Наследство

— Он не знал сам, чего хотел, — начал Феликс в третий раз.

— Заткнись! — прорычал Поль. — Пусть все-таки Элвин закончит читать завещание. И, ради Бога, ты объяснишь все позже, извинишься перед Лорой и перед всей семьей.

Не обращая внимания на слова Поля, он откинул голову назад и, потупив глаза, обратился к Лоре:

— Он ничего не знал, не так ли? Он не знал, что ты — преступница с прошлым, что у тебя брат — преступник и что ты лгала ему, ты лгала всем нам — лгала четыре года, в то время как мы приняли тебя и дали тебе все.

Лора тяжело вздохнула, и этот звук пронесся в мертвой тишине комнаты, подобно шелесту тончайшей материи.

— Четыре года, — сказал Феликс. Его слова падали, как удары молота. — И мы все знали это четыре года назад, летом, когда ты и твой брат появились в нашем доме, пропала наша уникальная коллекция украшений, и…

— Мы не имеем к этому никакого отношения! — выкрикнул Клэй.

Все заговорили одновременно, повернувшись друг к другу, встревоженные, наседая на Феликса, чтобы он объяснил, что имел в виду. Но Феликс обращался только к Лоре:

— Ты не думаешь, что мы поверим этому? Доказательства, которыми я сейчас располагаю, ясно свидетельствуют, что вы пришли сюда с одной целью: обокрасть нас, а потом решили еще задержаться, когда увидели, что можете раскинуть свои сети вокруг моего отца, — так же, как вы уже поступили однажды с пожилым человеком, который оставил вам наследство после смерти, а потом… — кричал он, уже заглушая поднявшийся гомон, глядя прямо на Поля, — вы поймали в свои сети молодого человека с состоянием, потому что профессиональные охотники за богатством никогда не упускают ни малейшей возможности, не так ли, мисс Фэрчайлд?

— Это не так! Я любила Оуэна! — Но слова бессильно повисли в воздухе; она почувствовала себя раздавленной этой грудой обвинений. — Я люблю Поля! Вы не вправе так лгать…

— Не говорите со мной о правах! Вы пришли к нам с ложью. Ты пришла, чтобы расставить ловушку, подцепить на удочку, ты просто вползла в нашу семью… и вы украли драгоценности моей жены и почти убили моего отца!

— Это бессовестная ложь! — крикнул Клэй. — Мы этого не делали, мы изменили наши…

Смертельно побледнев, он замолчал. Лора, с сухими глазами, почти заледеневшая от холода, почувствовала, как Поль легонько убрал свою руку с ее плеча, увидела недоверчивый взгляд Ленни и увидела Эллисон — дорогую Эллисон, которая была так мила с ней — в шоке, с глазами, полными растущего гнева.

— Вы не изменили ничего, — с презрением сказал Феликс. Его глаза просияли, когда у Клэя вырвались эти роковые слова, но потом, скрыв свой триумф, он остался стоять у стола с видом отрешенного от всего божества. — Вы — парочка обычных преступников, и никогда не были никем другим, и я лично прослежу за тем, чтобы это стало всем известно. Я намереваюсь оспаривать это дополнение к завещанию в суде и лично займусь тем, чтобы вам ничего не досталось из состояния отца. Вы уйдете так же, как и пришли — ни с чем. Вы уйдете сейчас же, и никто из нас никогда не будет иметь с вами ничего общего!

Лора ухватилась за раму окна, чтобы удержаться. Стекло было теплым от солнца, но ничто не могло растопить того холода, который был в ее душе. Она почувствовала какое-то движение рядом и обернулась. Поль отошел от нее и смотрел так, словно видел ее впервые в жизни.

Все было кончено. Тот кошмар, который преследовал ее четыре года, стал явью.

ГЛАВА 2

— Выглядит совершенно неприступным, — растерянно проговорил Клэй, глядя на прилегающие друг к другу крытые дранкой крыши особняков поместья на Кейп-Коде, которое было их целью. — Дом охранника, забор, и я видел собаку… — Он пытался выглядеть холодным, уверенным профессионалом, а не семнадцатилетним подростком, но рука его, сжимающая руку Лоры, была ледяной. Ее рука тоже была ледяной, но ему Лора казалась спокойной; она всегда казалась более решительной и целенаправленной, чем он, а потом, она же была старше на год и уже закончила школу. Придвинувшись ближе к ней на заднем сиденье взятого напрокат автомобиля, он добавил, когда они проезжали мимо летней резиденции Сэлинджеров: — Бьюсь об заклад, что у них много собак.

