Если ты останешься (ЛП)

— Люди нападают друг на друга? — спрашивает он, его голос поднимается. — Потому что именно это ты делаешь. Ты не знаешь, кто мне пишет, так что ты в безопасности. И вдруг твоя неуверенность становится моей проблемой.

Пакс серьезно разошелся. Он сжимает руки так крепко, что костяшки пальцев побелели. Я задыхаюсь и пытаюсь придумать, как успокоить ситуацию. Я ненавижу конфликты, но мне еще больше не нравится, что он неправильно меня понял.

— Я не нападаю на тебя, — начинаю я. — Мне было просто интересно, кто пытался с тобой связаться.

Он сердито поднимает бровь.

— В самом деле? Если бы тебе было любопытно, то почему бы просто не попросить посмотреть мой телефон?

Я изумлена и запинаюсь, когда говорю, потому что ветер хлещет мои волосы вокруг лица.

— Потому что в отношениях, которые построены на доверии, люди не просят посмотреть телефоны друг друга.

— Тем не менее, ты действительно хочешь увидеть мой телефон, не так ли? — Он бросает вызов, его глаза пронзают меня. — Потому что ты не доверяешь мне.

Он роется в кармане и вытаскивает свой телефон, повернув экран для меня. 57 непрочитанных текстовых сообщений.

— Вот, пожалуйста. Смотри в свое удовольствие.

— Святое дерьмо, — выдыхаю я. — Ты видел сколько их?

И все они с одного номера.

— Кто это? — спрашиваю я нерешительно, опасаясь, что он собирается снова кричать. Он качает головой.

— Это Джилл. Я сказал ей, что не собираюсь видеть ее снова, и что я не собираюсь поставлять ей наркотики. Но от этих сообщений ясно, что она в отчаянии, и она попрошайничает.

— Но у тебя нет ничего, чтобы дать ей, не так ли? — спрашиваю я медленно. Он сказал мне, что выбросил всю эту дрянь.

Он строго смотрит на меня.

— Я не врал, — говорит он резко. — Я сказал, что выбросил их, и я выбросил.

— Ты видел ее, с тех пор, как последний раз разговаривал? — спрашиваю я медленно. Просто кажется нормальным, что тот, кто был отвергнут, так настойчив. Если он не безумный. — Она сумасшедшая?

Он снова качает головой.

— Нет, она не сумасшедшая. Она просто отчаявшаяся наркоманка, которая нуждается в помощи. Я должен был давно ее прервать, но был слишком озабочен своим членом. И — нет. Я не видел ее.

Когда он говорит, его телефон снова загорается с еще одним сообщением. 58. Он неуверенно закатывает глаза, и я смотрю на него.

— Разве ты не должен хотя бы ответить ей?

— Нет. Она не сделает ничего хорошего. Она в отчаянии. Она не думает логически, так что не имеет значения, что я говорю. Я видел раньше ее поступки. Она впадает в истерику и с ней невозможно разговаривать. К черту это. Я не собираюсь позволить этой глупой девке вызывать у нас проблемы.

Он поднимает руку, и я вздрагиваю.

Он застывает, потом сильно трет свое лицо.

— Что, блять? Ты думала, что я собираюсь тебя ударить? — спрашивает он, его голос неустойчивый и яростный. — Неужели ты думаешь, что я когда-то сделаю тебе больно, Мила?

Он смотрит на меня, ожидая ответа, но я не знаю, что сказать. Я сомневаюсь, что все, что я скажу, поможет, поэтому я просто вяло на него смотрю. Он снова качает головой.

— Я как раз собирался избавиться от этого. Ебать, Мила.

Он бросает свой телефон в озеро. Я смотрю, как он погружается в холодные глубины, а затем оборачиваюсь к нему.

— Пакс, я...

— Нет, — он холодно огрызается, повернувшись ко мне спиной, чтобы сесть за руль. — Не надо. Я не могу говорить с тобой прямо сейчас.

Он запускает двигатель и дергает рычаг. Сила его бросает меня обратно на боковину, и я хватаюсь замороженными руками. Он злится, и я знаю, что бесполезно разговаривать с ним. Он должен остыть.

Мы ускоряемся к берегу и после каждого гребня волны, мы тяжело приземляемся на поверхность воды. Это сотрясает кости.

И, когда мы ускоряемся, я все больше и больше выхожу из себя.

— Почему ты думаешь, что у тебя есть право злиться на меня? — Я перекрикиваю ветер. — Мне было любопытно, вот и все. У меня есть право быть любопытной, Пакс.

