Собачье счастье

Закончив курс, я вернулась в Лондон и начала консультировать по проблемам поведения животных. Я вела прием трижды в неделю в ветеринарной клинике в Хайгейте (когда-то я работала там ветеринаром). Слух о моей деятельности удивительно быстро облетел всю округу, и вскоре ко мне уже выстроилась очередь из ослабленных доберманов и сиамских котов с нервным истощением. Моя работа начала приносить успех. Иногда я выезжала на дом, а еще я открыла веб-сайт, чтобы люди могли бесплатно обращаться ко мне за советом через Интернет. А через год в моей практике случился большой перерыв.

Мне позвонил один телевизионщик и спросил, не хочу ли я в качестве эксперта поучаствовать в новой программе, названной «Звери и страсти». Я прошла пробы, и меня утвердили. Создатели программы искали молодую, знающую и телегеничную особу, а многие считают меня именно такой. Только не подумайте, что я похожа на девушку с обложки. Я небольшого роста, редко пользуюсь косметикой и стригу свои светлые волосы «под мальчика». Но, думаю, меня утвердили, поскольку я была уверена в себе – знала, о чем говорю. В каждом выпуске у меня было по два сюжета, в одном из которых я анализировала проблему, а в другом – возвращалась к героям десять дней спустя, чтобы посмотреть, помог ли мой совет. Попадались очень интересные случаи – полицейская собака, до смерти боявшаяся грома, и кошка, сходившая с ума от включенного телевизора. Познакомилась я и с раздражительной игуаной (как оказалось, переживавшей влюбленность), и с пони, не дававшим себя поймать.

К моему удивлению, программа вызвала довольно бурную реакцию. Кто-то написал обо мне статью в «Мейл», где назвал меня «мисс Дулитл», что было просто глупо. Я ведь не «разговариваю» с животными – я просто думаю как они. Однако нечто подобное появилось и в «Таймс». Но эти статьи сделали мне рекламу, и поток клиентов увеличился. Вот поэтому я решила обзавестись новым помещением, и так я обнаружила Сент-Майклс-мьюз…

С улицы донесся скрип шин по мостовой – подъехала машина. Прозвучал тоненький сигнал, свидетельствующий о том, что двери автомобиля закрылись, а затем приехавший забарабанил в дверь.

– Миранда-а-а! Это всего лишь я-а-а! Я откинула цепочку и открыла дверь.

– Ого! – большие карие глаза Дейзи сияли энтузиазмом. – Вот это хата!

Я знаю Дейзи уже пятнадцать лет (мы вместе снимали квартиру в Бристоле) и просто обожаю ее за то, что она никогда не унывает.

– Тут так здорово! – воскликнула она, заходя внутрь (при этом она прижимала Германа к груди, как младенца). – Так просторно! Так светло! Твой строитель поработал на славу.

– Это точно.

– И места здесь чудесные.

– Безусловно.

– Должно быть, соседи дружелюбные.

– Кажется, да. Ароматерапевт и остеопат уже заходили познакомиться, а остальные пока только улыбаются мне.

– Вот везучая – мне всегда хотелось жить в таком районе. Тут очень безопасно, – добавила Дейзи, заправив за ухо выбившуюся прядь блестящих черных волос. – А на табличке – Герман?

– А кто же еще!

– Он так по тебе скучал – правда, Герман? Ну-ка, милый, поздоровайся с мамочкой!

Пес мрачно уставился на меня.

– Привет, Герман, – обратилась я к нему, принимая его из рук Дейзи. – Ты правда по мне скучал?

Две коричневых черточки над глазами Германа приподнялись и сложились в глубокую складку, а затем он издал ворчливый вздох.

– Он на меня сердится, – сказала я, крепко обнимая пса. – У него тоже был срыв, но, надеюсь, он скоро придет в себя. Прости меня, Герман, за то, что я тебя покинула, – тихо попросила я его. – Понимаешь… так получилось, – я почувствовала, как у меня срывается голос, – мне было очень непросто…

– Ты в порядке? – мягко спросила Дейзи.

Я кивнула, но лисья мордочка Германа расплылась у меня перед глазами.

– Не переживай так, Миранда, – ласково заговорила подруга, открывая сумку, пока мы с собакой устраивались в кресле. – Ты не должна переживать, потому что, хотя все это было кошмарно и ты пережила это ужасное, ужасное потрясение, я просто уверена – у тебя все будет хорошо. Правда, Герман? – весело добавила она, сунув мне в руку салфетку.

