Памятная прогулка (ЛП)

«Он — мой отец», сказал я гордо.

«О,» сказал Эрик так, как будто хотел отобрать у меня Милки Вей, «я и не знал, что у тебя есть отец».

Сказанное послало меня в нокаут.

Итак, меня воспитывала мама. Она была приятной и нежной, такой мамой, о которой большинство людей только мечтают. Но в моей жизни отсутствовало мужское влияние, и вместе с моим разочарованием в отце, сделали меня чем-то вроде мятежника, еще в юности. Не плохим мятежником, заметьте себе. Я и мои друзья могли выбраться вечером и мыть автомобильные окна время от времени или есть жареные арахисы на кладбище позади церкви, но в пятидесятых, это было тем, что заставляло других родителей говорить серьёзно со своими детьми, «Ты ж не хочешь походить на молодого Картера? Он находится на пути, ведущей в тюрьму».

Я. Плохой парень. Из-за того, что ел жареные арахисы на кладбище. Решайте сами.

Так или иначе, мой отец и Хегберт, не находили общего языка, но это было не только из-за политики. Нет, кажется, что мой отец и Хегберт давно знали друг друга. Хегберт был приблизительно двадцатью годами старше моего отца, и прежде, чем он стал священником, он работал на отца моего отца. Мой дедушка — даже притом, что он провёл много времени с моим отцом — был действительно ублюдком, когда-либо существовавшим. Между прочим, он был одним из тех, кто сколотил богатство семейства, но я не хочу, чтобы Вы воображали его как человека, который надрывался, работая старательно и наблюдая, как его дело растет, медленно процветая со временем. Мой дедушка был более умен, чем казалось. Деньги он заработал простым путём — он начал как контрабандист спиртных напитков, накапливая богатство благодаря сухому закону, привозя ром из Кубы. Тогда он начал покупать землю и нанимать испольщиков, которые работали на него. Он забирал девяносто процентов денег испольщиков, сделанных на их урожае табака, затем давал взаймы им деньги всякий раз, когда они нуждались, на минимальных процентных ставках. Конечно, он не требовал возврата долга деньгами, вместо этого, он забирал землю или оборудование. Он звал это «его моментом вдохновения», он открыл банк по имени «Банковское дело и Ссуда Картера». Единственный другой банк в радиусе двух округов загадочно сгорел дотла, и с началом Депрессии, он повторно не открылся. Хотя каждый знал, что действительно случилось, но никто ничего не говорил из страха мести, и их опасение было не безосновательно. Банк не был единственным зданием, которое загадочно сгорело дотла.

Его процентные ставки были возмутительны, и постепенно он начал накоплять больше земли и собственности, когда люди не выполняли обязательств по ссудам. Когда Депрессия усилилась, он прибрал к рукам множество коммерческих фирм во всем округе, оставляя первоначальных владельцев работать за зарплату, платя им достаточно, чтобы удержать их на месте. Он сказал им, что, когда экономика придет в норму, он продаст их бизнес назад им, и люди всегда верили ему.

Однако он так и не сдержал своего обещания. В конце он управлял обширной частью экономики округа, и он злоупотреблял своим влиянием любым вообразимым способом.

Я хотел бы сказать Вам, что он, в конечном счете, умер ужасной смертью, но это не так. Он умер в зрелом старом возрасте, в постели со своей любовницей на своей яхте вблизи Каймановых Островов. Он пережил и своих жен и своего единственного сына. Какой конец для такого парня, а? Я познал, что жизнь не справедлива. Если люди преподают что-нибудь в школе, то так и должно быть в жизни.

Но вернемся назад к истории… Хегберт, когда он понял каким ублюдком мой дедушка действительно был, оставил работу и стал священником, затем возвратился в Бьюфорт и начал миссионерскую деятельность в той же самой церкви, которую мы посещали. Он потратил первые несколько лет, совершенствуя ежемесячные проповеди о зле жадности и огненной гиене, и это оставило ему мало времени для чего-нибудь еще. Ему было сорок три прежде, чем он женился; ему было пятьдесят пять, когда родилась его дочь — Джейми Саливан. Его жена, тонкий маленький человек двадцатью годами моложе его, пережила шесть выкидышей, прежде чем родилась Джейми, и в конце она умерла при родах, делая Хегберта вдовцом, который должен был растить дочь самостоятельно.

