Беспутный и желанный (Клятва верности)

Она помогла ему избавиться от остальной одежды, и он стоял перед ней голый. Он всегда гордился своим внешним видом, ладной фигурой и мужественными чертами лица. Взглянув в треснутое зеркало, повешенное на стенке, он изучил свое отражение и отражение шлюхи в красном, расшитом блестками одеянии. Она уже перезрела, но еще не была слишком жирной. Большие белые груди вывалились из-под черного корсета, когда ее платье спустилось с плеч, открывая взгляду нижнее белье.

Она приподняла груди ладонями, чтобы клиент полюбовался этим сокровищем, но тот нетерпеливо приказал:

– Занимайся делом!

Он лег на спину и покрутил рукой в воздухе, призывая ее поскорее покончить с раздеванием.

Энни тихонько вздохнула, освобождаясь от платья. Она осталась в корсете и таких же черных чулках, пристегнутых к корсету резинками. Она специально не носила панталончиков под платьем. Впрочем, в данном случае это значения не имело. То, что у нее было между ног, его не возбуждало. Она другим способом зарабатывала деньги, которые он платил. Правда, платил щедро. Но ей приходилось за каждый полученный цент стараться вовсю. Это был редкий, пожалуй, единственный случай в ее обширной практике.

В диком разгуле, царившем в штате Невада, где женщины были «товаром» редким и дорогостоящим, мужчины обычно взрывались от похоти при первом же прикосновении к женской плоти.

Она приступила к исполнению своих обязанностей, будто разыгрывая с партнером уже отрепетированный спектакль, обхаживая его тело, охая и ахая, лаская его кожу кончиками пальцев и губами, раззадоривая его все настойчивее по мере того, как ее рот продвигался все ближе к его мужскому естеству. Несмотря на ее наготу, на щекотание грудями его груди, на ловкую работу ее губ и рук, его член оставался пассивным.

Он схватил в горсть клочья сальных крашеных волос и с силой направил ее голову к себе в пах.

– Займись же делом, черт тебя подери!

Энни начала с поглаживания члена и прочих приемов из своего богатого репертуара, но скоро убедилась, что это не дает никаких результатов. Он зарычал от злобы на самого себя и стал с остервенением бить кулаками по матрасу.

– Энни все делает в лучшем виде, любимчик. Ты только не бойся… – певуче приговаривала она, обдувая его член теплым воздухом от своего дыхания. Затем она взяла его в рот и стала усиленно забавляться с ним, работая и губами, и языком.

Он издал несколько отрывистых стонов, когда какие-то проблески воспоминания о давно испытанном им чувстве забрезжили где-то на периферии его сознания. Это чувство почти вернулось к нему. Почти. Его бедра стали вздыматься дугой над матрасом, он судорожно пытался ускорить наступление долгожданного момента.

Энни удвоила свои старания. Губы и язык работали в полную силу, руки встряхивали его сморщенные яички. Сдавленное рыдание сорвалось с его губ. И за это Энни благодарила Бога.

– Видишь, любимчик, я ж тебе говорила! Англичанка Энни своего добьется. И все ради тебя, любимчик!

Она откатилась от него с облегчением, спустила ноги с кровати и принялась одеваться, повернувшись к клиенту спиной. Поэтому она не видела, какая убийственная ненависть вспыхнула в его глазах при виде колыхающейся женской плоти.

Генри Снейд стоял в задумчивости в застекленной нише кабинета на ранчо «Быстрый ручей» и окидывал взглядом безбрежные владения Амоса Уэллса.

Это была лишь малая часть его обширной империи. На горизонте серыми громадами высились горы. Их очертания были зыбкими в знойном мареве. Даже эти горы были собственностью Амоса.

В нагретом полуденным солнцем воздухе образовывались вихри, разгуливающие свободно над долиной, и густые высокие травы находились в беспрестанном движении, отчего долина напоминала морскую поверхность.

Генри явился по вызову хозяина, и экономка велела ему подождать в этой роскошной комнате, где каждый предмет обстановки внушал почтение к личности владельца, а на книжных стеллажах, казалось, была собрана и заключена в кожаные с золотым тиснением переплеты вся человеческая мудрость.

