Мое сердце — твое, любимый!

Вернувшись, он приступил к работе с большим рвением, чем когда-либо раньше.

Как-то раз после нескольких трудных операций, проведенных им в разных больницах, он получил вызов от дежурной сестры к больному в интенсивную терапию.

Дежурила Норин. Она холодно встретила его в ординаторской.

— Не знал, что ты сегодня здесь, — бросил ей Рамон.

— Я там, где следует быть. Твоего пациента, мистера Харриса, постоянно рвет. Он не может принимать лекарства.

— Где лечебный лист?

Она подошла к двери палаты, вытащила его из плетеной корзинки на стене и протянула ему. Рамон нахмурился.

— Тошнота началась во время прошлого дежурства. Почему до сих пор ничего не предприняли? — возмутился он.

— Сестры, если помнишь, работают по двенадцать часов, а в отделение за день поступило еще четверо больных. Все в критическом состоянии.

— Это не оправдание.

— Да, сэр, — ответила она автоматически и протянула ему шариковую ручку. — Напишите, что делать сейчас.

Рамон отправился взглянуть на пациента, потом составил инструкцию. Передавая ее Норин, он обратил внимание на яркий румянец ее щек при болезненной бледности лица. Ему вдруг пришло в голову, что так обычно выглядят пациенты-сердечники.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — выдавил он вопрос.

И девушка моментально сжалась в комок, приняла неприступный вид и словно бы отгородилась от него непроницаемой стеной.

— Немного устала, как и все в сегодняшней смене, — коротко бросила она. — Спасибо, что посмотрели мистера Харриса, сэр.

Он пожал плечами.

— Сообщите мне, если рвота продолжится.

— Да, сэр. — Ответ по-прежнему холодный, сдержанный.

Карие глаза Рамона сузились.

— Ты меня терпеть не можешь? — спросил он прямо.

Раздался ледяной смешок.

— Это зависит от меня? — Она отвернулась и снова приступила к работе.

Дежурство закончилось, и Рамон ушел из больницы. Но всю дорогу что-тр подтачивало его изнутри, не давало покоя. Отпуск обычно помогает расслабиться, а у него, по-видимому, этого не получилось.

Оставшаяся в клинике Норин тоже с трудом приходила в себя. Она пыталась успокоиться после разговора с тем, кому давным-давно отдала свое сердце. Он никогда не знал об этом и никогда не узнает. Изадора привела красавца Рамона в дом, и сердце Норин раскололось на две половинки. Ей не предназначались ни теплый взгляд его карих глаз, ни полная нежности улыбка, хотя она была готова отдать жизнь за один его поцелуй. Свой секрет девушка хранила вот уже шесть долгих лет. Особенно трудно ей пришлосв в последние два года, когда на нее обрушился целый шквал обвинений.

Норин знала: ее сердце, истерзанное переживаниями, могло остановиться в любую минуту. Но какое это имело значение! Ее жизнь предназначена для жертв и лишений. Она забыла, что такое любовь, когда умерли ее родители. Одиночество стало постоянным спутником Норин. Даже приютившие ее родственники не подарили ей ничего взамен. Влюбившись в мужа Изадоры, она ничем не выдала своих чувств, ибо была слишком гордой. А теперь ей и вовсе не на что рассчитывать:

Рамон ненавидит ее, обвиняет в том, в чем ее вины нет.

Норин качнула головой и переключилась на работу, отгораживаясь от прошлого, от обид и боли. Как и прежде, она будет покорно нести свой крест.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Закончив дежурство, Норин, как всегда, поехала к себе — в свою пустую квартиру. Автомобиль у нее был подержанный, но служил пока исправно, и это радовало девушку, поскольку в материальном плане ей приходилось едва сводить концы с концами.

Раньше, когда Норин жила с Кенсингтонами, ей не доводилось испытывать финансовые затруднения — недоставало лишь душевного тепла. Теперь же ей не хватало и того, и другого, но она, по крайней мере, была независима, и это служило девушке слабым утешением.

