Признания без пяти минут подружки (ЛП)

Совершенно точно, не информация о папе. Ничто не прекратит общение быстрее, чем рассказ о твоем отце, убитом самодельным взрывным устройством в Ираке.

У Холли, как выясняется, абсолютно идеальные, длинные и супергустые темные волосы, которые выглядят так, будто уложены профессионалами. У нее большие карие глаза, не могу даже сказать, пользуется ли она косметикой, и она улыбается так, словно зарабатывает этим на жизнь. На ней множество серебряных украшений, которые бренчат и позвякивают при каждом ее движении, и она настолько миниатюрная, что я практически перестаю вдыхать, чтобы казаться поменьше.

– Роуз – это... подруга, о которой я тебе рассказывал, – многозначительно добавляет Роберт, чуть поколебавшись перед словом «подруга». Холли кивает, и мне становится интересно, что он ей рассказывал – «я всегда думал, что люблю Роуз» или «в прошлом году Роуз обращалась со мной, как с дерьмом» или «у Роуз умер папа». – Мы с Холли были друг против друга на кастинге для летнего шоу в драматическом кружке, – говорит Роберт. – У ведущего актера интрижка с ведущей актрисой – полное клише, правда? – Он улыбается ей и целует кончик ее идеального носа.

Если бы Роберт не стоял здесь, обнимая Холли, я бы никогда и ни за что не поверила, что она – его девушка. Во-первых, у Роберта есть проблемы с честностью – ему нравится то, что он изображает, больше, чем действительность. Во-вторых, Холли Тэйлор, похоже, птица не его полета. Точнее, более высокого полета. Но вот они – сплетенные друг с другом, обнимающиеся и образующие настоящую пару.

– Ты видела шоу, Роуз? Робби был лучшим Джо за всю историю «Проклятых Янки». – Холли буквально сияет, глядя на Роберта.

– А Холли была самой горячей Лолой, – говорит он, ухмыляясь так, будто она – единственная девушка в мире.

Я разрываюсь между раздражением от того, что она называет его «Робби», и стыдом за те часы, которые потратила в начале лета на мечтания о получении роли Лолы. Прошлой весной, после того, как мы с мамой сходили в оперу на «Богему», я решила, что хочу стать певицей. Не оперной певицей, хотя этим летом я обнаружила, когда никого не было рядом, что могу петь по-настоящему громко. Просто... певицей. Какой-нибудь. Поэтому я задумывалась о прослушивании для летнего мюзикла в Юнион Хай. На сцене я хотела спеть от всего сердца в роли Лолы – чертовки в красном платье и на каблуках – и заставить всех увидеть меня в совсем новом свете. Но сейчас, стоя рядом с человеком, который на самом деле сыграл Лолу, я вдруг почувствовала себя настолько униженной, что мне захотелось в тот же миг уйти с вечеринки. Я имею в виду – как я могла быть такой тупой? Лола красива и сексуальна, и основное качество ее характера – она может соблазнить любого и получить что угодно. Даже ее главный номер называется «Лола получает все, что захочет».

А я не могу даже заставить парня, который мне нравится, перезвонить мне.

Стоя перед Холли Тэйлор в наряде, который подобрала для меня лучшая подруга из своего гардероба, я болезненно осознаю, что я не Лола.

– Папа Холли играет в театре, снимается в кинофильмах и на телевидении, – говорит Роберт, явно гордясь тем, что использует слово «кинофильм», а не «кино». – Ты бы его оценила.

Холли выглядит смущенной и быстро меняет тему.

– Чем ты занимаешься, Роуз?

– Роуз – бегун. А еще она играет на валторне, – за меня отвечает Роберт, как будто я – детсадница, которой нужна похвала за ее выбор печенья на полднике.

Это выводит меня из себя.

– На самом деле, в этом году я не играю на валторне. Я пробуюсь на роль в мюзикле, – отвечаю я Холли.

Роберт мог бы получить «Оскар» за серию выражений лица, сменившихся за следующие пять секунд. Сначала испуганное, затем ошарашенное, затем раздраженное, затем взволнованное, и наконец – наигранно счастливое. Чувствую себя так, словно одержала победу или что-то вроде того.

Я была уверена, что это будет расценено как пустяк.

