Фотоувеличение (СИ)

Повисла звенящая тишина. Каждый смотрел в свою чашку, наблюдая, как полупрозрачный пар витиевато и лениво поднимается вверх, медленно растворяясь в воздухе. Сложно было вот так сразу справиться с чувствами от нахлынувших болезненных воспоминаний двухмесячной давности.

Вдруг раздается жуткий грохот, картинка на секунду пропадает, но уже в следующее мгновение снова возобновляется. Мы видим стену холла, рядом стоящую тумбочку и напольную вазу. До нас доносится тихий недовольный шёпот. Очевидно, Том, стараясь незаметно сменить позу и сесть в более удобное положение, случайно задел камеру, а теперь ругается, виня за это то ли себя, то ли её.

Одно движение - и перед нами снова кухня. На лицах матери и сына вырисовываются одинаковые эмоции. Они подавлены и чувствуют неловкость от начавшегося разговора, но назад пути уже нет. Она, поджав губы и еле сдерживая слёзы отчаяния, пальцем собирает крошки со стола в неровную кучку. А мальчик, чтобы не расстраивать её ещё больше, делает вид, что не заметил случайно упавшей на скатерть солёной капельки, деланно безразлично глядя в окно.

- Зачем ты купила ему эту дрянь? – вышел из раздумий мальчик, с укором посмотрев на мать.

- Видеокамеру, - мягко поправила та, тоже переведя взгляд обратно на сына.

- Какая разница, - небрежно отмахнулся подросток. - Он везде таскается с ней, не расстаётся ни на минуту, разве тебя это не напрягает?

- Относись к этому проще. Подумаешь, побудем какое-то время киноактёрами, - женщина примиряющее улыбнулась и подмигнула смотрящему на неё из-под нахмуренных бровей сыну. - Разве тебе никогда не хотелось почувствовать себя звездой?

- Меня такой расклад не устраивает. Почему я должен выполнять роль цирковой обезьянки?! – пылко воскликнул Билл, но ту же осёкся под мгновенно потяжелевшим взглядом матери. Он никак не мог понять, почему она не хочет встать и на его сторону тоже. Хотя бы на пять минут.

- Ему это необходимо. Доктор Штольц одобрил эту идею. Он сказал, что камера - это та вещь, которая будет отвлекать его от симптомов болезни.

- Да как так?! Разве камера не напоминает ему об этом каждую минуту? Она не даёт ему отвлечься, а только заостряет внимание! Или ты забыла, почему и зачем он снимает всё подряд?

- Нет, Билл, я как раз не забыла, а вот ты, похоже, периодически эгоистично перестаёшь об этом помнить. Даже если тебе не нравится, что Том везде за тобой ходит, даже если ты не доволен этой затеей с камерой, будь добр, держи себя в руках! Считаешь себя взрослым, а поведение как у капризного ребенка. Таким отношением ты только делаешь хуже брату, но уж никак не помогаешь, - женщина устало отклонилась на спинку стула и слегка потёрла лицо ладонями, обдумывая следующие слова. Давить на сына и разговаривать с ним на повышенных тонах совсем не хотелось. Но если это единственный способ, который заставит изменить его упертую позицию по отношению к брату, то она должна им воспользоваться. - Мне тоже сейчас непросто, пойми. Если я улыбаюсь, это ещё не значит, что мне весело. Когда я говорю, что всё хорошо, то, возможно, вовсе так не считаю. Он даже не знает, что я давно уже не в отпуске, что уволилась лишь для того, чтобы быть рядом с ним каждый день, каждую минуту. До самого конца.

- Мама, ты что такое говоришь?! – пискляво воскликнул подросток, изумленно посмотрев на мать. Его возмущению не было предела. Как она могла сказать такое?! Неужели опустила руки и перестала надеяться? Билла накрыло ощущение, что его посадили в бочку с кипящей смолой, а потом с головой окунули в лёд.

- Прости, прости, это слишком… - женщина виновато потупила взгляд, и смяла в руке салфетку. - Слишком грубо.

- Том поправится, - твёрдо заявил брюнет, слишком быстро кивнув, словно в подтверждение самому себе.

- Билл…

- Он поправится!

