Под звуки меренге...

— Все очень серьезно. Извини, так получилось. Я сильно влип... Поэтому лучше жить там, чем... вообще не жить.

— Ты мне всю жизнь искалечил! Гад ползучий! — заорала Лиза.

— Ты заткнешься? Из-за твоей болтовни у нас одни проблемы, — и он глянул на нее так, будто все произошло по ее вине.

Лиза даже задохнулась от такой наглости.

— Еще скажи, что это все из-за меня, — Лиза деланно подняла брови.

— Неужели ты не в состоянии понять своей дурьей башкой, что...

— Будешь со мной так разговаривать, я тебя... по стенке размажу! Подбери сопли, слизняк! Наверняка это лишь твои фантазии! Возомнил о себе...

— Если хочешь скандала, то отложи на время. Слишком много проблем и без этого, — сказал он и с ненавистью посмотрел на нее.

Как Саблин ее ненавидел! Ненавидел ее широкое скуластое лицо и дряблые ляжки, не прикрытые халатом. Ненавидел ее манеру пить — по-мужски, одним глотком. Ненавидел ее окурки, вымазанные губной помадой и выкуренные до фильтра. Ненавидел ее голос — хриплый и властный. Ее манеры и смех, которые были вульгарны и грубы...

Лиза с такой же силой ненавидела Саблина. Ненавидела его брюки — спущенные и мятые, рубашку, с трудом сходившуюся на животе. Его вечно запотевшие очки и лысину. Ненавидела его близорукие глаза. Его неуклюжесть и беспомощность...

Ей нравились мужчины совсем другого склада — молодые, крепкие, с нагловатой улыбкой. Но тем, в свою  очередь, нравились другие девушки — юные, гибкие, с пухлыми губами. И за это она еще сильнее ненавидела мужа...

Лиза и Саблин с ненавистью смотрели друг на друга — такие чужие и далекие после двадцати лет брака.

— А почему бы тебе не обратиться в милицию? — первой нарушила молчание Лиза.

— Наши доблестные менты лишь в сериалах честны и отважны, а в жизни все по-другому. Кто будет разбираться в еще не совершенном преступлении?

— Но если тебе угрожают?

— Мне никто не угрожал. И не будут. Но я чувствую, они уже начали охоту, — тихо сказал Саблин. — К тому же я и так не стал бы обращаться. Я тоже не безгрешен...

— Кретин! Надо же было выйти замуж за такого кретина! Никакого толку от тебя! Как ты собираешься там жить?

— Мы купим дом. У меня есть счет в Панамском банке...

— Когда у тебя появился счет?

— Давно, — натянуто произнес Саблин. Ему не хотелось говорить на эту тему.

— Вот дела! Я тебя знала как рядового служащего, а ты, оказывается, — буржуй. Счет в панамском банке!

Хм... Значит ты не тот, за кого себя выдаешь, — она задумалась, примеривая эту новую ситуацию на себя. И нашла в ней большие плюсы. — Почему ты мне ничего не сказал?

— Пока я здесь, мне все равно не получить этих денег.

— Сколько у тебя миллионов? — спросила Лиза, и интерес блеснул в ее глазах.

— Ну сразу и миллионы...

— Ну на виллу с бассейном хватит?

— Да. Недвижимость там не очень дорогая. Проблем с видом на жительство, я думаю, не будет. В этой стране можно продать и купить всех, даже полицейских. Вопрос лишь в цене...

Эти слова заставили Лизу посмотреть на Саблина совершенно другими глазами. Она словно впервые увидела его по-настоящему. Не слабого и неуклюжего бухгалтера в вечно мятых брюках, а дельца теневой экономики, имеющего счет в Панамском банке. Он даже как будто подрос и постройнел, и сутулые плечи распрямились...

А Саблин заложив руки за спину, расхаживал взад-вперед, излагая свой план. Лиза слушала его внимательно, изучая свои идеально наманикюренные ногти, и поглядывала на нового, незнакомого ей Саблина. Подумать только, столько лет она прожила с ним бок о бок, и даже не догадывалась...

— На первое время нам денег хватит, потом придется открыть какой-нибудь бизнес... бар или ресторан, — сказал он неуверенно.

— И меня за стойку или на кухню?

— Ну, до такого, я думаю, не дойдет. Но если и... не велика барыня! Помнишь, из какой пивнушки я тебя забрал?

