Мир перевернулся

– Что ты делаешь? – удивленно спросил Нильс, садясь на кровати.

– Растягиваю спину, только и всего, – с улыбкой объяснила она.

– А это не опасно?

– «Плуг»? Нет. По крайней мере не опасно для того, кто давно занимается йогой. Я начала еще в конце восьмидесятых, – добавила Ева и тут же пожалела, что невольно напомнила ему о своем возрасте.

Она продержалась в этой позе несколько минут, затем поднялась и начала одеваться. Нильс спросил, не хочет ли она договориться о следующей встрече.

В этом вопросе полной уверенности у нее еще не было.

– Знаешь, у меня много дел… работа, маленькие дети. Трудно вот так, с ходу…

– Ты хочешь еще раз встретиться со мной, Ева? – уже настойчивее спросил он, поправляя постель.

– Да. Просто…

– Ш-ш-ш! – Он поднес палец к губам. – Все в порядке. Никакой спешки. Посмотрим, как будет дальше.

– Спасибо. – Она села рядом с ним и потянулась, чтобы поцеловать, но поцеловала – вот стыд! – в лоб, как мама ребенка.

– Из-за этого? – Нильс взял ее левую руку и провел пальцем по тонкому колечку с изумрудом, украшавшему ее безымянный палец.

– О нет, это так, привычка… Правда. Мы расстались сто лет назад. – Она почувствовала, как расползается по щекам и шее теплая краска румянца, и смутилась еще сильнее. – С тех пор у меня никого не было. Так что сегодня… все как в первый раз.

– Нам некуда спешить, – заверил ее Нильс и ободряюще кивнул.

– Я как-нибудь расскажу тебе обо всем. – Ева улыбнулась, застегнула брюки, сунула ноги в туфли и взяла кардиган. – Только не сегодня.

Глава 2

В четыре рабочий день у Евы обычно заканчивался, а вот работа – нет. Отдохнуть она могла не раньше половины одиннадцатого, когда погружалась в ванну с добрым стаканом красного вина.

В шестнадцать ноль-ноль Ева-служащая выключала компьютер, закрывала папки с делами «больших мальчиков» и на следующие несколько часов превращалась в Еву-мамочку, озабоченную готовкой, уборкой, стиркой и прочими домашними делами.

Сегодняшняя пятница не стала исключением. Раунд первый – поездка в автобусе, который доставлял ее к дому, где жила няня Робби. Она всегда подавала условленный сигнал – три коротких звонка – и, открывая дверь, уже видела и слышала несущегося по коридору и вопящего от радости сына.

– Здравствуй, милый, – сказала Ева, подхватывая его на руки и прижимая к себе.

Перед тем как уйти, она перебрасывалась парой слов с Арлен – что делали, что ели, сколько спали, – потом сажала Робби в коляску, и они выходили на улицу и шли за Анной в продленку.

Воссоединение с дочерью не сопровождалось столь бурным проявлением чувств. Анна, не по возрасту высокая, светловолосая девочка, даже не заметила появления Евы и Робби, потому что сидела за столом в углу комнаты за домашним заданием, не обращая внимания на царивший вокруг хаос.

– Анна!

Воспитательница окликнула ее еще пару раз, пока она наконец не подняла голову. Потом Анна повернулась, одарила мать сдержанной улыбкой, закончила предложение и лишь затем собрала книжки, тетрадки и ловко сложила все в портфельчик. В такие мгновения она напоминала маленькую и строгую секретаршу.

Матери Анна позволила только чмокнуть ее в щечку, не более. Потом она наклонилась и сдержанно, с милой снисходительностью, несвойственной девятилетним девочкам, поцеловала Робби.

– Ну, рассказывай, – попросила Ева, когда они повернули к дому.

Дорога занимала пятнадцать минут, и это время обычно посвящалось школьным новостям и девчоночьим сплетням.

Около пяти они наконец ввалились в свою маленькую, с двумя спальнями, квартирку, вот уже десять с лишним лет служившую семье Евы надежным убежищем.

Все трое любили возвращаться домой, а потому, переступая порог, всегда вздыхали с облегчением. Анна сразу умчалась в свою комнату, а Робби, посаженный на кровать, с любопытством наблюдал за тем, как мамочка переодевается в джинсы, яркий топ, шерстяные носки и истоптанные едва ли не до дыр сандалии. Только по завершении этой процедуры Ева обретала привычный домашний вид.