— Наверное, — согласился Бен. Он немного снизил скорость, чтобы хотя бы мельком увидеть океан, катера и яхты, стоящие на частных пристанях.

— Но когда вы устроите меня туда, у меня не будет проблем улизнуть.

— Ведь лодку можно преследовать точно так же, как и машину, — возразил Клэй.

— И все-таки, почему ты выбрал это место? Это же неприступная крепость.

— Выходим из игры, — низким голосом произнесла Лора. — Закончим с этим, а потом прекратим. Я сказала Бену, что это — последний раз, когда я помогаю ему; ты тоже можешь. Я бы и на этот раз отказалась, но уже обещала. Но ведь ты знаешь, — голос дрогнул, когда Лора в мыслях вернулась к соснам и бесконечно тянущимся, застывшим в абсолютном безмолвии дюнам и дикой траве, когда они проезжали Кейп-Код на обратном пути в Остервилл, — так ужасно быть настолько далеко от дома… и все такое… такое непохожее… чужое…

Бен, услышав ее последние слова, глянул на Лору в зеркало и ухмыльнулся:

— Я думал, что научил тебя быть в себе более уверенной. Разве есть на свете такой дом, куда мои умные братишка и сестренка не смогли бы проникнуть? Вы помогали мне справляться и с более крепкими орешками.

— В Нью-Йорке, — сказал Клэй. — Мы знаем Нью-Йорк. Там есть подземка, парки и толпа народа, где ты можешь исчезнуть, раствориться, а не сдавать кросс по пересеченной местности, убегая от собак на этих сотнях гектаров.

— Пяти гектарах, — мягко поправил Бен, — Летнее поместье Сэлинджеров — это шесть особняков на пяти гектарах земли, все это окружено забором, и еще дом охраны. Это все, что мы пока знаем. Узнаем больше, когда ты и Лора начнете там работать. Слушай, Клэй, я рассчитываю на тебя. Я рассчитываю на вас обоих. Я доверяю вам.

Лора почувствовала прилив гордости — так было всегда, когда Бен хвалил ее. Он был намного старше ее, сыном их матери от первого брака. Мама вышла еще раз замуж, когда Бену было почти девять лет, а через год родилась Лора, а затем Клэй. Они всегда обожали Бена, ходили за ним по пятам по маленькому домику, который они снимали в Квинзе, стараясь заглянуть любопытными детскими глазенками на чердак, который он занимал, или шли за ним, когда он куда-то уходил, пока он не отсылал их домой. Потом, когда Лоре исполнилось четырнадцать, родители погибли в автокатастрофе, и Бен Гарднер, которому было тогда двадцать три года, взрослый и красивый, у которого было огромное количество подружек, неожиданно стал опекуном Лоры и Клэя. И с тех пор он стал для них больше матерью и отцом, чем сводным братом: в основном, чтобы быть с ними, он оставался на ночь дома, брал их на прогулки, катал на машине и помогал с уроками.

Он же научил их воровать. Изо всего, чем Бен когда-либо занимался, воровство привлекало его больше всего. Много он этим не зарабатывал и все время извинялся, что не слишком в этом профессионален, но он не входил ни в одну из группировок или банд и никогда не искал пути, чтобы стать частью страшного преступного мира с его суровыми законами, где занимались продажей и укрыванием краденого, контролировали цены и более серьезный бизнес в Нью-Йорке. Все еще занимаясь этим, он работал официантом. Они переехали в маленькую темную квартирку в верхней части Вест-энд-авеню, но у них было множество расходов, а воровство — это то, чем Бен всегда занимался, и поэтому он продолжал делать это, и успешнее, чем всегда, как он говорил, потому что теперь у него были помощники.

У Лоры и Клэя это получалось хорошо. Они были проворные, с ловкими, быстрыми руками, все время начеку, когда забирались по водосточным трубам или спутанным ветвям старого плюща, тихо проскальзывая сквозь узкое окно в темную комнату, или раскрывая его пошире, чтобы проник Бен, потом также быстро спускались вниз и растворялись в тени безликой мрачной подземки.