Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Так и есть, — бормотал Адриан, — так и есть… Госпожа де Гонджибурно — это она… Она обезумела… Сама не понимает, что творит…

А неистощимый Жорж-Альбер продолжал свой рассказ. Теперь он описывал канониссу и Пилона Шери — ему удалось многое подглядеть и подслушать. Адриану хотелось обнять и расцеловать зверька, но руки у него все еще были связаны за спиной.

— Ты правильно поступил, что не стал будить Флориса… Пока он ничего не должен знать… он и без того страдает… Значит, я не ошибся в своих подозрениях… Эта женщина, наш злейший враг, вернулась из России, она здесь и хочет погубить Батистину, равно как и моего брата… канонисса де Недгемн… анаграмма имени Менгден… ЮЛИЯ ДЕ МЕНГДЕН… проклятая волчица… Когда же мы избавимся от нее?

— К оружию! Тревога! К бою!

Мрачные раздумья Адриана были прерваны отчаянным воплем. Флорис и слуги, проснувшись словно от толчка, вскочили на ноги и устремились к щелям в стенах ветхой хижины, чтобы посмотреть, что происходит снаружи.

Испуганные пираты метались на берегу. Пилон Шери, не успевший натянуть штаны и привязать деревянную ногу, приковылял к порогу и визгливым голосом отдавая распоряжения.

В хижине пирата поспешно одевалась какая-то женщина. Флорис не мог разглядеть ее лица, закрытого смоляными кудрями, зато Адриан сразу понял, кто это.

— Из пушек стреляйте, бездельники! Шевелитесь, пьяные сволочи! Мерзавцы!

Жопорез хлестал своих людей кнутом, сплетенным из бычьих сухожилий, гоня их к скалам, нависающим над бухтой.

Флорису и Адриану даже не понадобилось совещаться. Долгожданный момент настал. С тем спокойствием, что приобретается только в отчаянных битвах, братья повернулись спиной друг к другу и стали распутывать узлы веревки. Федор и Ли Кан последовали их примеру. Несколько минут упорного труда, и все принялись с облегчением растирать онемевшие запястья. В свою очередь Жорж-Альбер освободил старого Грегуара.

Флорис подошел к хлипкой двери. На страже остался только один бандит. Флорис улыбнулся: пустяковое дело для Федора.

— А-а-а! На помощь! О, как болит! Я умираю!

Флорис стал с воплем кататься по полу. Стражник забарабанил в дверь снаружи.

— Эй, что у вас там?

— Господи! — в притворном ужасе воскликнул Адриан. — Помогите! Моему брату плохо… я сам едва держусь на ногах… Нас, кажется, отравили… Умоляю, дайте хоть глоток водки!

Пират, опасаясь за жизнь пленников, оцененных в сто тысяч ливров, поспешно опустил засов и вошел с бутылкой рома. Флорис корчился на земле. Федор спокойно выжидал, спрятавшись за створкой. Его огромный кулак опустился на дырявую шляпу. Бандит повалился беззвучно, как сноп.

— Ты, кажется, опять перестарался! — сказал Флорис, поднимаясь на ноги, тогда как Ли Кан засовывал бандиту кляп и связывал руки.

Жорж-Альбер стоял на стреме у дверей. Путь был свободен, и все пятеро выскользнули наружу. Возле хижины никого не было, поскольку пираты сбежались на берег.

Флорис и Адриан не могли понять причину паники, но это обстоятельство позволило им без помех подобраться к халупе, где сидели индейцы и Цицерон. Их охранял только один разбойник, вооруженный мушкетом.

— Пустите меня, барчуки! — прошептал Федор.

Удержать казака уже никто бы не смог. Флорис и Адриан спокойно встали под пальмой. Раздался звучны удар, и бандит ткнулся носом в песок. Прыгнув вперед, Флорис высадил дверь ногой. Цицерон и сыновья Старого Волоса лежали связанными на полу.

— ЮЛАКИМАТАНА! — со вздохом облегчения хором произнесли все двенадцать Мокасинов.

— Мисси Адриан… Мисси Флорис!

Не теряя времени на бесполезные излияния, пятеро путешественников развязали своих спутников. Адриан веско произнес:

— Друзья, вы великие воины племени натчезов… Ты, Цицерон, тоже не ведаешь страха… Вот что мы сделаем: сначала спустимся к причалу, чтобы спрятать наши пироги и потопить разбойничьи шлюпы, затем…

Раздались пушечные выстрелы… Ядра летели с моря и поднимали тучи песка на берегу. Жопорез, стоя на скале, отдавал распоряжения своим канонирам. К ним уже ковылял Пилон Шери, которому удалось наконец надеть штаны и привязать деревянную ногу. Все внимание пиратов было поглощено неожиданным нападением с моря, но если бы кто-нибудь из них обернулся, то мог бы заметить, как мелькают среди пальм восемнадцать теней, сновавших туда и сюда. Девятнадцатая тень прыгала среди ветвей. Конечно, это был Жорж-Альбер, руководивший операцией с импровизированного командного пункта. Воображая себя маршалом Саксонским, он знаками показывал своим господам, когда можно двигаться, а когда лучше остановиться.