- Хорошо, - сдалась мать, поняв, что спорить сейчас бесполезно. - Вот с таким оптимистичным настроением и разговаривай с ним, хорошо? Он должен чувствовать от тебя поддержку. Не отталкивай, попробуй понять. Как бы безразлично и холодно он себя не вёл по отношению к своему недугу, тяжелее всего сейчас именно ему, не забывай об этом. Вы же братья, Билл. Близнецы. Самые родные друг другу люди. Том так любит тебя…он и сам не замечает, что постоянно говорит о тебе. Билл то, Билл это… А вот если бы Билл это слышал, видел… Ему очень важно, где ты и с кем. Мне иногда даже кажется, что он зависим от тебя настолько, что страшно представить, что с ним было бы, раздели вас сейчас. Меня он тоже любит, но как-то иначе. К тебе у него любовь особенная, разве ты не чувствуешь?

Единственное, что Билл сейчас чувствовал, так это то, как заливается краской по самую макушку, а сердце, которое вдруг почему-то оказалось в животе, обезумевшей птицей заметалось внутри. Он прекрасно всё понимал, но никак не предполагал, что со стороны это выглядит настолько явно. Нет, наверняка мать имела в виду несколько другое, не то, о чём он сначала подумал. Однако, факт налицо - она засекла перемены. И теперь просто так это не оставит.

Подросток судорожно соображал, как увести её от этой темы, поэтому наигранно непринуждённо спросил:

- Ну и сколько он будет с ней шататься? И вообще, можно было бы купить фотоаппарат, а не эту…

- Билл, послушай…

- Да, да, знаю, она ему нужна, чтобы ничего не забыть, - кривлялся мальчишка, повторяя слова матери, которые он слышал уже сотню раз.

- Дело не только в этом.

Билл заерзал на стуле, моментально напрягшись. Неужели от него что-то скрыли?

Женщина заметила на себе молчаливый любопытный взгляд сына, и, собравшись с духом, продолжила.

- В тот день, когда Том с папой ехали в студию, буквально за несколько минут до аварии твой отец невзначай обронил одну фразу…знаешь, вроде бы ничего особенного, но твой брат накрепко запомнил ее. Папа сказал, что всю жизнь проработал оператором, сделал целую кучу роликов, намотал километры плёнок, снял сотни и тысячи посторонних лиц, но до сих пор так не запечатлел своих родных, и пошутил, что скоро начнёт их забывать, - она осторожно накрыла своей ладонью руку сына. Тот застыл с нечитаемым взглядом, почти не дыша. - Теперь ты понимаешь, насколько важна для Тома эта камера? Всё, чего он хочет, это просто помнить нас, помнить всё, что с ним произошло когда-то. Ты ведь знаешь, что он и раньше не мог вспомнить некоторые события многолетней давности, но то, что происходит сейчас, гораздо серьёзнее и опаснее. Он забывает имена наших соседей, адреса, какие-то элементарные вещи, как, например, был ли он сегодня у бабушки или нет, сколько оценок получил, когда последний раз ходил на тренировку, и даже какого числа будет концерт его любимой группы, которую он так долго ждал. Ты понимаешь, Билл? Эта камера – его спасательный круг. Мы не можем ее отнять.

- Я не знал о словах папы, - сипло выговорил брюнет, чувствуя себя очень глупо. Почему мама молчала, отчего не сказала раньше? Возможно, тогда всё было бы иначе, и он не вёл бы себя с Томом как последний бессердечный кретин.

- Я не хотела тебя лишний раз расстраивать, - мягко сказала мать. - Но сейчас не было выбора. Ты должен быть рядом с братом, несмотря на все его капризы. Ты обязан понимать его, Билл.

- Хорошо, но школа… – осторожно начал совсем растерявшийся подросток, чтобы хоть как-то скрыть свою неловкость и уже дважды зардевшиеся предательским румянцем щёки. – Ты и вправду считаешь, что ему позволят снимать во время уроков?

- Нет, не считаю. Именно поэтому я перевела Тома на домашнее обучение. Конечно, не только из-за этого, но…

- Что? Куда перевела? – Билл как ужалённый вскочил с места, не веря в услышанное. Том должен ходить в школу вместе с ним, так было всегда! И по-другому просто невозможно! Как же так, что за глупости?

- Сядь, пожалуйста. Ничего страшного не случилось. Учитель будет приходить к нам домой и заниматься с твоим братом четыре часа в день. С перерывами, конечно же. Ничего, по сути, не изменится.