– Отлично выглядишь! – наконец, произнес я.

Но Женька уже распахивала тяжелую дверь:

– Попробуй, догони! – со смехом сказала она.

Меня встретил теплый южный дождь. Я видел, что Женька уже добежала до кромки воды. Стоя по пояс в море, она обернулась и звонко крикнула мне:

– Ну, что? Сдрейфил?

Ха! Как бы не так!

Сердитое море буквально бурлило от дождя. То и дело нас подхватывали сильные волны и уносили на несколько метров сначала назад, а потом обратно к берегу. Меня охватило чувство всепоглощающего счастья. Хотелось громко орать и смеяться.

– Женя! Я же говорил, что это непередаваемые ощущения! – кричал я девчонке, которая плавала ближе к берегу.

Соленая вода заливала глаза. Сквозь влажную пелену я видел только счастливую белоснежную улыбку на Женькином загорелом лице.

Внезапно незамеченная волна с силой сбила меня с ног, затем накрыло второй.

– Молись, чтобы тут не было подводного течения! – успела выкрикнуть обеспокоенным голосом Женя.

Безжалостные волны одна за другой затягивали меня на глубину. Я выныривал, хватая воздух ртом, изо всех сил стараясь приблизиться обратно к берегу, но на деле только отдалялся от него. Кажется, меня уносило в сторону скал. Я уже не чувствовал под ногами дно, нахлебался воды и совершенно выбился из сил. Кажется, вечность волны накрывали меня, лишая кислорода. В глазах потемнело.

***

Я откашливался водой, а на лицо мне друг за дружкой падали горячие капли. Сначала я решил, что это снова дождь, пока не открыл глаза и не увидел заплаканное лицо Жени, которая склонилась надо мной.

– Наконец-то ты пришел в себя! – жалостливо всхлипнула она.

– Сколько я пробыл без сознания?

– По-моему, целую бесконечность! – сообщила Женя.

Я лежал на мокром холодном песке, голова моя покоилась на коленях Женьки. Девчонка осторожно гладила меня по волосам, а слезы продолжали бежать по ее щекам.

– Ну, ты что за потом здесь развела? – слабо спросил я, – Сейчас утону во второй раз…

– Костя, твои шутки!.. – внезапно перешла на срывающийся крик Женька, – Кому и что ты доказал? Самый настоящий ребенок здесь – это ты!

Я смотрел снизу вверх на сердитую Женьку.

– Когда ты злишься, ты еще красивее! – серьезно сказал я.