Следовательно, история была отражена в пьесе.

Люди знали историю даже прежде, чем состоялась премьера пьесы. Это была одна из тех историй, которая следовала вместе с Хегбертом, когда он крестил ребенка или присутствовал на похоронах. Каждый знал об этом, и именно поэтому, так много людей получали порцию эмоций всякий раз, когда они видели Рождественскую пьесу. Они знали, что она базировалось на чем-то реальном, и это придавало ей особенное значение.

Джейми Саливан была старшеклассницей в средней школе, точно так же как и я, она была уже выбрана, чтобы сыграть ангела, так как больше ни у кого на эту роль шансов не было. Это, конечно, сделало пьесу еще особеннее в том году. Назревало большое событие, возможно даже самое большое в практике мисс Гарбер. Она была преподавателем драмы, и, когда я в первый раз её встретил в классе, она светилась от предвкушения предстоящих событий.

Я действительно не планировал брать участие в драмкружке в том году. Я б и не брал, но выбор был или драма, или химия. Я думал, что драма будет простым проматывание времени, особенно по сравнению с моей другой возможностью. Никаких бумаг, тестов, таблиц, где я должен был запомнить протоны и нейтроны и элементы объединения их в соответствующих формулах…, что могло быть лучше для выпускника средней школы? Это было стоящим делом, и когда я подписался на участие в кружке, я думал, что буду на нём спать. Учитывая моё позднее лакомство арахисом, это было довольно важно для меня в то время.

В первый день я был одним из последних пришедших на урок, входя только за несколько секунд до звонка, и занимая место в конце комнаты. Мисс Гарбер находилась спиной к классу, и была занята написанием своего имени большими буквами, как будто мы не знали, кто она. Каждый знал ее. Она была высокой, по крайней мере, шесть футов и два дюйма, с пылающими красными волосами и бледной кожей, которая была усеяна веснушками в ее сорокалетнем возрасте. Она имела лишний вес — скажу честно, тянула она фунтов на 250 и любила носить цветную одежду. Она имела толстые, темные очки в роговой оправе, и она поприветствовала всех слово «Привееееет». Мисс Гарбер была одной из тех людей, которые действовали наверняка, и она была не замужняя, и это делало ситуацию ещё хуже. Парень, независимо от возраста, не мог не чувствовать жалость к девчонке подобно ей.

Ниже своего имени она написала цели, которых она хотела достигнуть в том году. «Уверенность в себе» было под номером один, далее «Самосознание» и, третий пункт, «Самореализация». Мисс Гарбер была большим человеком в вещах с приставкой «сам», которые ставят её на одну ступень с интересами психотерапии, хотя она, вероятно, не понимала этого в то время. Мисс Гарбер была пионером в этой области. Возможно, это имело некоторое отношение к тому, как она выглядела; возможно, она только пробовала чувствовать себя лучше, чем была на самом деле.

Но я отступил от темы.

Только когда урок начался, я заметил кое-что необычное. Хотя средняя школа Бьюфорта не была большая, я знал, что она поделена в ровных пропорциях между школьниками и школьницами, и потому-то я и был удивлен, когда увидел, что в классе было девушек, по крайней мере, процентов девяносто. Был только один другой парень в классе, что, по-моему, было неплохо, и на мгновение я почувствовал приток ощущений наподобие «берегись мир, вот я». Девчонки, девчонки, девчонки… Я не мог не думать об этом. Девчонки и девчонки и никаких тестов.

Ну ладно, я не был самым продвинутым парнем в квартале.

Итак, мисс Гарбер принесла Рождественскую пьесу и сказала всем, что Джейми Саливан будет играть роль ангела в этом году. Мисс Гарбер начала сразу же хлопать — она была прихожанкой церкви — и было много людей, которые думали, что она романтически заинтересована в Хегберте. Когда я впервые услышал это, подумал, что было очень неплохо то, что они были слишком стары, чтобы иметь детей, даже если б они когда-нибудь начали жить вместе. Вообразите полупрозрачного ребёнка с веснушками? Сама мысль кидала в дрожь, но конечно, разговоры об этом не велись, по крайней мере, так, чтобы их не смогли услышать мисс Гарбер и Хегберт. Сплетня — это одно, а пагубная сплетня — совершенно другое, и даже в средней школе мы это не выставляли на показ.