Он не отвечает. Его рука просто толкает штурвал еще сильнее, и мы быстрее ускоряемся.

Я стиснула зубы.

— Не мог бы ты замедлиться? — требую я. — Ты убьешь нас обоих.

Нет ответа.

Он не замедляется.

Я снова стиснула зубы, но прежде, чем я смогла сказать еще хоть что-то, мы попали на еще один огромный гребень. И на этот раз, прежде чем я смогла подумать или двигаться, мы тяжело опустились.

Только вместо того, чтобы сидеть в лодке, я лечу через край, прямо в холодную, взболтанную воду озера Мичиган.

Глава 15

Пакс

— Ебать!

Я едва успеваю среагировать, прежде чем Мила падает за борт в ледяную воду. Я выключаю двигатель и оборачиваюсь, сканируя поверхность неспокойной воды.

— Мила! — кричу я, мчась к борту. — Мила!

Она исчезла. Я не вижу ее. Серая вода вспенивается и кружится, создавая пенистые барашки, которые ударяются о борт лодки. Нет никаких признаков Милы в воде.

Святое дерьмо! Не раздумывая, я ныряю за ней.

Шок от холодной воды выбивает из меня воздух, и я мечусь, пытаясь нащупать Милу и стараясь сохранить свои легкие от автоматического вдыхания воздуха. Я никогда не чувствовал такого невероятного, пробирающего до костей, холода за всю свою жизнь. Каждая клеточка моего тела, каждая частица самосохранения, пытается заставить меня выйти из ледяной воды. Но я должен найти ее.

Я погружаюсь глубже и мое тело, на самом деле, немеет. Я больше не чувствую его. Я вслепую машу руками перед собой, отчаянно нуждаясь хоть в каком-то знаке о ней. Этого не может быть. Мила не может утонуть здесь, не в озере, которое она любит так сильно. Не из-за меня. Я заставляю свои веки открыться, и холод штурмует чувствительную ткань моих глаз, но я должен смотреть. Вода настолько мутная и холодная, что я совершенно ничего не вижу.

Я по-прежнему кручусь, пока моя рука не натыкается на что-то твердое в воде.

Я хватаю это, цепляясь пальцами за что-то мясистое.

Мила.

Пуховая куртка тянет ее вниз, поэтому она не может подняться на поверхность. Она, кажется, пытается снять ее.

Я тяну ее за собой, и мы прорываемся сквозь воду. Я убираю волосы с ее лица. Она втягивает воздух и ногтями инстинктивно цепляется за меня, пытаясь выбраться из воды.

— Успокойся, — говорю я ей быстро, толкая нас к лодке. — Успокойся, или ты утопишь нас обоих.

Я поднимаю ее на руки и перетаскиваю через борт лодки, а затем подтягиваюсь за ней. Мы оба свернулись в клубок. Она лежит в луже ледяной воды на дне лодки, ее зубы стучат, а губы синие.

— О чем, черт возьми, ты думала? — я хватаюсь за нее. — Ты с ума сошла? Почему ты не держалась?

Я сдираю с нее тяжелую, огромную куртку, потому что она вся сырая, а затем осматриваю лодку, чтобы найти хоть что-нибудь, чем можно было бы обернуть ее, но ничего нет.

— Черт, — бормочу я. — У меня ничего нет, чтобы согреть тебя. Ее мокрые волосы склеились в сосульки и свисают по спине. Я начинаю растирать ей руки. — Мы должны вернуться к берегу. Оставайся здесь, рядом с краем.

Мила цепляется за борт под выступом, где она частично защищена от ветра.

— Мне ж-ж-жаль, — она стучит зубами. — Я должна была держаться к-к-крепче. Но т-т-ты не должен был в-в-вести так быстро.

— Я знаю, — говорю я ей вяло. — Мне очень жаль, Мила. Это я виноват. Мы просто доберемся до берега, и ты обсохнешь.

Я завожу лодку и поворачиваю ее к берегу так быстро, как могу. Ветер скользит через мою мокрую рубашку, отчего сосульки образуются на подоле. К тому времени, как я заплываю в свою бухту, мои пальцы фиолетовые и меня почти все время колотит.

Я еще не до конца вошел в док, но уже помогаю Миле выбраться из лодки с онемевшими пальцами. Она очень сильно запинается, потому что ее конечности тоже онемели. Поэтому я просто хватаю ее, полагая, что могу нести ее быстрее, чем она может идти.