– Ты прослушиваешься? Классно! – говорит Холли. – Может, мы все будем выступать вместе. Сейчас ставят «Что бы ни случилось». Знаешь его? Ты, наверно, будешь Рено Суини! Умеешь танцевать степ? Рено – это лучшая роль. Хотя Хоуп – тоже классная роль. Оо, но там же есть еще одна смешная... как ее зовут? У нее этот классный номер, да, детка?

А когда Холли поворачивается к Роберту, я вижу Регину. Она с Энтони Паррина, огромным хоккеистом, с которым она встречается только, чтобы разозлить Джейми. На долю секунды я беспокоюсь об ответном ударе. Но потом чувствую просто... стыд.

После того, как Регина отправила Джейми в тюрьму, я наконец решила рассказать директору Чен, что Регина преследовала меня с теми надписями. Директор лично остановила Регину и Энтони у входа на выпускной. Я слышала, что Регина, в синем обтягивающем платье с блестками и на 10-сантиметровых каблуках, закатила такую истерику, что ее высокая прическа развалилась. Для этого нужно было постараться, учитывая, сколько лака для волос она использует. Ее отстранили от занятий, выгнали из чирлидерской команды, не допустили до экзаменов, и ей пришлось идти на летние курсы, чтобы она могла окончить школу в этом году.

Мысль о том, что Регина с позором покинула выпускной, вызывала у меня улыбку несколько часов. Потом это стало вызывать жалость, как будто это я натравила на нее директора. А я ведь так и сделала.

Когда Регина поворачивается ко мне, мое первое побуждение – сделать очень важный телефонный звонок. Но на самом деле, неважно, что я делаю, потому что она меня не замечает. Она пристально смотрит на новичка, которого теперь оттесняют к дому плавательные гиганты, вооруженные садовым шлангом и заявляющие, что помогут ему отмыть одежду от хлорки.

Энтони так громко хохочет, что некоторые гиганты оглядываются, чтобы посмотреть, кто издает такой шум. Когда их взгляды падают на Регину, они даже отступают, словно пытаются отстраниться от происходящего, боясь встретиться с Гневом Регины. Но Регина стоит неподвижно, с застывшим лицом.

– Будешь, Роуз? – слышу я, как спрашивает Холли.

Выдыхая дым, Холли протягивает Роберту самокрутку. Дым образует что–то вроде нимба над ее головой, а я решаю не напоминать Роберту, как его мачеха однажды сказала, что навсегда выгонит его из дома, если он еще раз вернется домой с запахом травки.

Роберт затягивается и возвращает косяк Холли, намеренно пропуская меня.

– Роуз – не такая девушка, – говорит он, снисходительно мне подмигивая.

Мне хочется ударить его. Я даже обдумываю эту возможность – хоть мамин терапевт, Кэрон, и говорила, что я должна начать обуздывать свои жестокие побуждения и перенаправлять их в «позитивное русло» – когда из толпы раздается рев.

Мэтт отобрал шланг у своих товарищей по команде и направил струю воды так, что она бьет новичку прямо в рот. Он задыхается и отплевывается, пытаясь отклониться от струи, чтобы вдохнуть немного воздуха, но Мэтт направляется к нему, поднося шланг все ближе и ближе ко рту новичка, как будто собирается совсем его туда засунуть.

Внезапно застывшее лицо Регины дрогнуло. Пара шагов, и она оказывается перед Мэттом, отталкивает его назад и отбирает у него шланг. Она вырывает у него шланг, обрызгав компанию девятиклассниц, которые с пронзительным криком разбегаются в разные стороны, поднимая руки, чтобы защитить волосы. Мэтт приземляется на пятую точку, не вполне понимая, что происходит.

– Кто это? – спрашивает Холли, ее большие карие глаза уже покраснели от травки.

– Роуз тебе все про нее расскажет, правда, Роуз? – холодно говорит Роберт.

Мэтт хватается за шланг, лежащий на земле, и изо всех сил старается встать, чуть не падая в бассейн. Он забывает про направление струи и заливает свои ботинки.

– Конрад, ты что, собрался позволить своей сестре испортить твое посвящение? – спрашивает он, не спуская глаз с Регины.

Его сестре? Боксерская груша этой вечеринки – брат Регины?

Мэтт переводит взгляд на Конрада.

Конрад не произносит ни слова.