Ишачила там за копеечные чаевые. Тебе не привыкать!

— Вспомнила бабка, як девкой была... Когда это было? Я не собираюсь снова подносы таскать. Натаскалась... Я уже — другая.

— Какая другая? Спустись на землю, принцесса, с твоими мозгами тебе место только за стойкой. На что еще ты годна? Ты настолько никудышная баба... Элементарных вещей не можешь сделать — ни обед сварить, ни стол накрыть, — он с отвращением посмотрел на нее.

— Я уже не молоденькая, мне не выдержать такого темпа.

— Об этом поговорим позже. У нас сейчас полно других забот... Через пару часов придут смотреть квартиру.

Ты должна все убрать. Я, похоже, ее продал...

— Когда ты все успел? Значит, мы никогда не вернемся домой? — голос Лизы задрожал.

— Во всяком случае, в ближайшее время, — мягко ответил Саблин.

— Как мы будем там жить? У меня там не будет подруг...

— Такую курицу, как Лерка, ты и там найдешь.

— Что ты понимаешь? Червяк, эгоистичный червяк! — крикнула Лиза и бросила в него стакан.

Среди этого грохота вдруг послышался звонок мобильного. Они замерли, глядя друг на друга.

Саблин взял мобильный в руку и посмотрел на экран.

Номер не определился.

— Черт, номер не определен, — он вопросительно посмотрел на Лизу.

— Не бери...

Но мобильный не замолкал, буквально разрывался на части.

— Да, я слушаю, — дрожащим голосом ответил Саблин.

Никто не отвечал, лишь было слышно чье-то дыхание.

— Алло, я слушаю, — повторил еле слышным голосом Саблин. В трубке послышались частые гудки.

— Уберись в квартире и начинай складывать чемоданы, — попросил он, кровь прилила у него к лицу. Вид у него был жалкий и затравленный. — Сложи все свои украшения. Сегодня мы переночуем в гостинице...

Глава 2

День выдался сырой и промозглый, какие нередко бывают в Петербурге в конце марта. Небо было свинцово-серым и дул пронизывающий ветер. Прохожие шли ссутулившись, подняв воротники и низко опустив головы. В общем, день как день, ничего примечательного, но все же для кого-то он был не совсем обычным...

Яна с пачкой объявлений «Даю уроки английского и испанского...» в одной руке и тюбиком клея в другой стояла в на остановке, а ледяной ветер задувал ей под пальто. Она вся дрожала, не чувствуя от холода ног, и на душе было скверно.

«Как мне все осточертело! Когда эта непруха закончится? Ну почему неприятности всегда наваливаются кучей? Все на одного человека?»

Поводов для недовольства было предостаточно: никакой личной жизни, за квартиру на окраине города, окна которой выходили на улицу, где целый день громыхал транспорт, не плачено уже второй месяц, и где взять деньги — неизвестно...

Она залезла в битком набитый автобус. Все толкались, а кто-то больно наступил ей на ногу. Слезы покатились по щекам. Все! На сегодня хватит! Если не везет с утра, значит... не везет! Домой! И она протиснулась в глубь салона...

Раздевшись, Яна поставила чайник и стала ждать, когда он закипит. Ее взгляд упал на окно — дождевые капли барабанили по стеклу, по асфальту, по крышам домов...

И настроение у нее было под стать погоде — такое же унылое и тоскливое. Как ей все осточертело: и эта сырая, мрачная погода, и эти ученики, которые ничего не хотят, и их родители, которые хотят от своих детей слишком многого...

Чайник закипел. Яна налила себе, отрезала кусок лимона, но в этот момент раздался долгий и настойчивый звонок. Пришли! Даже чаю не дадут выпить! Ну почему бы не опоздать на пять минут?

Она открыла дверь. На пороге стояли ученик и его мать.

— Проходите, — пригласила Яна.

— Второй месяц ходим на занятия, а толку никакого, — прямо с порога начала жаловаться мать.

— Если вы считаете, что все дело во мне, то вам стоит поменять учителя.

— Не надо так категорично! Старайтесь объяснять попонятнее...

Яна посмотрела на сонное и туповатое лицо мальчика, у которого не было никаких способностей к языкам. Хотела посоветовать не тратить время и деньги, а поискать таланты в другой области, но в этот момент зазвонил телефон.