Я вытерла слезы, несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, что ощущение паники проходит. Физиономия пса приняла обычное для него выражение преувеличенного волнения. Заметив это, я не могла не улыбнуться.

– Спасибо, Дейзи, – поблагодарила я, высморкавшись. – И спасибо за то, что ты позаботилась о нем.

Я опустила Германа на пол, и он начал озадаченно нюхать новый пол.

– О, с ним не было никаких проблем. Я брала его с собой на работу почти каждый день.

Дейзи работает в одной конторе, расположенной в Блумсбери и занимающейся подготовкой свадеб и прочих торжеств.

– Клиенты его просто обожали, а когда у меня не получалось за ним присмотреть, я брала его к маме. Она была счастлива с ним посидеть, к тому же она так тебе сочувствовала из-за… В общем, она искренне тебе сочувствовала.

– Но ты ведь не стала рассказывать ей обо всем?

– Ну что ты, конечно, нет.

– Молодец. А как ты ей объяснила?

– Я просто сообщила ей, что ты рассталась с Александром и тебе приходится жить тут в походных условиях, пока идет ремонт, и что у тебя… довольно непростой период в жизни.

– Ладно. Ты единственная, кто знает все, – шепнула я, пока она ставила сумки.

– Не волнуйся – я держу язык за зубами. Но разве ты даже своей матери не говорила? – поинтересовалась она, усаживаясь.

Я покачала головой. Существует слишком много вещей, важных вещей, которые я скрыла от своей мамы. Мне слишком стыдно за них, поэтому я держу их в тайне.

– Но почему? – удивленно спросила Дейзи.

– Видишь ли, она относится к браку с предубеждением, поэтому я догадываюсь о ее возможной реакции. Я просто сообщила ей о расторжении помолвки. Знаешь, она, по-видимому, обрадовалась тому, что ей не придется снова встречаться с отцом.

– Но неужели она не захотела узнать, почему это произошло?

– Нет, не захотела. Ведь она всегда так занята – ты понимаешь, о чем я. Ей приходится присматривать за тремя девочками-подростками, не говоря уже о мальчиках.

– Конечно, – дипломатично кивнула подруга, – еще и мальчики…

– В любом случае, чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

– Но ты не должна думать, что тут есть твоя вина.

– Нет, но…

– Но что?

Я загляделась на ромб солнечного света, возникший на стене.

– Из-за всей этой истории я испытываю чувство… стыда. Как подумаю о том, что так ошибалась…

– Но откуда ты могла знать? Разве от Александра можно было ожидать… этого? – деликатно возразила Дейзи. – Ведь он казался таким… э… – она беспомощно пожала плечами, – идеальным.

– Да, – тихо согласилась я. – Это чистая правда.

– И что, с тех пор от него – ни звука? – осторожно поинтересовалась подруга, снимая кардиган.

– Нет, – с горечью призналась я. – Ладно, может, хватит об этом? Мы ведь обе знаем – все кончено.

– Тебя не в чем упрекнуть, – осторожно подытожила разговор Дейзи. – Нам всем приходится преодолевать трудности. Другое дело, что я пока не понимаю, удалось ли тебе справиться со своей проблемой… Так или иначе, сегодня – летнее солнцестояние, – произнесла она со значением, – а это – переломный момент. Надеюсь, и для тебя этот день станет особенным. Ты, Миранда, у порога нового, наполненного, счастливого периода жизни, и я уверена, что все будет хорошо. А теперь – могу ли я рассчитывать на экскурсию по дому?

Я встала.

– Это займет совсем немного времени, – сказала я, – к счастью для нас с Германом, ведь мы так малы ростом.

Действительно, мой рост всего пять футов и полтора дюйма (сами понимаете, в такой ситуации и полдюйма имеют значение), и я довольно худа.

Фигуру мою часто называют «миниатюрной» или «мальчишеской». Дейзи, напротив, доросла до пяти футов и восьми дюймов, а ее формы куда пышнее моих. В Бристоле нас прозвали Мелкой и Крупной.

Подругу привели в восторг и кабинет с полом из бледной древесины бука, и, конечно же, весьма практичная бежевая кушетка психоаналитика. Затем мы прошли в маленькую кухню (типа «камбуз»), расположенную за кабинетом.