— Огонь! Огонь! Ах вы, пьяные свиньи!

Пираты явно утратили сноровку, и все валилось у них из рук. Им никак не удавалось толком прицелиться, и ядра били по воде.

Флорис и Адриан пытались разглядеть цель, по которой так плохо стреляли пираты. С моря же им отвечали куда более метким огнем.

Раздался взрыв, и весь остров содрогнулся. Одно ядро угодило в зарядную часть пушки… разбойники бросились на землю, стараясь укрыться от летящих во все стороны осколков. Трое из них остались лежать неподвижно, не подавая признаков жизни. Пилон Шери вопил, как помешанный:

— Сволочи, запрещаю вам это трогать… Она издевается над нами!

Флорис и Адриан рискнули еще раз выглянуть из-за пальмы. К берегу прибило волной какие-то ящики, и кое-кто из пиратов, оставив свой пост, ринулся к ним с радостными криками.

— Им поставляют спиртное на дом!

Адриан показал брату на раздувшиеся паруса фрегата, мелькнувшие, словно призрак, за скалами.

— Навеки вместе! — ответил Флорис, повторив клич их юности в минуту опасности.

Одним прыжком братья выскочили из укрытия. Спутники последовали за ними. Каждый держал в руках какое-нибудь оружие — Дубинку, камень или бутылку. Двенадцать мирных натчезов с восторгом принялись лупить врагов по головам. Но добрые отцы-иезуиты из натчезской Миссии, конечно, не осудили бы их — ведь бились они за правое дело.

Старый Грегуар размахивал ржавой кастрюлей. Федор, схватив огромный брус, работал за шестерых. Ли Кан сражался по-китайски: подныривал под ноги пиратам и подсекал их своей длинной косой, словно своеобразным лассо. Жорж-Альбер предпочел остаться на пальме, однако бросал кокосовые орехи с удивительной меткостью — Цицерону оставалось только оттаскивать в море оглушенных разбойников. Адриан применил собственную методу: сапогом швырял песок в лицо бандитам, а когда те сгибались, начиная тереть глаза, укладывал их ударом кулака. Флорис, который всегда действовал по-своему, вооружился факелом и ринулся к пушкам. При виде его разбойники с воплями разбежались, страшась взлететь на воздух. Между тем, пальба с моря внезапно прекратилась — видимо, на корабле пытались понять, что происходит на берегу.

— Убейте их! Убейте их всех! Хватайте пленников! — орал Пилон Шери, для верности подгонял своих людей пинками.

Глаза Флориса вспыхнули. Он незаметно подобрался к мерзкому пирату и ткнул факелом ему в лицо. Тот взревел, как ошпаренная свинья, и в ноздри Флориса ударил запах паленого мяса.

— Огонь! Огонь по беглецам!

Жопорез с руганью повернул пушку в сторону недавних пленников, но этот маневр явно запоздал. Послышались мушкетные выстрелы. Некоторые пираты успели отойти в центр острова. Канонир Жопореза целил прямо в индейцев. Флорис, обретя всю прежнюю силу и пыл, одним прыжком свалил его с ног и сбросил в море.

— За мной! Бегите за мной!

Жопорез ринулся с поля битвы, чтобы соединиться с укрывшимися в центре острова.

Федор и Ли Кан сбрасывали камни на разбойников, спустившихся к воде за ящиками. Ужасные вопли и наступившее за ними молчание показали, что этим любителям спиртного уже никогда больше не доведется хлебнуть из бутылки. Незавидной оказалась и судьба раненых, в том числе Пилона Шери, — Мокасины, по обычаю индейцев, сняли с них скальпы.

— Почему они перестали стрелять, Адриан? — задумчиво пробормотал Флорис.

Братья подошли к самой кромке воды. Корабль, напавший на пиратов, находился всего в пятистах брассах [27] от мыса. На море любое расстояние кажется короче, и Флорису чудилось, будто судно идет прямо на него. Это был великолепный фрегат, его белоснежная обшивка сверкала под багровыми лучами заходящего солнца. Флорис схватил подзорную трубу, валявшуюся рядом с опрокинутой пушкой. На фрегате было сорок бортовых орудий, и Флорис понял теперь, отчего разбойники не могли справиться с врагом. Их двенадцатидюймовые пушки били на триста-четыреста брассов, тогда как фрегат был оснащен более мощными стволами, поражавшими цель на дистанции в восемьсот брассов.