Генри размышлял о своем будущем. В настоящее время он был главным управляющим ранчо, и Амос был настолько удовлетворен его стараниями, что собирался назначить Генри генеральным директором своих серебряных рудников. Снейд не боялся ответственности.

Между шахтерами и ковбоями не было особой разницы. Чтобы командовать ими, надо было лишь иметь в голове малую толику мозгов и твердость характера. Генри обладал и тем, и другим в достатке. Когда-нибудь он приобретет в собственность точно такой же сказочный дворец, и Леа получит все наряды и украшения, о которых она грезит. Может быть, стоит уже сейчас поговорить с Амосом о новом назначении. А может быть, еще не время. Лучше, пожалуй, пока только намекнуть ему о своем желании заиметь побольше акций. Через несколько лет Генри Снейд тоже собирался стать «серебряным бароном».

Амос энергично распахнул двери кабинета, дружелюбно приветствовал Снейда и пригласил гостя сесть. Сам он опустился в свое излюбленное кожаное глубокое кресло за письменным столом.

– Вы хотели меня видеть, мистер Уэллс?

Амос, скрестив пальцы у подбородка, с минуту молчал, вглядываясь своими серыми безжалостными глазами в улыбчивое лицо своего молодого партнера.

– Да, – наконец произнес он и после новой паузы добавил: – Мы уже обсуждали с тобой мои планы в отношении твоей родственницы.

– Я помню, сэр.

– Как твоя супруга относится к моей идее?

Снейд ощутил неловкость от такого прямого вопроса. Он погладил усы, давая себе время на раздумье. Он был осторожен.

– Леа в восторге от того, что вы станете членом нашей семьи.

– Яблоко от яблони недалеко падает. Я надеюсь, что пословица применима к данной ситуации. Ребекка и Леа сестры. Если я собрался войти в семью Синклер, то я должен знать, что они за люди. Расскажи мне о своей жене. Она тебя слушается?

Генри наморщил лоб, подыскивая нужные слова.

– Она обладает чувством долга, прекрасно готовит и хорошо справляется с остальным хозяйством. Я нанял Джони для тяжелой поденной работы. Китайская прислуга, как вы знаете, обходится дешево. Миссис Синклер это оценила. Моя теща всегда мечтала о прислуге, но доходы священника не позволяют держать в доме даже девчонку для стирки и мытья полов.

– Я так понял, что родители желают дочерям большего благосостояния, чем они сами добились в жизни.

– Несомненно, сэр. Таковы все родители. – Генри очень не хотелось обсуждать с Амосом отношения между сестрами.

– Принимая во внимание то, что дочери Синклера воспитывались в стесненных обстоятельствах, можно надеяться, что обе они с благодарностью воспримут блага, которые обретут при удачном замужестве. Ты осознаешь сам, как тебе выгодно иметь меня в качестве родственника?

– Разумеется, сэр. Что от меня требуется, мистер Уэллс? – Генри напрягся, прямо сидя на стуле, готовый немедленно вскочить и бежать куда угодно с каким угодно поручением. Уэллс рассмеялся резким лающим смехом.

– Ты не любишь ходить вокруг да около, а сразу берешься за дело. Вот за это я тебя и нанял, Генри. И за твое честолюбие вдобавок. Поговори с супругой о ее сестрице. Пусть она использует свое влияние на сестру, чтобы расположить ее ко мне. Мне нужна красивая благоразумная жена для предстоящей жизни в Вашингтоне, и я буду весьма щедр по отношению к ее родственникам.

– И позволите мне приобрести акции серебряных рудников? – Раз Амос с похвалой отозвался о деловых качествах его характера, Генри тут же решил проявить их. Он был уверен, что Амос все знает и все понимает. С ним нельзя лукавить и откладывать дело в долгий ящик.

Амос важно кивнул.

– Да, Генри. Те самые акции, которые в ближайшем будущем очень быстро поднимутся в цене… Прииски Комстока ждет новый бум. Это закрытая информация для закрытого пользования. Держись за мной в кильватере, Генри!

Мужчины обменялись понимающими улыбками.