Она вспомнила, что и Рамон переехал на новую квартиру после трагической гибели Изадоры. Несколько раз Норин пыталась рассказать ему всю правду, но, обезумевший от горя, он не давал ей вымолвить ни слова…

А еще она вспомнила, как впервые увидела его. Он вышел из автомобиля, остановившегося перед особняком ее дяди. Лучи солнца переливались в густых черных волосах Рамона. В сером костюме, высокий, атлетического сложения, он казался самим совершенством. Взгляд его живых карих глаз, брошенный в сторону Норин, лишил ее чувств.

Сердце у нее в груди будто остановилось, щеки налились румянцем. Однако Рамон держался непринужденно — наверное, он привык производить такое впечатление. Бросив на Норин удивленный взгляд, когда их представляли друг другу, гость весь вечер не сводил глаз со своей обожаемой Изадоры.

— Не думай, что он обратил на тебя внимание, — шутила тогда кузина, — несмотря на твои коровьи глаза. — Она едва сдерживала смех.

— Знаю, он принадлежит тебе, Изадора, — не поднимая взгляда произнесла Норин.

— И никогда не забывай об этом! — последовал резкий ответ. — Я выйду за него замуж.

— А он знает? — не удержавшись, задала Норин мучивший ее вопрос.

— Конечно, нет, — процедила сквозь зубы Изадора. — Но все равно будет по-моему.

Так и случилось два месяца спустя. Подружкой невесты решила быть сама тетя.

Накануне венчания, когда Изадора с матерью примеряли свадебные наряды, а Норин возилась на кухне с пирожными, туда пришел Рамон. Он остановился на пороге и, широко улыбнувшись, поинтересовался, будет ли она завтра участвовать в свадебной церемонии.

— Я? — изумленно переспросила девушка, мокрая от идущего от плиты жара.

Он оглядел ее с ног до головы.

— Вы когда-нибудь носите что-нибудь, кроме джинсов и этих… — Рамон сделал жест рукой, — маек?

Она опустила глаза и прошептала:

— В них удобно работать по дому.

Даже отвернувшись от него, Норин спиной чувствовала, что он следит за каждым ее движением. Как она перекладывает пирожные на фарфоровую тарелку, как убирает противень в раковину.

— Изадора не любит готовить, — внезапно заметил Рамон.

— Думаю, вы сможете нанять кого-нибудь, — пролепетала Норин. — Изадора слишком красива, чтобы заниматься домашним хозяйством.

— Вы ее ревнуете? — вдруг спросил он. — Ну, потому что она красива, а вы нет?

Этот насмешливый тон вывел Норин из себя, в ее серых глазах сверкнули молнии, и хотя она обычно не реагировала на такие замечания, тут не сдержалась.

— Спасибо, что напомнили! Но я и сама пока еще в состоянии посмотреть на себя в зеркало.

— А вы не такая уж бесхарактерная! — с улыбкой бросил Рамон, и его улыбка была полна иронии.

Спустя год Норин испытала крайнее замешательство, когда Рамон прислал за ней машину, — он приглашал ее приехать к Кенсингтонам на торжество по случаю первой годовщины их свадьбы с Изадорой.

Хол и Мэри бурно поприветствовали Норин перед гостями и забыли о ее существовании на остаток вечера. Изадора же пришла в бешенство и, улучив минутку, затащила Норин на кухню.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела она, впившись в нее наманикюренными ноготками. — Я не звала тебя на мой праздник!

— Рамон настоял, — ответила Норин сквозь зубы, — он прислал машину.

Тонкие светлые брови кузины изогнулись дугой.

— Вот оно что, — протянула она и, ослабив мертвую хватку, добавила с хриплой усмешкой: — Он злится, что я ужинала с Ларри во время его поездки в Нью-Йорк. Но что же мне делать, если мужа почти не бывает дома? Сидеть взаперти, что ли? — Ее злой взгляд пронзал Норин насквозь. — Не думай, что он тает, когда видит тебя, милочка, — закончила она резко. — Рамон сделал это, чтобы я поревновала.

У Норин перехватило дыхание.

— Это же безумие, то, что ты подумала! — Ее голос дрожал. — Ради Бога, Изадора, твой муж не обращает на меня никакого внимания!

Голубые глаза кузины превратились в щелочки.

— Ты что, ничего не понимаешь? Совсем ничего? — спросила она сухо.