Она вынула из ушей сережки и взъерошила волосы в надежде получить хоть небольшой заряд энергии, необходимой для завершения последних раундов: ужина, уборки, встречи с Джозефом, ванны и отхода ко сну.

– Что у нас сегодня на ужин? – поинтересовалась из-за двери Анна.

– Суп, салат, хлеб и сыр, – ответила Ева.

Меню их не отличалось большим разнообразием.

– Какой суп?

– С морковью и фасолью.

Анна вошла в комнату, одетая в скромные брюки из хлопка и белую футболку. Стиль матери, предпочитавшей джинсы в обтяжку, эффектные топы и пестрые побрякушки, был ей совершенно чужд.

– Как дела? – спросила Ева, но, прежде чем Анна успела ответить, Робби совершил кувырок с кровати и с жалобным плачем грохнулся на деревянный пол.

Пока его поднимали, водружали на место и успокаивали, Анна успела сообщить:

– Все в порядке, жива, стараюсь держаться в рамках и не связываться с одноклассниками. Большинство их, похоже, так и остановились на младенческой стадии.

– Хм… – Ева кивнула, зная, что высказывать свое мнение по столь сложной проблеме не стоит, – все закончится криками: «Ты просто не хочешь меня понять!»

Время от времени Ева задавала себе вопрос, а нормальна ли для девятилетней девочки такая доходящая до крайности увлеченность психологией? Нормально ли, что девочка проводит свободное время не за играми в куклы, а за бесконечным чтением пособий и учебников? С другой стороны, что следует считать нормальным? Наверное, лучше не задаваться такими вопросами, а надеяться, что жизнь расставит все по местам.

Во время ужина Робби, накрошив в тарелку хлеба, ловил «уточек», а Анна громко причитала из-за того, что пролила на футболку апельсиновый сок («Пятно так и останется!»). Ева же пыталась поговорить по телефону со старшим сыном, Денни.

– Ты уже познакомилась с новой девушкой Тома? – спрашивал Денни, голос которого тонул в нарастающей какофонии.

– Да. Правда, хорошенькая? Я так рада за него.

У Тома, похоже, начинался первый серьезный роман. У него и прежде были подружки, но до серьезных отношений дело не доходило. С Дипой Ева встретилась неделю назад, и девушка ей очень понравилась: красивая, умная, веселая – как и сам Том – и к тому же студентка, будущий врач. И еще амбициозная – это порадовало Еву, потому что Том, хоть и был программистом, всегда отличался беззаботностью, ничего не принимал всерьез и намеревался как можно дольше оставаться в положении «вольного стрелка», не обремененного никакими проблемами.

– Да, – согласился Денни. – Не представляю, чем ей так приглянулся Том.

– Денни! У Тома хорошие перспективы. С работой полный порядок, финансовое положение улучшается. – Ева верила в своего доброго, хотя и немного несобранного второго сына.

– Чего нельзя сказать о вкусе, – добавил Денни. – Одевается он по-прежнему ужасно.

– Ну, Дипа наверняка поправит дело. Еще не поздно. Что нового у тебя? – спросила Ева, стараясь не обращать внимания на Робби, открывшего для себя, что суп можно развозить по столу ложкой. – Как на работе?

– Порядок. Надеюсь на следующей неделе получить серьезный заказ, так что держи за меня пальцы скрещенными. У Патриции тоже все хорошо.

– Рада слышать.

Брызги супа долетели до Анны.

– Мне надо идти, – быстро сказала Ева под оглушительные крики: «Мама, посмотри, что он наделал!»

– Слышу, иди, – рассмеялся Денни. – Обними их за меня.

– Да, пока. Так у тебя все в порядке?

– В полном.

– Ладно, вы двое, успокойтесь. – Ева направилась к зоне боевых действий, вооружившись бумажными полотенцами. – Вот кто у нас на младенческой стадии, – добавила она, обращаясь к заплаканной дочери.

– Можно йогурта, мамочка?

Робби посмотрел на нее совершенно невинными глазами и обезоруживающе улыбнулся. Это у него получалось великолепно.